Волапюк

Это статья об искусственном языке. О способах записи русских слов латиницей см. статьи Транслитерация, Транслит.

Волапюк
Самоназвание:	Volapük (Volapꞟk)
Создан:	Иоганн Мартин Шлейер
Общее число говорящих:	неизвестно
Категория:	Плановый язык
Классификация структуры:	Смешанный язык
Тип письма:	Алфавит на основе латинского с добавлением немецких умлаутов.
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	вол 137
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	—
ISO/DIS 639-3:	—
Искусственные языки</div>

Волапю́к, или воляпюк (Volapük: от vol «мир» в род. падеже + pük — язык, то есть «мировой язык») — международный искусственный социализованный язык (см. плановый язык), созданный в 1879 году немецким католическим священником Иоганном Мартином Шлейером (нем. Johann Martin Schleyer). Сейчас используется вариант волапюка, реформированный Ари де Йонгом (нидерл. Arie de Jong) в 1929 году и представленный широкой публике в 1931 году.

Язык

Алфавит и чтение

Алфавит волапюка построен на основе латинского, состоит из 27 знаков:

Буква Звучание по МФА a [a] ä (ꞛ) [ɛ] b [b] c [tʃ] или [dʒ] d [d] e [e] f [f]

Буква Звучание по МФА g [ɡ] h [h] i [i] j [ʃ] или [ʒ] k [k] l [l] m [m]

Буква Звучание по МФА n [n] o [o] ö (ꞝ) [ø] p [p] r [r] (см. далее) s [s] или [z] t [t]

Буква Звучание по МФА u [u] ü (ꞟ) [y] v [v] x [ks] или [gz] y [j] z [ts] или [dz]

Фонология, за исключением умлаутов, простая. Звук [r] и сложные сочетания согласных встречаются не часто, что должно было облегчить произношение детям, а также китайцам и другим народам, в языке которых нет таких звуков. Ударение всегда падает на последний слог, за исключением вопросительной частицы «-li».
Чтение букв c, j, s, x, z. Из парных по звонкости/глухости звуков, ассоциирующихся с этими буквами, в современном волапюке предпочитается звонкий: c читается как j в английских словах joy, justice, j — как s в английском pleasure или j во французском jardin (соответствует русской ж), s — как s в немецком reisen (соответствует русской з), x — как x в английском example, z — как ds в английском birds или zz в итальянском mezzo. До реформы Де Йонга чтение букв j, s, x, z было другим: j произносилось как sh в английском shame или ch во французском cher (соответствует русской ш), s — как s в английском sole (соответствует русской с; звук, обозначаемый этой буквой, мог в словах волапюка озвончаться между двумя гласными и в сочетаниях bs, ds, gs, ls, которые образовывались на конце слов множественного числа), x — как x в английском expect (соответствует русскому кс), z — как z в немецком Zeug (соответствует русской ц).

Дополнительные буквы

Наряду с алфавитом из 27 букв, в текстах современного волапюка используются для написания собственных имён и передачи других слов естественных языков ещё два алфавита: 1) фонетический ([wikisource.org/wiki/Gramat_Volap%C3%BCka/Lafab_fonetik список букв] из официальной "Грамматики волапюка" содержит символы для отображения 64 основных звукотипов; гласные буквы могут сочетаться с диакритиками для отображения ударности/безударности соответствующих звуков) и 2) латинский, включающий не только символы латинского алфавита, но и все дополнительные буквы из алфавитов на латинской графической основе. Латинский алфавит используется для передачи собственных имён, а также иностранных слов, в соответствии с оригинальным написанием; в квадратных скобках после собственных имён или варваризмов может приводиться их транскрипция, записанная фонетическим алфавитом, например:
Belödans ela London [lǻndĕn] nemons hielis ‚Yeomen of the Guards’ [yóŭmĕn óf ħĕ gar̊z] cogiko nog suvo elis ‚Beefeaters’ [bìfitĕr̊s]. — Жители Лондона ещё часто шутливо называют лейб-гвардейцев «бифитерами» (мясоедами).
Фонетический алфавит (волапюкский аналог МФА), предложенный Де Йонгом в «Грамматике волапюка», восходит к фонетическому алфавиту из 38 букв, разработанному И. М. Шлейером для передачи в волапюкских текстах собственных имён. Помимо символов волапюкского алфавита, он содержал 11 дополнительных:

