Волин, Алексей Константинович
Поделись знанием:
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Алексей Константинович Волин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">9 июля 2012 года</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| Рождение: | 31 января 1964 (60 лет) Ленинград, РСФСР, СССР | |
| Отец: | проектировщик атомных подводных лодок | |
| Мать: | математик-программист | |
| Супруга: | женат третий раз | |
| Дети: | дочь, сын | |
| Профессия: | историк-востоковед | |
| Награды: |
| |
| |
| Запись голоса А.К. Волина | |
| 22 февраля 2007 | |
| Помощь по воспроизведению | |
Алексе́й Константи́нович Во́лин (31 января 1964, Ленинград, РСФСР, СССР) — российский государственный деятель, советский и российский журналист, медиаменеджер. Заместитель министра связи и массовых коммуникаций РФ (с 5 июля 2012 года). В 2000—2003 годах — заместитель главы аппарата Правительства РФ.
Содержание
Биография
Родился в семье инженеров; отец — проектировщик атомных подводных лодок, мать — математик-программист[1]. Окончил историко-филологический факультет Института стран Азии и Африки при МГУ (Индонезийское отделение).
- С 1986 — сотрудник Главной редакции Азии Агентства Печати «Новости».
- В 1989—1991 — корреспондент АПН в Джакарте.
- С 1992 г. — специальный корреспондент РИА «Новости», входил в журналистский пул правительства России.
- С 1995 г — первый заместитель Генерального директора Генеральной дирекции информации РИА «Новости», член Правления[1].
- С 1996 — генеральный директор телеканала «Деловая Россия» (совместный проект РИА «Новости», ВГТРК и Video International). Участвовал в предвыборной кампании Б.Ельцина.
Политическая карьера
- В 1996—1997 — начальник отдела СМИ по связям с общественностью Администрации Президента РФ.
- В 1997—1998 — первый заместитель начальника Управления по связям с общественностью Администрации Президента РФ. Вместе с начальником Управления Михаилом Маргеловым занимались подготовкой радиообращений Президента Бориса Ельцина, здоровье которого в тот момент не позволяло показывать его по телевизору. Кроме того, Управление специализировалось на утечках информации в СМИ, носивших более резкий и неформальный характер нежели официальная информация, и поэтому пользовавшихся большой популярностью у журналистов. Не брезговали и откровенной дезинформацией, прежде всего для дискредитации политических противников. По имеющимся свидетельствам, руководители Управления постоянно проводили особые информационные операции, причем, как санкционированные, так и несанкционированные.[2]
- С 1998 по 2000 — руководитель Управления правительственной информации Аппарата правительства РФ (период премьерства Сергея Кириенко), председатель правления информационного агентства РИА «Новости». Во время боевых действий в Чечне в 1999 году вместе с Михаилом Маргеловым принимал участие в создании Росинформцентра — органа по координации всей информационно-пропагандистской работы на чеченском направлении. После перехода на работу в правительство в 2000 году до конца января 2003 года продолжал оказывать серьёзное влияние на деятельность РИА «Новости» и даже имел там рабочий кабинет. Главой агентства был назначен его ставленник (и бывший однокурсник) Алексей Жидаков. («Профиль» от 31.03.2003 «Суфлер в Белом»)
- С 2000 по 2003 гг. — заместитель руководителя аппарата правительства РФ.
- В правительстве отвечал за связи с общественностью, а также курировал вопросы СМИ, культуры, образования, туризма и спорта. В 2003 году входил в сотню самых влиятельных политиков России («Независимая газета» от 01.07.2003 «100 ведущих политиков России в июне»).
- Выступал за информационную открытость кабинета министров. Вместе с руководителем Аппарата Правительства Игорем Шуваловым продвигал постановление правительства, впервые обязывающее все министерства и ведомства обзавестись своими интернет-сайтами и регулярно публиковать там информацию о своей деятельности. Особую известность в тот период ему принесла фраза «Ситуация, при которой московские проститутки имеют свои сайты, а федеральные министры — не имеют, кажется мне несколько странной».
- Выступал против введения в школах ЕГЭ и преподавания там религиозных дисциплин.[3][4] В этой связи был включен во «Всеобщий перечень агрессивных антихристианских ксенофобов и наветчиков» вместе с другими известными медиадеятелями, такими как Сергей Доренко, Александр Невзоров и Павел Гусев.[5]
- Активно противодействовал попыткам повысить импортные пошлины на подержанные автомобили.
- Считал, что число принадлежащих государству СМИ должно быть радикально сокращено.
- Был сторонником отказа от прямого вмешательства государства в сферу масс медиа.
