Донские казаки

Запрос «Донцы» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Донские казаки, донцы

Самоназвание	донцы, донские казаки
Численность и ареал
Всего: 48 134 Россия Россия: Ростовская область — 29682 Волгоградская область — 18452
Язык	русский (донская группа говоров) </br> татарский, калмыцкий
Религия	православие,</br>старообрядчество,</br> буддизм у калмыков.
Происхождение	русские, бродники, черкасы

Донски́е казаки́ или донцы́, донско́е каза́чье во́йско — самое многочисленное из Российской империи.

Размещалось на территории, называвшейся Область Войска Донского, которая занимала современные Ростовскую и Волгоградскую области Российской Федерации, а также части Луганской и Донецкой областей Украины.

Историческое название связано с рекой Дон (бассейн Азовского моря).

История

XV—XVII века

У нашего великого государя, против его государских недругов, рать собирается многая и несчётная, а строения бывает разного: …
Казаки донские, терские, яицкие бьются огненным боем; а запорожские черкасы — и огненным, и лучным.

— Описание Русского войска, данное Козимо Медичи, во Флоренции, стольником И. И. Чемодановым, послом в Венеции, в 1656 году.

Впервые в письменных российских источниках о донских казаках упоминается в грамоте ногайского князя Юсуфа царю Ивану Грозному. В грамоте, датированной 1550 годом, князь пишет: «Холопи твои, нехто Сарыазман словет, на Дону в трех и в четырех местах городы поделали, да наших послов и людей наших, которые ходят к тебе и назад, стерегут, да забирают, иных до смерти бьют… Этого же году люди наши, исторговав в Руси, назад шли, и на Воронеже твои люди — Сарыазманом зовут — разбойник твой пришел и взял их».

Писатель Е. П. Савельев считал, что "Сары-Азман — слово персидское, …означающее «удальцы»". Другие историки (Н. Коршиков, В. Королёв) отмечают, что «Сары-Азман, возможно, был татарином, азовским или мещерским». Дореволюционный историк С. Щелкунов, опубликовавший в 1914 году основательный очерк о происхождении донского казачества и его взаимодействию с Московским государством, называет Сары-Азмана «татарином», добавляя, что «…Сары-Азман — личное имя или прозвище». Позднее Азманом например звали калмыка, участника Первой мировой войны, кавалера двух Георгиевских крестов, полковника одного из Донских полков, атамана станицы Граббевской (1908—1914 гг.) Азмана Батырева.

После раздела Северщины по Деулинскому перемирию 1619 года между Русским царством и Речью Посполитой часть северских казаков (севрюков) переселилась на Нижний Дон.

XVIII век

Считается, что до Булавинского восстания донские казаки были организованы и абсолютно независимы от окружающих государств. Но с 1646 года на Дону непрерывно находился русский гарнизон. Вскоре после подавления разинского восстания, 28 августа 1671 года донские казаки принесли присягу русскому царю Алексею Михайловичу и затем присягали его преемникам. В присяге содержался запрет на дипломатические отношения с другими государствами. В 1698 году в бассейне Дона были основаны две русские крепости — Петровск на реке Медведица и Павловск на Хопре.

После подавления восстания в 1708 году Петром I территория вольных донских казаков была включена в Российскую империю, была отменена выборность атаманов, казаки стали обязаны служить в царской армии. Кроме того, на Дону был построен ряд русских крепостей, причем их коменданты имели право разрешать споры между казаками и старшинами, а также между казаками и соседними народами (калмыками и ногайцами).

3 (14) марта 1721 года, согласно именному указу Петра I, объявленному Сенату графом Ф. М. Апраксиным, донцы, как и все казаки, были подчинены высшему органу военного управления в империи — Военной Коллегии.

В XVIII веке войсковой круг постепенно лишался своих полномочий. С 1732 года он не мог избирать походных атаманов, а с 1754 года — также войсковых старшин.

В религиозном отношении официально Донское казачество относилось к православию, хотя, даже на 1903 год минимум 150 000 из 2,5 миллионов прихожан Донской епархии принадлежали к старообрядцам^{[уточните ссылку (уже 2967 дней)]}, а 30 000 калмыков тринадцати калмыцких станиц Сальского округа исповедовали буддизм. Так, например, атаман М. И. Платов был представителем поповского течения старообрядчества. Кроме этого, были на Дону и мусульмане, хотя и в небольшом количестве.