1. å — читается как a в английском all;
2. ħ — th в английском the;
3. ŋ или ᶯ — английский и немецкий носовной ng, как в немецком sang;
4. ƈ или c̄ — ch в английском child (русская ч);
5. ſ — читается как немецкая буква ß, например в слове Fleiß;
6. курсивное l с петелькой наверху — ll во французском fille;
7. rr — rr в испанском Siérra;
8. m̂ — носовой во французском nom;
9. n̂ — носовой во французском mon;
10. j без верхней точки — j во французском je (русская ж);
11. дасия, часто заменявшаяся зеркальным апострофом (‛) — густое придыхание, немецкая и эсперантская h.

До 1887 г. дасия и h входили в основной алфавит волапюка и употреблялись соответственно вместо немецких h и ch (соответствует русскому х, эсперантскому ĥ). Таким образом, первоначально алфавит волапюка состоял из 28 букв, дасия и h обозначали разные фонемы. Ещё во втором издании словаря волапюка Шлейера (1882) употребляются обе буквы: ‛öl (ад), hemav (химия). В третьем издании словаря волапюка Шлейера (1885) употребляется преимущественно дасия, h встречается только в собственных именах. В ходе Второго Международного съезда волапюкистов (1887) было принято решение сохранить из этих двух в алфавите волапюка только одну букву — h.
В отличие от норм современного волапюка, Шлейер предлагал в первую очередь писать выполненную фонетическим алфавитом транскрипцию, а в скобках приводить, в случае необходимости, оригинальное написание. Шлейер писал на своем фонетическом алфавите даже небольшие тексты на немецком языке (например, предисловие к 3 изданию словаря волапюка).
Огюст Керкгоффс, как и большинство волапюкистов, проигнорировал фонетический алфавит Шлейера по следующим причинам:

• этот алфавит не был совершенен и не мог служить своим целям (в нём отсутствовали знаки для звуков многих языков, например, не было буквы, аналогичной русской ы);
• употребление дополнительных букв делало текст внешне неэстетичным, хаотичным (в изданиях самого Шлейера хаос усугублялся сочетанием волапюка и немецкого языка, причём для волапюка использовался шрифт антиква, а для немецкого — готический);
• многие волапюкисты путали чтение похожих букв волапюкского и фонетического алфавитов, в особенности j с точкой и без точки и c и ƈ. Например, почти во всех русских руководствах по изучению волапюка утверждалось, что волапюкская буква c соответствует русской ч.

Альфред Пост (Alfred A. Post) приводит в своей книге «Comprehensive Volapük Grammar» некоторые дополнительные буквы, созданные Шлейером:

Звук [r]

Первоначально Мартин Шлейер хотел полностью исключить этот звук из алфавита, но позже стал добавлять в язык всё больше «новых слов», многие из которых содержали звук «р». В 1895 году он опубликовал в журнале «Kosmopolan» список так называемых «новых слов», в большинстве из них присутствовал этот звук.

Этимология и грамматика

Большинство корней в волапюке взяты из английского и французского языка, но перестроены в соответствии с ограничениями на состав фонем и строение корня в волапюке, а также с целью избежать омонимии (совпадения с уже имеющимися корнями). Кроме этого, Шлейер стремился сделать лексикон волапюка самостоятельным, лишённым отпечатков языков-источников слов. В результате многие корни стали радикально, иногда до неузнаваемости, отличаться от своих этимонов. Например, английские world («мир») и speak («говорить») превратились в vol и pük, давшие название новому языку.

Необычная переозвучка интернациональной лексики вызывала насмешки в прессе, само слово волапюк стало во многих языках синонимом чего-то неестественного (в компьютерном сленге так иногда называют набор русских слов латинскими буквами, транслит).

Волапюк относится к агглютинативным языкам номинативного строя, принадлежит к искусственным языкам смешанного (априорно-апостериорного) типа, грамматика имеет синтетический характер и включает большое число именных и глагольных категорий (2 числа, 4 падежа, 3 лица, 6 времен, 4 наклонения, 2 вида и 2 залога).

