Волейков

Воле́йков, ху́тор Вале́йка (укр. Воле́йків, ху́тір Вале́йка) — историческая местность Киева. Расположена в Шевченковском районе города, на склоне холма над железной дорогой между улицей Авиаконструктора Игоря Сикорского и Новоукраинской улицей. Прилегает к местностям Васильчики, Дегтяри и Сырец.

История

Основана как хутор в 1865 году дворянином Волейком на побережье одного из притоков реки Сырец — речки Рогостинки. На начало XX столетия сформировалась современная сетка улиц (улицы Жамбыла Жабаева, Степана Руданского), кроме улиц Новоукраинской и Авиаконструктора Игоря Сикорского, которые возникли в 1930—40-е годы. Хутор вошёл в состав Киева в 1923 году. Часть старой застройки была ликвидирована в 1970—80-е годы.

Литература

• Вулиці Києва : довідник : [укр.] / за ред. А. В. Кудрицького. — К. : Українська енциклопедія ім. М. П. Бажана, 1995. — С. 268–269. — ISBN 5-88500-070-0.</span>
• Пономаренко Л. А., Різник О. О. Київ. Короткий топонімічний довідник. Довідкове видання. — К.: Видавництво «Павлім», 2003. — 124 с. — ISBN 966-686-050-3.  (укр.)

Отрывок, характеризующий Волейков

Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.