Впрочем, казаки частично сохранили свои привилегии в новом статусе, отстаивая их перед имперскими властями, примером чего может служить Есауловский бунт 1792—1794 годов.

XIX век

В соответствии с «Положением о Войске Донском» 1835 года Войско было разделено на четыре округа во главе с окружными генералами. Казачьи чины имели следующее наименование: казак, урядник, подхорунжий, хорунжий, сотник, подъесаул, есаул, войсковой старшина, подполковник и полковник. Общий срок службы определялся в 30 лет, из них 25 лет полевой и 5 лет внутренней службы. В 17 лет казак считался малолетком и до 19 лет отбывал «сиденочную» повинность, а на двадцатом году шёл на службу в полк на три года, а на Кавказе — на четыре года. После трёх лет казак возвращался домой на два года, а потом снова шёл на службу опять на три года, и так до четырёх раз. Поэтому на службе были казаки 20-, 25-, 30- и 40-летнего возраста — так по «Положению» была устроена казачья служба.

В 1838 году были изданы «Правила для состава и построения казачьих полков». По этим правилам, в казачьем полку положено было иметь — 1 полкового командира, 1 войскового старшину, 5 есаулов, 6 сотников, 7 хорунжих, 19 старших урядников и 19 младших, и из них 1 старший урядник — знаменщик и 1 младший урядник — его ассистент, 60 приказных, 1 полковой писарь, 1 лекарский ученик и 750 казаков. Полк делился на 6 сотен. В сотне полагалось 4 взвода. Сотня строилась в две шеренги или лавы.

Для улучшения лошадей казаков в 1844 году было издано положение о конских табунах Войска Донского и устроен Провальский войсковой конский завод, где было определено иметь 34 жеребца и 250 кобыл лучших русских, донских и кавказских пород. В 1851 году были открыты первые скаковые общества на Дону: в Новочеркасске и Урюпинске.

Отличительные черты казачества как сословия де-факто в Российской империи

• особый порядок отбывания воинской повинности;
• освобождение от подушной подати;
• освобождение от рекрутской повинности;
• освобождение от государственного земского сбора;
• право беспошлинной торговли в пределах войсковых территорий;
• особые права на пользование государственными землями и разными другими угодьями, как то: рыбной ловлей, добыванием соли и тому подобное.

В видах развития торговли и промышленности почти во всех казачьих во́йсках были учреждены торговые общества казаков, так как купцы были ограничены в правах торговли в сельской местности, этим также отчасти устранялась необходимость перехода значительного числа казаков в купеческое сословие — купцов из-за их разъездов было трудно мобилизовывать.

Финансовое положение

Казаки были освобождены от налогов в пользу Российской империи, но по первому требованию Военной Коллегии казак должен был явиться вооружённым, по форме одетым и с конём в место сбора полка. С 1779 года во время военных кампаний им выплачивалось жалование: полковнику 300 рублей в месяц, есаулу, сотнику, хорунжему — 50 рублей в месяц, рядовым казакам 1 рубль в месяц (для сравнения лошадь стоила 40—80 рублей). Выдавалось казённое сукно на пошив мундиров. Атаман Платов для снаряжения казаков оружием заказал сделать ружья на Тульском оружейном заводе по образцу казачьего оружия.

XX век

На 1913 год численность донского казачества составляла 1 млн. 525 тыс. чел., включая 30 тыс. калмыков.

Область Войска Донского занимала территорию площадью в 152,7 тыс. км². Административным центром являлся город Новочеркасск.

В плане внутреннего административно-территориального деления Войско подразделялось на девять округов:

• Донецкий округ с окружным центром в станице Каменская
• 1-й Донской округ с окружным центром в станице Константиновской,
• 2-й Донской с окружным центром в станице Нижне-Чирской,
• Ростовский с окружным центром в городе Ростове-на-Дону,
• Сальский с окружным центром в станице Великокняжеской,
• Таганрогский с окружным центром в городе Таганроге,
• Усть-Медведицкий округ с окружным центром в станице Усть-Медведицкой,
• Хопёрский с окружным центром в станице Урюпинской,
• Черкасский с окружным центром в городе Новочеркасске.
• В 1918 году из частей Усть-Медведицкого, Донецкого и Хопёрского округов был образован Верхне-Донской округ.

