Волков, Александр Анатольевич

Александр Волков
Alexander Volkov
Завершил карьеру
Тяжёлый форвард
Рост:	208 см
Вес:	99 кг
Гражданство:	СССР, Украина
Родился:	29 марта 1964(1964-03-29) (60 лет), Омск, РСФСР, СССР
Драфт:	134-ый, 1986, Атланта Хокс
Выступал за команды
Строитель (Киев) (1981—1986) ЦСКА (Москва) (1986—1988) Строитель (Киев) (1988—1989) Атланта Хокс (1989—1992) Калабрия (1992—1993) Панатинаикос (1993—1994) Олимпиакос (1994—1995) БК Киев (2000—2002)
Личные награды и достижения 50 величайших игроков в истории ФИБА (1991)

Спортивные награды
Баскетбол
Чемпионаты мира
Серебро	Испания 1986
Серебро	Аргентина 1990
Чемпионаты Европы
Золото	ФРГ 1985
Серебро	Греция 1987
Бронза	СФРЮ 1989
Государственные и ведомственные награды

Олимпийские награды
Баскетбол
Золото	Сеул 1988

Александр Анатольевич Волков (укр. Олекса́ндр Анато́лійович Во́лков, англ. Alexander Volkov) (род. 29 марта 1964 года в Омске, СССР) — советский и украинский баскетболист, один из первых советских баскетболистов в НБА. Заслуженный мастер спорта СССР (1988).

Спортивная биография

Выступал за «Строитель» (Киев) (1981—1986; 1988—1989), ЦСКА (Москва) (1986—1988).

В 1989 году был одним из первых советских баскетболистов в НБА. Играл под руководством будущего тренера национальной сборной Украины Майка Фратэлло за клуб «Атланта Хоукс» в сезонах 1989/1990 и 1991/1992, где его партнерами были Док Риверс, Моузес Мэлоун и Доминик Уилкинс. Провёл в НБА 149 матчей, набирая в среднем 6,8 очка + 2,5 подбора + 2,2 передачи за игру. В свой первый год в «Атланте» Волков провел лишь 4 матча в старте, проводя на паркете в среднем 13,0 минуты и принося «ястребам» 5,0 очка + 1,7 подбора + 1,2 передачи. Однако свой второй сезон в НБА Александр отыграл уже значительно лучше: провел 77 игр (в 27 из них выходя в старте), получал от тренера в среднем по 19,7 минуты и приносил команде 8,6 очка + 3,4 подбора + 3,2 передачи.

В «Хоукс» зарабатывал 600 000 долларов за сезон. За время пребывания в Атланте купил себе дом, где проживал в свободное время.

Перед ОИ-92 подписал 3-летний контракт с «Калабрией», где выступал в 1992—1993. В 1993 году хозяин «Калабрии» разорился, и Волков вынужден был искать новый клуб. В итоге, он оказался в «Панатинаикосе», предложившим наиболее выгодные финансовые условия Волкову, где и провел сезон 1993/94. Партнером в новой команде был Тийт Сокк.

Следующий сезон 1994/95 выступал уже за «Олимпиакос».

В 2000—2002 играл за БК «Киев».

В 1999—2000 — министр спорта Украины. Депутат Верховной Рады VI и VII созывов.

С июня 2007 года Волков занимает пост председателя Федерации баскетбола Украины.

На парламентских выборах 2014 года вошел в избирательный список от партии Сильная Украина Сергея Тигипко.

Достижения

• Олимпийский чемпион 1988.
• Серебряный призёр Чемпионата мира по баскетболу 1986, 1990
• Чемпион Европы 1985.
• Серебряный призёр Чемпионата Европы 1987
• Бронзовый призёр Чемпионата Европы 1989
• Чемпион СССР 1988, 1989
• Самый ценный игрок чемпионата СССР сезона 1988/1989
• Награждён орденом Дружбы (Россия, 2006)
• Награждён Орденом «За заслуги» III степени (2011)

Семья

Жена Алла, дочь Анастасия, дочь Александра

Источники

• 100 лет российского баскетбола: история, события, люди: справочник / Автор-составитель В. Б. Квасков. — М.: Советский спорт. — 274 с.: илл. ISBN 5-9718-0175-9

Ссылки

• [www.sport-express.ru/art.shtml?28615 ЕЩЕ НЕ НАИГРАЛСЯ!]
• [www.facts.kiev.ua/archive/2004-08-13/50675/index.html ОЛИМПИЙСКИЙ ЧЕМПИОН АЛЕКСАНДР ВОЛКОВ: «ЗА ПОБЕДУ В СЕУЛЕ МЫ ПОЛУЧИЛИ ПО 4 ТЫСЯЧИ ДОЛЛАРОВ И 10 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ»]
• [basketball.sport-express.ru/reviews/9042/ Александр Волков: «Украина надеется принять мужской ЧЕ-2015»]
• [www.sport-express.ru/newspaper/2013-12-13/16_1/?view=page Александр ВОЛКОВ: «КТО-ТО СЖИМАЛ МОЕ ГОРЛО, ИЗДАВАЯ ЗВЕРИНЫЙ РЫК»]
• [vidiscope.net/person/volkov/ Серия видео-интервью Александра Волкова на Vidiscope.net]

Мужская сборная СССР по баскетболу на международных соревнованиях  

Отрывок, характеризующий Волков, Александр Анатольевич

Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.