Волжское казачье войско

Во́лжское (Во́лгское) каза́чье во́йско (во́лжские казаки́, волгари́, во́лгцы, волжа́не) — военное казачье формирование на средней и нижней Волге. Официально образовано в 1734-м году указом императрицы Анны Иоанновны. За участие в восстании Емельяна Пугачева упразднено в 1777 году указом императрицы Екатерины II.

До образования войска

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Впервые казаки появились на Волге в XVI столетии. Это были всякого рода беглые из Московского государства и выходцы с Дона. Они «воровали», задерживая торговые караваны. В основном происходят от ушкуйников и мещерских казаков.

Упоминаются на Нижней Волге в связи с походами по завоеванию Астрахани в 1554 году. В войске Ю. И. Шемяки-Пронского и А. В. Вяземского находился отряд атамана Федора Павлова. Казаки совместно с конницей Вяземского разгромили Ямгурчея у Черного острова. Во время похода 1556 г., для окончательного присоединения Астрахани, в русском войске находились отряды атаманов Колупаева и Ляпуна Филимонова. Это были донские казаки, вернувшиеся после операций под Астраханью в район Переволоки.

Упоминаемые с 1560 г. волж(г)ские казаки — промышлявшие разбоем в районе Жигулей. Правда, историк астраханского казачьего войска И. А. Бирюков считал, что часть казаков после присоединения к Астрахани осталась в ней на службе. Однако источники ХVI-ХVII вв. не фиксируют на Нижней Волге (и в частности, в Астрахани) никаких казаков, кроме «воровских». Более того, Астраханский край был, пожалуй, единственным исключением на южной границе Русского государства, где не фиксируются городовые казаки как категория служилых людей по прибору. Казаки же, направленные после «смуты» на службу в Астрахань, были переведены на положение стрельцов, что, естественно, изменило и их социальный статус.

В 1698 г. после бунта московских стрельцов часть из них по указу Петра I были высланы в Красный Яр, Черный Яр, Царицын, Камышин и Саратов. «Из них красноярские приняли название красноярских казаков, черноярские остались при имени стрельцов; камышинские были известны под именем солдат, а саратовские — ружников». Численность этих формирований колебалась от 200 до 250 человек. В первой половине XVIII в. городовые команды в нижневолжских городах получают наименования казачьих.

В 1718—1720 гг. по повелению Петра I создается Царицынская сторожевая линия между Доном и Волгой. Линию предполагалось заселить донскими казаками, но в 1733 г. было решено казаков-переселенцев перевести на Волгу и образовать из них Волжское войско.

История

В грамоте войску от 20 января 1734 г. говорилось: «Записавшихся в Царицынскую линию донских казаков… поселить по Волге, где прежде была слобода Дубовка… между Царицына и Камышина. Служить вам вместо донских казаков при Саратове и в Астрахани., также и в других местах… и писаться вам Волжскими казаками…». С 1771 г. началось переселение волжских казаков на Терек и на линию между Моздоком и Азовом. Это вызвало недовольство, вылившееся в почти поголовную поддержку пугачевского бунта. Пугачева встречали в станицах с хоругвями и хлебом-солью; казаки влились в его войско, образовав Дубовский полк. Участие в крестьянской войне окончилось для волжских казаков упразднением войска и ускоренным выселением на Северный Кавказ. Правда, часть их уклонилась от переселения, либо бежали с Кавказской линии на Волгу.

Административное устройство

Указом военной коллегии, которой подчинялось войско, ему было дано общеказачье устройство. Казаки получили от правительства пособие на построение дворов, и должны были получать впредь денежное и хлебное жалование в размере 5 рублей и 6 четвертей хлеба на семью каждого рядового казака.

Выселение на Кавказ

Новое войско недолго просуществовало на своем месте. В 1770 году 517 семейств из его состава были переселены к Моздоку и помещены в пяти станицах по левому берегу Терека, между Моздоком и гребенским войском, для охраны края от кабардинцев. Они образовали Моздокский полк, во главе которого был поставлен вместо войскового атамана полковой командир. В 1777 году в состав полка были включены 200 семей калмыков, принявших православие, которые вскоре вернулись в буддизм, а в 1799 – русская милиция Моздокской крепости, существовавшая до тех пор отдельно под названием московской легионной казачьей команды.

В 1777 с продолжением линии крепостей на Кавказе на запад от Моздока к Азову, выслана была сюда остальная часть волжского войска поселенная в пяти станицах, от Екатерининской до Александроской крепости, на протяжении около 200 верст. Сохранив своё прежнее наименование, казаки составляли в строю волжский казачий полк пятисотенного состава. Постепенно казачьи станицы выдвигались вперед. Для подкрепления силы войска к нему уже в 1832 году были приписаны 4 гражданские селения по Куме с населением до 4050 лиц «обоего пола».

В 1832 году Моздокский и Волгский полки вошли в состав вновь образованного Кавказского линейного войска, в 1860 — Терского.

Оставшиеся на Волге казаки в 1802 году образовали две станицы: Александровскую (ныне Суводская Волгоградской области) и Краснолинскую (ныне Пичужинская Волгоградской области), вошедшие в состав Астраханского казачьего полка.

Ссылки

• Волжские казаки — статья из Большой советской энциклопедии.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Волжское казачье войско

Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.