На войсковой территории располагалось 135 станиц, включая 13 калмыцких станиц, и 1 728 казачьих хуторов.

Во главе Войска находился Войсковой наказной атаман, обладавший правами генерал-губернатора по гражданской части и командующего войсками округа по военной. Он возглавлял военное управление, в которое входили Войсковой штаб, управление Донской казачьей артиллерии и гражданское областное управление Войска Донского.

Войсковой наказной атаман назначал Окружных атаманов семи округов (Черкасского, 1-го Донского, 2-го Донского, Усть-Медведицкого, Хопёрского, Донецкого, Сальского), а также окружных начальников по гражданской части и окружных воинских начальников, имевших права уездных воинских начальников Ростовского и Таганрогского округов.

В 1918—1920 годах во время Гражданской войны на территории Области Войска Донского существовало независимое государство Всевеликое Войско Донское, которое даже выпускало свои «донские деньги».

Однако, Октябрьская революция и Гражданская война нанесли сильнейший удар по казачеству, так как Дон, будучи одним из центров Белого движения, стал ареной кровопролитных боёв.

Часть донских казаков вместе с Вооруженными Силами Юга России оказались в эмиграции за рубежом. Оставшаяся часть была подвергнута репрессиям и высылкам. Окончательный удар по донским казакам, оставшимся в СССР после Гражданской войны, нанесли расказачивание, геноцид и голод 1932—1933 годов.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Современная демография

Согласно переписи населения 2002 года, только на территории Российской Федерации живут более 140 тысяч человек, записавших свою национальность как «казак», «казачка». Большинство из них в Ростовской — 87492 чел. и Волгоградской областях — 20648 чел, всего — более 108 тыс. чел.

Культура

Воспитание казака

Лет с трёх-пяти казачок приучался к верховой езде. Обучение было тяжёлым и постоянным. Стрелять учили с семи лет, рубить шашкой с десяти. Сначала спускали тонкой струйкой воду и «ставили руку», чтобы клинок под правильным углом резал воду, не оставляя брызг. Потом учили «рубить лозу», сидя на коновязи, на бревне, и только потом на боевом коне, по-боевому, по-строевому осёдланном. Рукопашному бою учили с трёх лет, передавая особые, в каждом роду хранящиеся приёмы. Мальчика воспитывали гораздо строже, чем девочку, и жизнь его с раннего детства была заполнена трудом и обучением. С пяти лет мальчишки работали с родителями в поле: погоняли волов на пахоте, пасли овец и другой скот. Но время для игры оставалось. И крёстный, и атаман, и старики следили, чтобы мальчонку «не заездили», чтобы играть позволяли. Но сами игры были такими, что в них казак обучался либо работе, либо воинскому искусству.

Сыновьям казачьих офицеров времени на детские игры отпускалось меньше, чем сыновьям простых казаков. Как правило, с пяти-семилетнего возраста отцы забирали их в сменные сотни, полки и увозили с собой на службу, часто и на войну. Именно приобретённые в счастливые годы детства навыки помогали стать казаку лучшим в том ремесле, для которого он был рождён — военной службе.

Образование

В 1748 году в Черкасске было открыто 1 образовательное учреждение Войсковая латинская семинария для подготовления казачьих детей к духовному званию. В 1790 году в Черкасске открылось Народное училище, где детей обучали грамматике, арифметике, французскому, немецкому языку, рисованию. В 1805 году открылась первая Донская гимназия.

Военное искусство

Формально все казаки считались военнообязанными и подлежали призыву на службу поголовно. Но такие призывы были редки. Прикрывая границы на тревожном и непрерывно грозившем войной юге России, казаки и у себя дома были в постоянной боевой готовности. Число их стычек с грабителями, воровавшими скот и угонявшими людей, не поддаётся никакому учёту. Фактически шла ежедневная, затяжная, многовековая война, которая с русской стороны велась силами исключительно казаков. Отрывать их на службу и оголять границу было не всегда разумно. Кроме того, правительство прекрасно понимало, что гораздо удобнее позволять казакам самим формировать воинские части.

Полки собирались всего за несколько месяцев до похода. Войсковому атаману приходил указ от Военной коллегии о сборе на службу определённого числа полков и он рассылал наряд по станицам.