Существительное

Существительное склоняется по четырём падежам:

• Именительный падеж — нулевое окончание: dom («дом»), vol («мир»);
• Родительный падеж — окончание «a»: doma («дома»), vola («мира»);
• Дательный падеж — окончание «e»: dome («дому»), vole («миру»);
• Винительный падеж — окончание «i»: domi («дом»), voli («мир»);
• Во множественном числе соответственно — doms, domas, domes, domis.

Некоторые также выделяют в волапюке звательный падеж, обозначаемый восклицанием и частицей o: o böd(s)! — «о птица (птицы)!».
Падежные формы могут образовывать сложные слова (как в немецком): Vola-pük мира-язык. Также в языке есть богатая система суффиксов и приставок, которые используются в словообразовании, например: fam («слава») и famum («бо́льшая слава»), но некоторые из них, включая данный пример, были отменены реформой Де Йонга.

Глагол

У волапюка сложная система образования глаголов и различных глагольных форм, но почти все они опциональны и необязательны к употреблению. Так, лично-числовые суффиксы глагола совпадают по форме с соответствующими местоимениями, например:

• Местоимение ob(s) — «я (мы)», при присоединении к корню löf («любовь») получается глагол löfob(s) («люблю, лю́бим»);
• Местоимение ol(s) — «ты (вы)») löfol(s) — «любишь, лю́бите»;
• Местоимение om(s) — «он (они, мужчины)» löfom(s) — «любит мужчина, любят мужчины»;
• Местоимение of(s) — «она (они, женщины)» löfof(s) — «любит женщина, любят женщины»;
• Местоимение on(s) — в первой версии языка неопределённое местоимение, «что-то», во второй версии средний род, «оно (они среднего рода)», при присоединении в качестве суффикса получается löfon(s) — «любит что-то (любят кто-то)» в первой версии и «любит оно, любят кто-то (среднего рода)» во второй;
• Местоимение oy(s) — введено реформой Де Йонга, заменило неопределённое местоимение из первой версии волапюка, означает то же, что и on(s) в первой версии («что-то»), при присоединении в качестве суффикса получается löfoy(s) — «любит что-то (любят кто-то)».

Изменение по временам и наклонениям происходит с помощью постфиксов и префиксов:
Неперфектные формы, префиксы ä-, a- и o-:

• Прошлое: älöfom — «он любил»;
• Настоящее: alöfom — «он любит»;
• Будущее: olöfom — «он будет любить»;

Перфектные формы, префиксы i-, e- и u-:

• Прошлое : ilöfom — «он любил ранее»;
• Настоящее : elöfom — «он только что любил»;
• Будущее : ulöfom — «он закончит любить в будущем»;

Также в языке существуют другие формы:

• Инфинитив, окончание -ön, löfön — «любить»;
• Причастие, окончание -öl, löföl — «любящий»;
• Императив (повелительное наклонение), постфикс -öd , löfomöd! — «пусть он любит!»;
• Юссив (ещё более строгое повелительное наклонение), постфикс -öz, löfomöz! — «он должен любить сейчас!» (суффикс использовался только в дореформенном волапюке);
• Кондиционалис (условное наклонение), постфикс -öv, löfomöv, if … — «он бы любил, если …»;
• Пассив, префикс p-, palöfom — «он люби́м» («его любят»);
• Оптатив, постфикс -ös, löfomös — «хочу, чтобы он любил» («пусть он любит»);
• Субъюнктив, постфикс -la, löfom-la — «он может любить, но это не точно» («возможно он любит»);
• Вопросительное слово, постфикс -li, löfom-li — «он любит?»;
• Указание возможности, окончание -öx, löfomöx — «он может любить» (суффикс использовался только в дореформенном волапюке);

В общей сложности из этих префиксов и постфиксов в языке, по разным данным, можно получить от нескольких тысяч до нескольких сотен тысяч разных глагольных форм.

Прилагательное

Прилагательное образуется при помощи форманта -ik (gudik — «хороший»), не склоняется и стоит после определяемого существительного. Наречие создаётся присоединением к прилагательному суффиксов -о или -i (gudiko — «хорошо»), стоит после глагола, от которого зависит, и так же не изменяется.