- Выступал с идеей, что СМИ надо не управлять, а манипулировать.
- 11 сентября 1997 года — присвоен классный чин Действительного Государственного Советника РФ 2 класса (Указ Президента № 1006)[6], 12 октября 2000 года — Действительного Государственного Советника 1 класса (Указ Президента № 1744)[7], что соответствует воинским званиям генерал-лейтенанта и генерал-полковника (Указ Президента № 720 от 7 июня 2011 года)[8]
Пост-политическая карьера
- Весной 2003 года в конфликте между премьер-министром Михаилом Касьяновым и руководителем Аппарата Правительства Игорем Шуваловым поддержал Шувалова. Поэтому в июле 2003 покинул кабинет министров («Московский комсомолец» от 18.07.2003 «Уволин. Белый дом лишился искрометного пиара»). С уходом Волина из правительства в информационной политике кабинета министров исчезла открытость и наступательность («Коммерсант» от 17.07.2003 «С Белого дома сняли голову»).
- Летом 2003 года вместе с владельцем компании IBS Анатолием Карачинским Волин создает поисковую информационно-аналитическую систему «Медиалогия».[9]
- C 2003 года по май 2007 — президент ИД Родионова. В этот период издательский дом заметно увеличивает число деловых журналов — приобретается еженедельник «Компания» и получена лицензия на русское издание «BusinessWeek». Дмитрий Губин, возглавлявший журнал «FHM Russia», после продажи журнала ИДР, по его словам, обращался к президенту холдинга Алексею Волину, о чём рассказал в интервью (Slon.ru, 2011)[10]:
Лёша – весёлый циник, и я ценю его за легкость его цинизма и даже не ставлю цинизм ему в упрёк. Он был предельно честен со мной. Он мне рассказал кое-что о внутреннем устройстве ИДР, чего я передать не могу, потому что после этого либо Родионова надо сажать в тюрьму, либо меня. Я понял, что я туда никогда не пойду. 
- С лета 2007 года по сентябрь 2008 года — Генеральный директор компании Амедиа, занимающейся производством кинофильмов и телесериалов.
- C 2008 года — член Высшего совета партии «Правое дело». Считается, что имеет хорошие контакты с двумя из трех её сопредседателей: Борисом Титовым и Георгием Бовтом. Выступал с резкой критикой руководства партии за неспособность добиться единоначалия и пассивность в политической жизни. С осени 2009 года никакого участия в деятельности партии не принимает.
- С 2009 года сотрудничает с Амедиа как сценарист и сопродюсер фильмов на историческую тематику. Подготовил и снял пять исторических драм по заказу Первого канала: «Осведомлённый источник в Москве» (о журналисте Викторе Луи), «Тухачевский. Заговор маршала», «В одном шаге от третьей мировой», «И примкнувший к ним Шепилов», «Земля обетованная от Иосифа Сталина».
- По свидетельству Елены Трегубовой, после назначения В. В. Путина премьер-министром и «преемником» Б. Н. Ельцина, спрогнозировал, что поднять рейтинг объявленного «преемника» может только «маленькая победоносная война»[otgolosok.narod.ru/bkd/09.07.htm].
- С 2011 года назначен Президентом компании А3 — разработчика новой системы дистанционных платежей в области оплаты жилищно-коммунальных услуг, Интернета, платного ТВ, телефонии и прочих услуг. [www.a-3.ru/news/%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9-%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%BD-%D0%BD%D0%B0%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD-%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%BC-%D0%BA]
- В феврале 2012 года Указом Президента включен в состав рабочей группы по формированию системы «Открытое правительство» (Указ № 150 от 8 февраля 2012 года)[11].
Снова в политике
5 июля 2012 назначен заместителем министра связи и массовых коммуникаций РФ, где отвечает за проведение государственной политики в области СМИ[12].
Выступал против практики коллективного управления авторскими правами.[13] Скептически отзывался о предложениях запретить анонимность в интернете и ввести обязательную регистрацию пользователей интернета и социальных сетей, считая, что результатом этого может стать эмиграция из страны пяти миллионов человек[14]. Призывал рассматривать СМИ исключительно как один из видов бизнеса.
С 26 августа 2013 года входит в состав Совета по присуждению премий Правительства Российской Федерации в области средств массовой информации[15].