Принцип сбора был совершенно средневековый, ордынский. Атаман выбирал из числа богатых и известных казаков полковых командиров. Им давалось предписание о сборе полка своего имени. В предписании говорилось, из каких станиц брать казаков. Давалось также несколько мундиров для образца, сукно на весь полк, седельные щепы, ремни, весь материал для снаряжения и 50 опытных боевых казаков для обучения новобранцев-малолеток. Командиру полка указывали день и место, куда должен быть приведён сформированный полк. Далее в его распоряжения власти не вмешивались.

Полковой командир был хозяином и создателем своего полка, он делал представления о производстве в офицерские чины и ставил урядников, писал устав на основании личного опыта или опыта старших, если был молод. Но поскольку в полку бывали казаки и старше и опытнее его, то действовали они вполне самостоятельно, по здравому смыслу.

Собранный и полностью экипированный полк проходил смотр оружия, коней и боевой выучки казаков, после чего командир отпускал казаков домой проститься с близкими и назначал место сбора для службы. Например: быть на Рождество в Санкт-Петербурге. Полк рассыпался на звенья и отделения и разными дорогами самостоятельно добирался до места службы. В условиях похода малолетки под руководством урядников окончательно проходили «курс молодого бойца». Так собирались знаменитые полки Грекова, Платова, Ефремова, которые под командованием Суворова, а затем Кутузова били турок, французов и все «двунадесять языков, дерзнувших вторгнуться в пределы нашего Отечества».

Дисциплина была в исключительно ответственном отношении казака к исполнению своего воинского долга. У казаков были очень малые потери в боях, поскольку воевали они рядом со своими станичниками: зачастую дед, отец и внуки в одном строю. Они оберегали друг друга и скорее позволяли убить или ранить себя самого, чем своего товарища. Одна серьга в ухе казака служила знаком, что данный мужчина — один сын в семье, таких берегли в бою, в случае гибели некому будет продолжить род, что считалось большой трагедией. Если предстояло смертельно опасное дело, не командир решал, кому на него идти: иногда это были добровольцы, но чаще дело решал жребий или розыгрыш. Хорошо вооружённые воины, которые с самого рождения обучались своему ремеслу, отлично владевшие различными боевыми навыками, в том числе, и тактическими, умеющие быстро выполнять поставленные задачи — всё это, в совокупности, делало казаков абсолютно незаменимыми для русской армии.

Казачьи символы и знаки

Гимн (с 1918 г.)
Всевеликого Войска Донского.

Всколыхнулся, взволновался
Православный тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв свободы он.

Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив
И, с простора долетая,
Вольный слышится призыв.

Дон сынов своих сзывает
В Круг державный Войсковой,
Атамана выбирает
Всенародною душой.

В боевое грозно время,
В память дедов и отцов,
Вновь свободно стало племя
Возродившихся донцов.

Славься, Дон! И в наши годы,
В память вольной старины,
В час невзгоды честь свободы
Отстоят твои сыны!

Слова Гиляревского.

Войсковые символы: Древним гербом Войска Донского был олень, пронзенный стрелой. А. И. Ригельман в своем «Повествовании о Донских Казаках» писал: «От начала же оное Войско или правительство оного имело и ныне еще имеет небольшую печать с изображением оленя, пораженного стрелою и с надписью вокруг оного: Печать Войсковая, олень поражен стрелою. Оную употребляли да и ныне употребляют по Войску своему. Есть ли что малое какое повеление следует послать, то от Канцелярии, за печатью оной, дьяк на полулисте, то есть в четверть писанное, повеление без закрепы посылает, что приемлется за повеление Войсковое». Следовательно, было достаточно одной печати без подписи дьяка или атамана. Возрожденная в 1918 г. республика Всевеликое Войско Донское пользовалась тем же изображением для своего герба, но именовалось оно иначе: «Елень пронзен стрелою». В рамке простого геральдического щита на голубом поле изображался «белый олень, пронзённый чёрною стрелою, в позиции стоящей, с рогами в три и четыре ветви».