История

Появление и первая популярность

По словам Шлейера, в ночь на 31 марта 1879 года у него была сильная бессонница, он ходил всю ночь по дому, пока сам Господь не пришёл к нему, и Шлейер тут же увидел, каким должен быть международный язык. Всю ночь он записывал его грамматику и словарь, после чего начал публиковать на нём предложения, а потом и целые стихи.

Первая статья о волапюке была опубликована Шлейером в мае 1879 года в редактируемом им католическом журнале «Сионская арфа» (нем. Sionsharfe). В 1880 году автор языка издаёт подробный учебник на немецком. Сам Шлейер практически не писал книг на волапюке, хотя было несколько писателей, которые этим занимались. Долгое время язык был очень популярен, к 1889 году на нём во всём мире издавалось 25 журналов, было написано 316 учебников на 25 языках и действовало 283 клуба. Известен даже случай, когда волапюк был для человека его родным языком, это была дочь профессора волапюка Генри Кона (англ. Henry Cohn) Коринн Кон (англ. Corinne Cohn). О её дальнейшей судьбе ничего не известно. В 1884 году состоялась конвенция сторонников волапюка в Фридрихсхафене, однако рабочим языком на конвенции был немецкий, вторая конвенция, в Мюнхене, 1887 год, проходила так же. Только третья конвенция (в Париже, в 1889 году) проходила на волапюке. К 1889 году выходит более 30 периодических изданий обществ волапюка, а самих объединений насчитывалось около 255. Институт преподавания состоял в общем из 1100 учителей и 50 профессоров.

Снижение популярности

Первоначальная популярность волапюка была во многом обусловлена относительной его простотой. В нём были уменьшены некоторые сложности естественных языков, например, отсутствовали:

• сложная орфография (характерная для английского и французского языков);
• двойственное число (характерное для арабского и некоторых славянских языков);
• непредсказуемое место ударения (характерное для русского языка);
• многозначные слова, омонимы и омофоны.

В то же время многие особенности немецкого языка, не замечаемые его носителями как сложности, перекочевали и в волапюк. Например, существительные имели 2 числа и 4 падежа, глаголы — 6 времён, 4 наклонения, 2 вида и 2 залога, изменялись по лицам и числам. Нарушался принцип взаимно однозначного соответствия букв и звуков (последовательности [ks], [gz], [ts], [dz], [tʃ], [dʒ] обозначались однобуквенно, некоторые буквы допускали два варианта прочтения). Многие критики (в частности, первый директор Академии волапюка О. Керкгоффс) порицали волапюк за слишком длинные, как в немецком языке, сложные слова. Примером трёхкомпонентного слова может служить klonalitakip ‘люстра’ (klon ‘корона, венец’ + litakip ‘подсвечник, канделябр’; последнее, в свою очередь, содержит два корня: lit ‘свет’ и kip ‘удержание, хранение’, а также соединительную гласную -a-, иногда трактовавшуюся как показатель родительного падежа (и тогда перед нами пример не словосложения, а сращения)), являющееся, кстати говоря, калькой с немецкого Kronleuchter (этим объясняется нелогичность постановки корня со значением «корона» на первое, а не второе место: дословно получается, что klonalitakip не «канделябровый венец», а «коронный канделябр»). Способность волапюка к соединению в сложном слове неограниченного числа корней порой даже высмеивалась: так, как сообщают Л. Кутюра и Л. Ло в своей «Истории всеобщего языка», в журнале «Le Volapük» один остроумец спародировал эту словообразовательную особенность волапюка, сконструировав в шутку существительное klonalitakipafablüdacifalöpasekretan ‘секретарь дирекции (заводоуправления) люстровой фабрики’, а журнал «Cogabled» («Развлекательный листок») предложил своим читателям разгадать значение слова löpikalarevidasekretel ‘обер-секретарь (верховный секретарь) счётной палаты’, что оказалось под силу только двум волапюкистам. Что характерно, оба слова не существовали в волапюке: первое было придумано в шутку, другое — как головоломка (в русском Интернете, в частности, на страничке про волапюк сайта «Мир эсперанто», говорится, что оба слова реально существовали в шлейеровском волапюке; кстати говоря, эти слова приводятся с ошибкой, без диакритик). Первое из этих слов вообще сложно представить в реальном волапюке: в шлейеровский период суффикс -el употреблялся намного чаще, чем -an (хотя против этой «экспансии» -el выступали многие волапюкисты, в том числе О. Керкгоффс), и использовалось слово sekretel ‘секретарь’ (а не sekretan); слово cifal ‘главный начальник’ (суффикс -al со значением ‘самое высокопоставленное лицо’) употреблялось по отношению к И. Шлейеру как руководителю волапюкского движения, но вряд ли им бы обозначили директора завода; потенциальное cifalöp ‘место, где находится главный начальник’ также не фиксировалось словарями, возможно, потому что не поддаётся однозначному переводу (оно может обозначать и кабинет, и целое здание); наконец, сложно представить фабрику, которая выпускает одни только люстры (fablüd ‘фабрика’). Внутренняя форма второго слова отчасти семантически избыточна: в нём есть два связанных с идеей подсчёта корня kal ‘подсчёт’ и revid ‘ревизия’ (löpi- — приставка, аналогичная следующим: обер-, верхне-), причём отсутствует необходимый для расшифровки элемент ‘комиссия, палата’.

