Вокзал Сен-Лазар (картина Моне)
Поделись знанием:
К:Картины 1877 года
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
| |
| Клод Моне | |
| Вокзал Сен-Лазар. 1877 | |
| La Gare Saint-Lazare | |
| Холст, масло. 75 × 104 см | |
| Орсе, Париж | |
«Вокзал Сен-Лазар» (фр. La Gare Saint-Lazare) — серия полотен французского живописца Клода Моне, посвящённых парижскому вокзалу. Эти произведения олицетворяют период, когда Моне вдохновлялся не природой и сельскими пейзажами, а современной жизнью.
История
На третьей выставке импрессионистского искусства, проходившей в апреле 1877, Моне представил семь версий «Вокзала Сен-Лазар». Он выбрал тему технического прогресса, которая была тогда в моде. Позднее, Эмиль Золя скажет, что атмосфера, которую излучают картины, вдохновила его на написание книги «Человек-зверь»(фр. La Bête humaine).
Моне выпустил 12 полотен, изображающих вокзал в разную погоду и с различных точек обзора. Он приступил к написании серии, так как чувствовал, что не сможет уместить весь спектр своих чувств и эмоций, к тому же, так меняющихся в течение дня:
Я думаю, что изображение одного и того же сюжета в разное время суток не будет банальным, учитывая то, как разное освещение меняет облик зданий.Оригинальный текст (фр.)Je me dis qu'il ne serait pas banal d'étudier à différentes heures du jour le même motif et de noter les effets de lumière qui modifiaient d'une façon si sensible, d'heure en heure, l'apparence et les colorations de l'édifice.
— Отрывок из L'Impressionnisme et son époque(«Импрессионизм и его эпоха»)
«Вокзал» был первой серией Моне, посвящённой одной теме, впоследствии появились «Стога» (1889—1891) и «Водные Лилии» (1895—1926).
Список
| Название | Музей | Город | Страна | Размер(в см) | Техника | Год | # | Иллюстрация |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Вокзал Сен-Лазар (фр. La Gare Saint-Lazare) |
Музей Орсе | Париж | Франция | 75 × 104 | Холст, масло | 1877 | W438 | 
|
| Вокзал Сен-Лазар, прибытие поезда (фр. La Gare Saint-Lazare, arrivée d'un train) |
Музей Фогг Арт англ. Fogg Art Museum | Кеймбридж, Массачусетс | США | 81,9 × 101 | Холст, масло | 1877 | W439 | 
|
| Вокзал Сен-Лазар, поезд из Нормандии (фр. La Gare Saint-Lazare, le train de Normandie) |
Институт искусств (Чикаго) | Чикаго | США | 59,6 × 80, 2 | Холст, масло | 1877 | W440 | 
|
| Вокзал Сен-Лазар (фр. La Gare Saint-Lazare) |
Лондонская Национальная галерея | Лондон | Великобритания | 53 × 72 | Холст, масло | 1877 | W441 | 
|
| Мост из Европы, вокзал Сен-Лазар фр. Le Pont de l'Europe, gare Saint-Lazare |
Музей Мармоттан-Моне | Париж | Франция | 64 × 81 | Холст, масло | 1877 | W442 | 
|
| Внешний вид вокзала Сен-Лазар, залитый солнцем (фр. Extérieur de la gare Saint-Lazare, effet de soleil) |
Частная коллекция | Неизвестно | Неизвестно | 60 × 81 | Холст, масло | 1877 | W443 | 
|
| Внешний вид вокзала Сен-Лазар, прибытие поезда (фр. Extérieur de la gare Saint-Lazare, arrivée d'un train) |
Частная коллекция | Неизвестно | Неизвестно | 60 × 72 | Холст, масло | 1877 | W444 | 
|
| Вид на выход из вокзала Сен-Лазар (фр. Les Voies à la sortie de la gare Saint-Lazare) |
Pola Museum of Art | Хаконе | Япония | 60 × 80 | Холст, масло | 1877 | W445 | 
|
| Вокзал Сен-Лазар, вид снаружи (фр. La Gare Saint-Lazare, vue extérieure ) |
Частная коллекция | Неизвестно | Неизвестно | 60 × 80 | Холст, масло | 1877 | W446 | 
|
| Вокзал Сен-Лазар, вид снаружи (фр. La Gare Saint-Lazare, vue extérieure ) |
Частная коллекция | Неизвестно | Неизвестно | 64 × 81 | Холст, масло | 1877 | W447 | 
|
| Вокзал Сен-Лазар, знаки (фр. La Gare Saint-Lazare, les signaux) |
Государственный музей Нижней Саксонии | Ганновер | Германия | 65 × 81 | Холст, масло | 1877 | W448 | 
|
| Траншея Батиньоле (фр. La Tranchée des Batignolles) |
Collection Wurth | Рим | Италия | 38 × 46 | Холст, масло | 1877 | W449 | 
|
Напишите отзыв о статье "Вокзал Сен-Лазар (картина Моне)"
Отрывок, характеризующий Вокзал Сен-Лазар (картина Моне)
Он помолчал.– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
