Шойинка, Воле

Воле Шойинка
англ. Akinwande Oluwole "Wole" Soyinka йоруба Wọlé Sóyinká
Дата рождения:	13 июля 1934(1934-07-13) (89 лет)
Место рождения:	Абеокута, Нигерия
Гражданство:	Нигерия Нигерия
Род деятельности:	драматург, писатель, поэт
Язык произведений:	английский
Премии:	Нобелевская премия по литературе (1986)

Акинванде Воле Бабатунде Шойинка (Воле Сойинка, англ. Akinwande Oluwole "Wole" Soyinka, 13 июля 1934, Абеокута) — нигерийский драматург, писатель, поэт. Стихи пишет на йоруба, прозу и драмы — на английском языке. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1986 года «За создание театра огромной культурной перспективы и поэзии». Является самым ранним лауреатом Нобелевской премии среди всех ныне живущих писателей и последним из живущих, получивших премию в 1980-е годы.

Биография

Родился в Абеокуте, в Западной Нигерии, в многодетной семье директора начальной школы и владелицы магазина из народности йоруба.

В 1950 г. окончил Правительственный колледж в Ибадане. Затем переехал в Лагос, работал клерком, писал радиопьесы и рассказы, которые транслировались по нигерийскому радио. В 1952 г. он поступает в Университетский колледж в Ибадане, где изучал английскую литературу, историю, древнегреческий язык. Во время учебы он активно участвовал в движении за независимость Нигерии.

В 1954 г. переехал в Великобританию, где изучал английскую литературу и театральное искусство в университете Лидса. Получив в 1957 г. степень бакалавра искусств с отличием, Шойинка остался в Лидсе для работы над диссертацией. В это время он написал две свои первые пьесы, «Жители болот» («The Swamp Dwellers») и «Лев и жемчужина» («The Lion and the Jewel»), посвященные борьбе старого и нового в современной Африке.

В 1958 г. перебрался в Лондон, работал чтецом пьес в театр «Ройал-Корт», осуществил студенческие постановки «Жителей болот», а также своей новой пьесы «Выдумка» («The Invention»), направленной против расизма.

В 1960 г. вернулся в Нигерию, где создал любительскую театральную группу «Маски-1960». В 1962 г. стал преподавателем английского языка университета в Ифе. Он вел полемику с теми, кто выступал за исключительность африканских традиций, против европейской культуры.

В декабре 1963 г. в знак протеста против распоряжения университетской администрации поддержать правительство Западной Нигерии Шойинка ушел в отставку. В 1965 г. после выборов в Западной Нигерии он анонимно объявил по радио, что результаты выборов сфальсифицированы, за что спустя некоторое время был арестован, обвинен в незаконной радиопередаче и заключен в тюрьму. Через два месяца, после протестов британских и американских писателей, он был освобожден.

В 1965 г. Шойинка стал старшим преподавателем Лагосского университета, в этом же году был издан его первый роман «Интерпретаторы» («The Interpreters») о молодых интеллектуалах, которые возвращаются в Нигерию из Европы и США, и пытаются вникнуть в суть происходящего в стране.

В августе 1967 г. тайно встретился с лидером ибо Чуквемекой Одумегву Оджукву, безуспешно пытаясь убедить его отказаться от объявления независимости Биафры. Через 11 дней, когда Шойинка вернулся в Лагос, его арестовали по обвинению в сговоре с сепаратистами и на 27 месяцев заключили в крохотную одиночную камеру.

Он был освобожден в результате всеобщей амнистии в октябре 1969 г., последовавшей после победы правительственных войск над сепаратистами Биафры. После этого Шойинка стал директором Драматической школы при Ибаданском университете, где осуществил постановку собственной пьесы «Жатва Конги» («Kongi's Harvest», 1964), музыкальной комедии, высмеивающей африканский деспотизм, которую он в 1970 г. переделал для кино, причем сыграл в этом фильме главную роль.

В 1970 г. Шойинка уеехал в Европу, где выступал с лекциями, стажировался в Кембриджском университете и написал три значительных пьесы: «Метаморфозы Иеронима» («Jero's Metamorphosis»), «Вакханки» («The Bacchae») и «Смерть и конюший короля» («Death and the King's Horseman»). Его тюремные воспоминания «Человек умер» («The Man Died») были опубликованы в 1972 г.

В 1975 г. Шойинка стал редактором журнала «Новые веяния» («Transition») и переехал в столицу Ганы Аккру.

После свержения президента Я.Говона в июле 1975 г. Шойинка вернулся в Нигерию, через год вновь стал профессором английского языка университета в Ифе.