Идея такого герба связана с преданиями глубокой старины. Легенда о таинственном олене, уходящем от охотников, была известна в Подонье (Танаиде) уже в первые века нашей эры и относилась историками к киммерийцам, гуннам и готам. Она записана Прокопием из Кесарии («Война с Готами»), Иорданом («Гетика»), Созомоном («История Церкви») и некоторыми другими древними авторами. Может быть, не случайно иранское понятие «сака» — «олень» вошло в состав нашего первоначального имени Кос-сака. Кос-сака на скифском языке значило «белый олень».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

От 1709 г. наступила новая фаза отношений Вольного Дона с российским царями, мало изменившихся до революции. По мнению некоторых, донские казаки находились на положении народа, покоренного и смирившегося, но общими порядками империи не усвоенного. Земля Донских казаков получила статус колонии с некоторыми остатками автономного самоуправления.

В 1704 (1709) году Пётр I пожаловал донцам печать с изображением голого казака в папахе, c мушкетом и саблей, сидящего на бочке, рядом с которой лежала чарка. Композиция печати должна была выразить мысль, что казак, даже если он горький пьяница, не пропьёт папаху и оружие. 10 марта 1732 года донцам была дарована печать с изображением двух сабель и казачьего рога. С 30 мая 1775 года на печати войска стали изображать государственный герб.

:

— войсковые знаки, регалии или власти, казачьего войска (часто — драгоценные).

Обычно, войсковыми казачьими клейнодами являются:

• Знамя (хору́гвь) — символ войскового (и полкового) объединения. Обычно хранилось в Войсковом храме и выносилось в особо важных случаях (праздник, похороны атамана).
• Бунчу́к — знак ставки, символ атамана на походе, принадлежал войсковому соединению. В мирное время хранился в храме. Войсковой бунчук был сделан из конского хвоста.
• Булава́ — символ военной власти, которой наделён атаман (гетман).
• Насе́ка — посох с металлическим навершием, на котором первоначально насекались имена атаманов. Символ гражданской власти атаманов всех степеней.
• Па́лица, украшенная серебряными кольцами — символ войскового судьи.
• Перна́ч — символ власти полковника.
• Войсковая печать

а также литавры, пушки, значки, по́сохи (тро́сти), и другое.

Каждый из клейнодов составлял принадлежность какого-либо должностного лица в казачьем войске.

В Войске Донском войсковая печать вручалась атаману при выборах. Ею скреплялись все документы. Также, символом атамана являлась

• Медаль — личный знак атамана (или почётного судьи). Носилась на шее, на ленте или цепи, выпускалась на кафтан. На лицевой стороне надпись — «Атаман станицы» и государственный герб или портрет государя. На обороте — имя атамана. По окончании срока оставалась атаману на память.

Известно о даровании Войску Донскому российскими царями следующих войсковых клейнодов:

• Петром I
  • в сентябре 1704 года пожалована насека, представлявшая собой деревянную трость длиной 177,5 см с резьбой по всей длине в виде сучьев, окрашенную под цвет орехового дерева, на верхнем конце которой помещена серебряная головка с надписью «Насека Войска Донского 1704 года».
  • в 1706 году за заслуги при усмирении астраханского бунта пожалованы: пернач, бунчук и знамя большое.
• Екатерина II в 1776 году пожаловала войску булаву, бунчук и насеку для атамана.

Войсковые святыни (ими являлись различные награды войска, в ознаменование тех или иных его подвигов, в том числе):

• Знамёна Георгиевские.
• Знамя с надписью «Верноподданому Войску Донскому, в ознаменование подвигов, оказанных в последнюю Французскую войну, в 1812, 1813, 1814 годах». Пожаловано в 1817 году.
• Знамёна простые.

Казачьи атрибуты:

• Шашка — холодное оружие с клинком небольшой кривизны, в переводе с одного из языков кавказских горцев означавшее «длинный нож». Вручалась казаку в 17 лет стариками. В 21 год при отправке на службу казак получал темляк к ней. Шашка хранилась дома на видном месте (на ковре), передавалась от деда к внуку. Потеря шашки (и шапки) — большой позор. Решением круга казак мог быть лишён права ношения шашки на определённый срок. Следующим наказанием было исключение из казачества.
• Нагайка — короткая конская плеть — оружие. В повседневной жизни — знак власти у полноправного строевого женатого казака. Нагайка использовалась как оружие в схватке, для телесных наказаний к провинившимся казакам по решению круга и совета старейшин.
• Посох являлся символом старости и мудрости. Члены совета старейшин сидели, опёршись на посох. Поднятый посох означал призыв круга к молчанию. Шапка, поднятая на посохе, — особо важное сообщение.
• Погоны — часть казачьей одежды, носились казаками до «выхода на льготу» (по возрасту, ранению). Офицерам погоны, галуны и шевроны разрешалось носить пожизненно.
• Лампасы — часть казачьей одежды, полосы контрастного цвета на брюках, входящих в комплект повседневного и парадного военного обмундирования, казачий лампас, в отличие от других (регулярных) частей русской, а также иностранных армий, прежде всего, является символом вольности; лампасы — неотъемлемая часть справы (формы) казака, даже в мирное время.