Взгляды на журналистику
На протяжении многих лет Волин последовательно и публично придерживался индустриального подхода к журналистике и СМИ, считая, что пресса является ничем иным как одной из разновидностей бизнеса. Впервые Волин заявил об этом осенью 2003 года после назначения президентом Издательского дома Родионова. Тогда он сказал, что журналистика — это одна из разновидностей шоу-бизнеса, и она должна скорее развлекать читателя, нежели делать мир лучше.[16] В 2007 году Волин сказал, что «свободы прессы в идеале нет нигде и никогда, потому что она всё равно от кого-то зависит». При этом добавил, что успех медийного бизнеса базируется на устойчивости и росте читательской аудитории: «Моя политика — читателю должно быть интересно». Волин отказался признавать моральные и этические ограничения, поясняя: «В бизнесе, как, впрочем, и в пиаре, все средства хороши, если они приносят результат»[17].
В феврале 2013 года, выступая с трибуны конференции на факультете журналистики МГУ, Волин развил свою мысль в предельно конкретных формулировках:
Любой журналист должен твёрдо помнить, что у него нет задачи сделать мир лучше, нести свет истинного учения, повести человечество правильной дорогой. Это всё не бизнес. Задача журналиста — зарабатывать для тех людей, которые его наняли. Нам чётко надо учить студентов тому, что, выйдя за стены этой аудитории, они пойдут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать, что не писать, и как писать о тех или иных вещах. И дядя имеет на это право, потому что он им платит[18].
Данная концепция вызвала волну критики и возражений в профессиональных кругах. Глава министерства, в котором работает Волин, Николай Никифоров объявил, что с высказываниями своего заместителя не согласен и расценил их как эпатажные[19]. Завкафедрой журфака МГУ Иван Засурский считает, что Волин, известный журналистскому сообществу как пиарщик, с изложенным набором расхожих стереотипов проявил «тотальную некомпетентность» в смысле и содержании журналистского труда, при этом сделал «ужасный пиар себе, своему начальству и своему министерству»[18].
Вместе с тем, в медиасреде у Волина нашлись и сторонники. С его мнением о российской журналистике во многом согласились тележурналист, историк Николай Сванидзе и гендиректор РБК-ТВ Александр Любимов[20].
Награды
- Орден Почёта (14 августа 2014 года) — за достигнутые трудовые успехи, активную общественную деятельность и многолетнюю добросовестную работу[21]
Семья
Женат третьим браком, имеет сына и дочь.
Напишите отзыв о статье "Волин, Алексей Константинович"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.komprinfo.ru/facts/volin.htm Волин Алексей Константинович — экс-замглавы аппарата правительства РФ: Официальная биография]
- ↑ Максим Жуков. [www.kommersant.ru/doc/14256 Ребята со связями]. Журнал "Коммерсантъ Власть". Издательский дом Коммерсантъ (31 марта 1998). Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FwsWv6YO Архивировано из первоисточника 17 апреля 2013].
- ↑ [www.gzt.ru/topnews/politics/21077.html От этого документа веет средневековьем и мракобесием]. Газета(недоступная ссылка — история) (15 ноября 2002).
- ↑ Сергей Ивашко. [www.gazeta.ru/2002/12/16/filippovaots.shtml Атеисты подняли руку на министра]. Газета.ру (16 декабря 2002). Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FwsZeppB Архивировано из первоисточника 17 апреля 2013].
- ↑ [moral-law.ru/publ/vseobshhij_perechen_agressivnykh_antikhristianskikh_ksenofobov_i_navetchikov_obshhestvennyj_komitet_po_pravam_cheloveka_redakcija_ot_22_04_2012/40-1-0-194 «Всеобщий перечень агрессивных антихристианских ксенофобов и наветчиков»(Редакция от 22.04.2012)]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=76851&PSC=1&PT=3&Page=1 Указ Президента РФ от 11 сентября 1997 года № 1006 «О присвоении квалификационных разрядов федеральным государственным служащим Администрации Президента Российской Федерации»]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?665970 Указ Президента РФ от 12.10.2000 N 1744 «О Присвоении квалификационных разрядов федеральным государственным служащим аппарата Правительства Российской Федерации»]
- ↑ [base.garant.ru/55171489/ Указ Президента РФ от 7 июня 2011 г. N 720 «О внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации»]
- ↑ Александр Беккер,Александр Борейко,Анастасия Онегина. [www.astera.ru/news/?id=9759 Мечта пиарщика]. Ведомости (23 июля 2003). Проверено 15 апреля 2013.
- ↑ [slon.ru/articles/566681/ «Книга — не источник знаний. Источник знаний — глянцевый журнал» — Slon.ru]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1600590 Указ Президента РФ от 8 февраля 2012 г. N 150 "О рабочей группе по подготовке предложений по формированию в Российской Федерации системы «Открытое правительство»]
- ↑ [top.rbc.ru/politics/05/07/2012/658602.shtml Д. Медведев назначил «главреда» российских СМИ]
- ↑ Павел Белавин. [www.kommersant.ru/doc/2126776 Никиту Михалкова ущемили в авторских правах]. Газета "Коммерсантъ". Издательский дом Коммерсантъ (14 февраля 2013). Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FwsdaRJ0 Архивировано из первоисточника 17 апреля 2013].