В 1981 г. на Западе была издана автобиография Шойинки «Аке: Годы детства» («Ake: The Years of Childhood»), в настоящее время она относится к лучшим африканским книгам ХХ столетия (в этот список входит также пьеса Шойинки Смерть и конюший короля).

В 1984 г. нигерийский Верховный суд запретил постановку пьесы «Человек умер».

В 1986 г. Шойинка первым из писателей Африки получил Нобелевскую премию по литературе «за создание театра огромной культурной перспективы и поэзии». Свою Нобелевскую лекцию Шойинка посвятил Нельсону Манделе.

Наряду с драматическими произведениями и прозой Шойинка опубликовал несколько поэтических сборников, из которых наиболее известны «Стихи из тюрьмы» («Poems From Prison», 1969) и дополненное и расширенное издание этого сборника под заглавием «Врата склепа» («А Shuttle in the Crypt», 1972).

Шойинка женат, у него сын и три дочери.

Библиография

Постановки

• The Swamp Dwellers
• The Lion and the Jewel
• The Trials of Brother Jero
• A Dance of the Forests
• The Strong Breed
• Before the Blackout
• Kongi’s Harvest
• The Road
• The Bachaee of Euripides
• Madmen and Specialists
• Camwood on the Leaves
• Jero’s Metamorphosis
• Death and the King’s Horseman
• Opera Wonyosi
• Requiem for a Futurologist
• A Play of Giants
• A Scourge of Hyacinths (радиопостановка, на её основе написана одноименная опера Тани Леон)
• From Zia, with Love
• The Beatification of the Area Boy
• King Baabu

Новеллы

• The Interpreters
• Season of Anomy
• Aké: The Years of Childhood
• Isara: A Voyage around Essay
• The Man Died
• Ibadan: The Penkelemes Years: a memoir 1946-65
• You Must Set Forth at Dawn

Поэтические сборники

• A Shuttle in the Crypt (original title Poems from Prison)
• Idanre and other poems
• Mandela’s Earth and other poems
• Ogun Abibiman
• Samarkand and Other Markets I Have Known
• Abiku

Эссе

• Neo-Tarzanism: The Poetics of Pseudo-Transition
• Art, Dialogue, and Outrage: Essays on Literature and Culture
• Myth, Literature and the African World/ Миф, Литература и Африкансикй Мир (1976)
• From Drama and the African World View
• The Credo of Being and Nothingness/ Кредо Существования и Ничто (1991)
• The Burden of Memory: The Muse of Forgiveness/ Груз Памяти: Муза Прощения (1998)
• A Climate of Fear (2004)

Фильмы

• Culture in Transition
• Blues For a Prodigal

Публикации на русском языке

• Шойинка В. Стихи // Голоса африканских поэтов. — М.: Художественная литература, 1968.
• Шойинка В. Интерпретаторы: роман / Пер. с англ. А. Сергеева. — М: Прогресс, 1972.
• Шойинка В. Лев и жемчужина: пьеса / Пер. Ф. Мендельсона // Сердце зари. Восточный альманах. Выпуск 1. — М.: Художественная литература, 1973.
• Шойинка В. Сильный род: пьеса / Пер. Андрея Кистяковского // Избранные произведения писателей Тропической Африки. — М.: Прогресс, 1979.
• Шойинка В. Танец леса: пьеса / Пер. Андрея Кистяковского // Избранные произведения драматургов Африки. — М.: Радуга, 1983.
• Шойинка В. Лес Тысячи Духов: сказка // Заколдованные леса / Пер. с англ. А. Кистяковского. — М.: Наука, 1984.
• Шойинка В. Избранное / Сост. А. Словесного; предисл. В. Бейлиса. — М.: Радуга, 1987. — 540 с. (Мастера современной прозы, в составе: Интерпретаторы, Аке, годы детства, Смерть и конюший короля)
• Шойинка В. Смерть и конюший короля: пьеса / Пер. Андрея Кистяковского // Драматурги — лауреаты Нобелевской премии. — М.: Панорама, 1998. — C. 350—419.
• [textonly.ru/mood/?issue=34&article=36033 Стихи В.Шойинки в переводе Кирилла Щербицкого]

Литература

• Бейлис В. А. Воле Шойинка. - М.: Наука, 1977.

Ссылки

• [n-t.ru/nl/lt/soyinka.htm ШОЙИНКА (Soyinka), Воле]
• [www.wolesoyinka.blogspot.com/ Wole Soyinka. All You Want to Know About]

Отрывок, характеризующий Шойинка, Воле

– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.