Казачья одежда:

Донские казаки традиционно носили папаху, шаровары с лампасами, сапоги, казакин и капюшон-башлык. От остальных казаков они отличались фуражкой с красным околышем и синим верхом

Донские казаки в мировой культуре

Наследие донского казачества широко представлено в мировой культуре.

Исследования по культуре донского казачества зарубежных и отечественных авторов.

См. также

• Хопёрские казаки
• Кубанские казаки
• Терские казаки
• Запорожские казаки

Литература

• Алмазов Б. А. Казаки. — СПб: Золотой век; Диамант, 1999. — 79 с.
• Астапенко М. П. Донские казаки 1550—1920. — Ростов н/Д: Логос, 1992.
• Балыков Санжа. «Воспоминания о Зюнгарском полку» / Публикация В. Ж. Цветкова // Альманах «Белая гвардия» Казачество России в Белом движении — М.: «Посев», 2005. — № 8. — С. 45−52.
• Астапенко М. П. Край донской казачий… — Ростов н/Д: 1994.
• Винников Н. Парадоксы донской истории — Ростов н/Д: 2005.
• Корягин С. В. Генеалогия и семейная история Донского казачества
• Краснов П. Н. История войска Донского. Картины былого Тихого Дона. — М.: Вече, 2007. — 448. — ISBN 5-9533-1614-3.
• Дробязко С., Каращук А. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. — М.: АСТ, 2000. — ISBN 5-237-03026-2.
• Казачьи войска (Хроники гвардейскихъ казачьихъ частей помѣщены въ книгѣ ИМПЕРАТОРСКАЯ Гвардiя) / Подъ редакцiей В. К. Шенкъ, составилъ В. Х. Казинъ. — СПб.: Справочная книжка ИМПЕРАТОРСКОЙ Главной Квартиры, 1912.
  • Казачьи войска. Краткая хроника / Отв. за выпуск А. К. Пирогов, формление Н. Саутина. — АО «Дорваль», 1992. — 480 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-8308-0007-1. (современное репринтное переиздание)
• [www.donvrem.dspl.ru/Files/article/m5/2/art.aspx?art_id=1369 Мининков Н. А. Грамота Войску Донскому 1615 года] // Донской временник. Год 2015-й / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2014. Вып. 23. С. 91-94.
• Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
• Полное собранiе законовъ Россiйской имперiи съ 1649 года [1 издание в 45 томах] / [под руководством М. М. Сперанского]. — СПб.: Печатано въ Типолграфiи II Отдѣленiя Собственной ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА Канцелярiи, 1830. — Т. [www.nlr.ru/e-res/law_r/coll.php?part=26 VI (1720-1722)].
• Сапожников А. И. Войско Донское в наполеоновских войнах: кампании 1805—1807 гг. — М.; СПб.: Альянс-Архео, 2008. — 304 с.
• Сапожников А. И. Донские казаки в русской армии в 1812 году // Исторические записки. 2008. Вып. 11 (129). С. 114—131.
• Куц О. Ю. [oldbasman.ru/book/item/1/87/ Донское казачество времени Азовской эпопеи и 40-х гг. XVII в.: политическая и военная история]. — М.: Старая Басманная, 2014. — 596 с. — 300 экз. — ISBN 978-5-904043-88-9. (в пер.)