В лексике используются изменённые до неузнаваемости элементы европейских языков. Сложность грамматики и неинтернациональность лексики вызывали критику и в дальнейшем (после появления более простых языков) стали одними из причин снижения популярности волапюка.

В течение долгих лет директором Академии волапюка был криптограф из Фландрии Огюст Керкгоффс (нем. Auguste Kerckhoffs). С течением времени между ним и Шлейером возникли трения, связанные с нежеланием Шлейера, считавшего волапюк своим детищем и своей собственностью, признать необходимость внесения изменений, на чём настаивал Керкгоффс. Это вылилось в раскол и уход многих приверженцев волапюка в альтернативные языковые проекты, такие как идиом неутраль и эсперанто, более простого этимологически и грамматически языка, чьё появление в 1887 году ещё более усугубило положение волапюка. В результате многие волапюкистские клубы стали эсперантистскими.

Реформа

В 1920 году небольшая группа волапюкистов во главе с нидерландцем Ари де Йонгом (нидерл. Arie de Jong) разработали ревизию языка и представили её в 1931 году. Де Йонг упростил грамматику (отменил редко используемые глагольные формы), а звук [r] стал употребляться гораздо чаще. В результате этого некоторые слова вернулись к своему исконному английскому или немецкому звучанию (например, lömib («дождь») превратился в rein). После реформ де Йонга волапюк пережил краткий подъём популярности в Нидерландах и Германии, но с приходом нацистов изучение искусственных языков в этих странах попало под запрет, и это окончательно свело на нет волапюкское движение.

Волапюк сегодня

С того времени движение волапюкистов находится на стабильно низком уровне. На сегодняшний день в мире насчитывается 20—30 волапюкистов. Во главе волапюкского движения стоит так называемый лидер, или верховный руководитель (на волапюке Cifal). Он выпускает эдикты, как правило, касающиеся присвоения официальных званий (преподаватель волапюка, член Академии волапюка). Важную роль в развитии волапюка играет Академия волапюка, состоящая из 8 членов, коллегиально принимающих решения о включении в лексикон новых слов, необходимых для отображения новых понятий. Волапюкисты, проживающие в одной стране, могут создавать национальные клубы, составляющие Федерацию клубов волапюка. Правда, в настоящее время волапюкистов недостаточно для создания разветвлённой международной организации.

Википедия на волапюке

[vo.wikipedia.org Википедия на языке волапюк] знаменита тем, что почти все её статьи созданы ботами. Почти все боты созданы единственным активным участником проекта — Smeira. Это вызвало негодование у многих участников других Википедий, так как большинство считают, что подобные методы не совместимы с правилами Википедии, и что данный раздел Википедии следует удалить. 25 декабря 2007 года было начато голосование за перенос Википедии на волапюке обратно в Инкубатор Викимедиа. 28 января 2008 года голосование было закрыто с решением оставить Википедию на волапюке активным разделом Википедии.