- ↑ Наталья Корченкова, Сергей Горяшко. [www.kommersant.ru/doc/2046922 В интернете ищут незаконную информацию]. Газета "Коммерсантъ". Издательский дом Коммерсантъ (18 октября 2012). Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FwsgVvKH Архивировано из первоисточника 17 апреля 2013].
- ↑ [government.ru/media/files/41d4878cda3e33b1d289.pdf Распоряжение Правительства Российской Федерации от 26 августа 2013 года № 1504-р] (PDF). Официальный сайт Правительства Российской Федерации (28 августа 2013). — Об утверждении состава Совета по присуждению премий Правительства Российской Федерации в области средств массовой информации. Проверено 28 августа 2013. [www.webcitation.org/6JeGJUdgG Архивировано из первоисточника 15 сентября 2013].
- ↑ Екатерина Власова. [www.rg.ru/2003/11/17/volin.html Не надо стремиться делать мир лучше]. Российская Газета (17 ноября 2003). Проверено 15 апреля 2013.
- ↑ Мария Арзамасова. [www.newlookmedia.ru/?p=6304 Алексей Волин. Media-пират]. Газета «Музыкальная правда». Издательский Дом «Новый Взгляд» (26 января 2007). Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FwsjbotN Архивировано из первоисточника 17 апреля 2013].
- ↑ 1 2 [tvrain.ru/articles/aleksej_volin_uehal_v_ierusalim_posle_sovetov_zhurnalistam_slushat_djadju_kotoryj_platit-336533/ Алексей Волин уехал в Иерусалим после советов журналистам слушать «дядю, который платит»]. Проверено 18 апреля 2013.
- ↑ [www.gazeta.ru/social/news/2013/02/16/n_2758285.shtml Волин разъяснил, почему «журналист работает на дядю», с позиций марксизма - Газета.Ru | Новости]. Проверено 18 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G0R173iY Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].
- ↑ [www.bfm.ru/news/207655 Business FM 11 февраля 2013 "Работать на дядю"]
- ↑ [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201408260005?index=23&rangeSize=1 Указ Президента Российской Федерации от 14 августа 2014 года № 568 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
Ссылки
- [www.mediaatlas.ru/whoiswho/?id=1406&a=view Волин, Алексей Константинович]
- [www.scandaly.ru/news/news715.html Алексей Волин — суфлёр в Белом Доме («Профиль», 3 апреля 2003)]
- [www.newsru.com/dossier/19565.html Досье Newsru.com]
- [www.mediajobs.ru/news/123 Волин возглавит «Амедиа» («Ведомости», 19 июня 2007)]
- [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1194570 Игровая приставка к хронике («Огонек», 6 июля 2009)]
- [www.a-3.ru/news/%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9-%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%BD-%D0%BD%D0%B0%D0%B7%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BD-%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%BC-%D0%BA Алексей Волин назначен Президентом компании «A3» 09.03.2011]
- [президент.рф/%D0%B4%D0%BE%D0%BA%D1%83%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8B/14467 Подписан Указ о создании рабочей группы по формированию системы «Открытого правительства» (Официальный сайт Президента России, 8 февраля 2012)]
Интервью
- [znak.com/urfo/articles/11-02-15-04/100302.html «Назовите мне хоть одно независимое СМИ». О своем скандальном выступлении в МГУ] — 11.02.2013
- [www.echo.msk.ru/programs/interception/1012434-echo/ Интервью программе «Перехват», Радио «Эхо Москвы»] — 16.02.2013. 17:08
- [www.gazeta.ru/interview/nm/s5705097.shtml?fb_action_ids=600998016613591&fb_action_types=og.recommends&fb_source=aggregation&fb_aggregation_id=288381481237582 Куда идем мы с интернетом? — Онлайн-интервью с заместителем министра связи и массовых коммуникаций РФ Алексеем Волиным, Газета.ru] — 16.10.2013, 13:00
Отрывок, характеризующий Волин, Алексей Константинович
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Категории:
- Родившиеся 31 января
- Родившиеся в 1964 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Кавалеры ордена Почёта
- Журналисты СССР
- Журналисты России
- Медиаменеджеры
- Заместители министра связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
- Амедиа
- Действительные государственные советники Российской Федерации 1 класса