Ссылки

• [www.gks.ru/perepis/osn_itog.htm Доклад Госкомстата России «Об итогах Всероссийской переписи 2002 года» на заседании Правительства Российской Федерации 12 февраля 2004 года] — [www.gks.ru/PEREPIS/tabs.htm Приложения. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года]. // Официальный сайт Госкомстата России (www.gks.ru). Проверено 3 ноября 2013.
• [www.perepis2002.ru/index.html?id=17 Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года — Т. 4. Национальный состав и владение языками, гражданство]. // Официальный сайт Всероссийской переписи населения 2002 (www.perepis2002.ru). Проверено 3 ноября 2013.
• [www.vgd.ru/STORY/don.htm Алфавитный список донских дворянских фамилий / Составитель Шумков А. А., при участии Рыклис И. Г. Федеральная архивная служба России Российский государственный исторический архив — СПб.: Издательство ВИРД, 2000.] — ISBN 5-94030-004-9.
• [veshki-bazar.ru/ Вешенский базар — станица Вешенская и все о ней: история, традиции, культура, быт и кухня Донского казачества]
• [veshki-bazar.ru/docs.htm История Донского казачества, культура и традиции — интересные статьи]
• [dikoepole.com Дикое Поле — национальные игры казаков Шермиции. Федерация казачьей воинской культуры Задонщина.]
• [fstanitsa.ru/ Вольная станица. Исторические сведения по истории донского казачества и казачьих войск. Карты земель Войска Донского. Об известных казаках и атаманах.]
• [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003543000/rsl01003543097/rsl01003543097.pdf Ригельман А. И. История или Повествование о донских козаках, отколь и когда они начало своё имеют, и в какое время и из каких людей на Дону поселились, какие их были дела и чем прославились и проч., собранная и составленная из многих вернейших российских и иностранных историев, летописей, древних дворцовых записок и из журнала Петра Великого, чрез труды инженер-генерал-майора и кавалера Александра Ригельмана, 1778 года — М.: О-во истории и древностей рос., 1846]
• [www.kazak-kozak.com/ru/donskoe-kazachestvo/slovar-kazakov/ Словарь донских казаков]
• [russiancossacks.ru/ Сайт Russiancossacks.ru]
• [www.cossackdom.com/troopsr.html#don Тематическая библиотека на www.cossackdom]
• [www.donland.ru/content/info.asp?partId=4&infoId=563&topicInfoId=563 Раздел ВСЕВЕЛИКОГО ВОЙСКА ДОНСКОГО на официальном сайте Администрации Ростовской области]_{нерабочая ссылка}
• [www.skvriz.com/ СОЮЗ КАЗАЧЬИХ ВОЙСК РОССИИ И ЗАРУБЕЖЬЯ ]
• [www.gen-volga.ru/forum/index.php?c=3 История и генеалогия казачества]
• [www.razdory-museum.ru/cossacks.html История казачества станицы Раздорской]
• Ларионов А. Н. [www.ecsocman.edu.ru/evjur/msg/323885.html Экономические основы существования Войска Донского]
• [sulinclub.ru/main/ Клуб Сулиных]
• [whp057.narod.ru/rosto.htm Всемирный исторический проект Ростовская область]
• [www.kazakdona.ru/index.php?nma=youvideo&fla=index История казачества, видео]
• Сайт историографа донского казачества Е. П. Савельева [passion-don.org/ «Старые донские дороги Евграфа Савельева»]
• Савельев Е. П. [passion-don.org/historydon.html История Дона и Донского казачества]
• [pohodd.ru/gal/v/starye/don_cossak/ Донские казаки на старых фотографиях]
• [www.elan-kazak.ru/ Мемориал Донским казакам в Шолоховском районе]
• [klio.3dn.ru/publ/16-1-0-49 Василенко В. Г. Состояние здравоохранения на Дону и Северном Кавказе в дореформенный период]
• [nagajka.com/nazvanie-chastej-donskoj-nagajki/ Название частей донской нагайки]
• Научно-популярный фильм [www.youtube.com/watch?v=rCuups1mhVo Казачья республика]
• [www.donvrem.dspl.ru/m5/m5-2.aspx Донское казачество: подборка статей // Донской временник: краеведческий альманах / Донская государственная публичная библиотека. Ростов-на-Дону, 1993—2014  (Проверено 15 июня 2014)]
• [www.moya-planeta.ru/news/view/vyyasnilos_proishozhdenie_donskih_kazakov_22588/ Выяснилось происхождение донских казаков], 14 июля 2016 (Опубликована единственная на настоящий момент работа, посвященная исследованию генофонда верхнедонских казаков).

Отрывок, характеризующий Донские казаки

Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.