Образцы текстов

Сравнение текстов на волапюке до и после реформы (молитва Отче наш)

Оригинальный волапюк.	Реформированный волапюк.
O Fat obas, kel binol in süls, paisaludomöz nem ola!	O Fat obas, kel binol in süls! Nem olik pasalüdükonöd!
Kömomöd monargän ola!	Regän ola kömonöd!
Jenomöz vil olik, äs in sül, i su tal!	Vil olik jenonöd, äsä in sül, i su tal!
Bodi obsik vädeliki givolös obes adelo!	Givolös obes adelo bodi aldelik obsik!
E pardolös obes debis obsik,	E pardolös obes döbotis obsik,
Äs id obs aipardobs debeles obas.	Äsä i obs pardobs utanes, kels edöbons kol obs.
E no obis nindukolös in tentadi;	E no blufodolös obis,
Sod aidalivolös obis de bad.	Ab livükolös obis de bad!
	(Ibä dutons lü ol regän, e nämäd e glor jü ün laidüp.)
Jenosöd!	So binosös!

Текст о международном языке (реформированный вариант)

Ven lärnoy püki votik, vödastok plösenon fikulis. Mutoy ai dönu sukön vödis nesevädik, e seko nited paperon. In dil donatida, ye, säkäd at pebemaston, bi tradut tefik vöda alik pubon dis vöds Volapükik. Välot reidedas sökon, e pamobos, das vöds Volapükik pareidons laodiko. Gramat e stabavöds ya pedunons in nüdug; too loged viföfik traduta pakomandos ad garanön, das sinif valodik pegeton. Binos prinsip sagatik, kel sagon, das stud nemödik a del binos gudikum, ka stud mödik süpo.

Дословный перевод

Когда изучают чужой язык, словарь представляет трудности. Необходимо постоянно искать неизвестные слова, и, как следствие, интерес теряется. В элементарной части, однако, эта проблема преодолена, потому что корректный перевод слова появляется под словами Волапюка. Следует подборка (текстов для) чтения и предполагается, что слова Волапюка прочитываются вслух. Грамматика и базовый словарь уже даны во введении; тем не менее рекомендуется беглый взгляд на перевод, чтобы обеспечивалось общее понимание. Мудро сказано, что лучше немного учения каждый день, чем много учения в один день.

Ссылки

В Викисловаре список слов языка воляпюк содержится в категории «Волапюк»

• [vo.wikipedia.org/ Википедия на волапюке]
• Kniele, Rupert. 1889. Das erste Jahrzehnt der Weltsprache Volapük. (описание первых десяти лет истории волапюка).
• [www.smart.net/~bartlett/volgram.html Обзор грамматики волапюка (англ.)]
• [personal.southern.edu/~caviness/Volapuk/HBoV/ Handbook of Volapük], Charles E. Sprague (1888)
• [personal.southern.edu/~caviness/Volapuk/VolVifik/volvif00.html Курс 10 уроков современного волапюка]
• [personal.southern.edu/~caviness/Volapuk/ Список ссылок о волапюке]
• [www.1911encyclopedia.org/Volapuk Статья о волапюке от 1911 года в энциклопедии Британника]
• [member.netease.com/~htliu/biblio.html#chap2 Библиография книг на волапюке], NetEase
• [www.yahoogroups.com/group/volapuk Volapükalised] — Группа волапюка на сайте Yahoo groups, главное место дискуссий на волапюке, о нём и о других искусственных языках
• [volapük.com/ Flenef bevünetik Volapüka] / International Friendship of The World Language
• [www.yahoogroups.com/group/voydasbuk Vödasbukalised] — Группа создания специальной терминологии на волапюке на сайте Yahoo groups
• [www.homunculus.com/babel/avolapuk.html Blueprints for Babel: Volapük] — Описание грамматики волапюка
• Большие коллекции текстов на Воляпюке находятся в Музее Эсперанто в Вене ([www.onb.ac.at/sammlungen/plansprachen/eo/index.htm]), в Центре Изучения и Документирования Международного Языка в Ля Шо де Фон (La Chaux-de-Fonds), Швейцария и в Американском Философском Обществе в Филадельфии ([www.amphilsoc.org/library/mole/v/volapuk.htm]).

См. также

• Периодика на искусственных языках

Отрывок, характеризующий Волапюк

– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.