Волков, Александр Владимирович
Поделись знанием:
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
| Александр Волков | |
| Гражданство | Россия |
| Место проживания | Калининград, Россия |
| Дата рождения | 3 марта 1967 (57 лет) |
| Место рождения | Калининград, СССР |
| Рост | 187 см |
| Вес | 79 кг |
| Начало карьеры | 1986 |
| Завершение карьеры | 1997 |
| Рабочая рука | левая |
| Тренер | Валерий Шкляр |
| Призовые, долл. | 3 362 786 |
| Одиночный разряд | |
| Матчей в/п | 304 — 256 |
| Титулов | 3 |
| Наивысшая позиция | 14 (23 августа 1993) |
| Турниры серии Большого шлема | |
| Австралия | 1/8 (1994) |
| Франция | 1/16 (1990, 1992) |
| Уимблдон | 1/8 (1987, 1990-91, 1994) |
| США | 1/2 (1993) |
| Парный разряд | |
| Матчей в/п | 34 — 57 |
| Титулов | 0 |
| Наивысшая позиция | 136 (9 октября 1989) |
| Завершил выступления | |
Алекса́ндр Влади́мирович Во́лков (род. 3 марта 1967 года в Калининграде, СССР) — бывший советский и российский теннисист, заслуженный мастер спорта России и заслуженный тренер России. Тренер сборной России по теннису.
Содержание
Карьера
С 1974 по 1984 год учился в калининградской школе № 49.
Начал принимать участие в международных турнирах в 1986 году.
В 1990 году удивил теннисный мир, выиграв в первом раунде открытого чемпионата США у Стефана Эдберга (в то время первого номера в рейтинге) со счётом 6-3 7-6 6-2.
Первый турнир выиграл в феврале 1991 года года в Милане, второй в январе 1993 года в Окленде. Осенью 1994 года победил в Кубке Кремля, выиграв в финале у американца Чака Адамса со счётом 6-2 6-4.
В 1991 году в 1/8 финала Уимблдона Волков встречался с 6-м сеяным немцем Михаэлем Штихом. В 5-м сете при счёте 4-6 6-3 5-7 6-1 5-3 в свою пользу Волков подавал на матч и вёл в гейме 30-15. После одного из ударов Волкова Штих ответил ударом справа по линии, но мяч очевидно уходил в аут. Однако мяч угодил в боковую стойку, на которой крепится сетка, по немыслимой траектории облетел вышедшего к сетке Волкова и угодил в самый угол корта. Счёт стал 30-30 вместо 40-15 и 2 матчболов Волкова. Штих сумел выиграть этот гейм, затем ещё 3 подряд и с ними матч, а потом триумфально обыграл подряд Джима Курье в 3 сетах, Стефана Эдберга в 4 сетах и Бориса Беккера в 3 сетах и выиграл свой единственный в карьере турнир Большого шлема.
В 1993 году Волков вышел в полуфинал открытого чемпионата США, где уступил в 3 сетах Питу Сампрасу.
Двукратный финалист Кубка Дэвиса в составе сборной России (1994 и 1995).
Ушел из активного спорта в 1997 году.
С 2002 года Волков работает тренером сборной России по теннису.
Финалы турниров АТП за карьеру (14)
Одиночный разряд (11)
Победы (3)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт |
| 1. | 10 фев 1991 | Милан, Италия | Ковёр (I) |  Кристиано Каратти
|
6-1 7-5 |
| 2. | 17 янв 1993 | Окленд, Новая Зеландия | Хард |  Маливай Вашингтон
|
7-6² 6-4 |
| 3. | 13 ноя 1994 | Москва, Россия | Ковёр (I) | Чак Адамс
|
6-2 6-4 |
Поражения (8)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Соперник в финале | Счёт |
| 1. | 19 фев 1989 | Милан, Италия | Ковёр (I) |  Борис Беккер
|
1-6 2-6 |
| 2. | 17 июн 1990 | Росмален, Нидерланды | Трава |  Амос Мансдорф
|
3-6 6-7 |
| 3. | 14 окт 1990 | Берлин, Германия | Ковёр (I) |  Рональд Аженор
|
6-4 4-6 6-7 |
| 4. | 5 янв 1992 | Веллингтон, Новая Зеландия | Хард | Джефф Таранго
|
1-6 0-6 3-6 |
| 5. | 1 мар 1992 | Роттердам, Нидерланды | Ковёр (I) | Борис Беккер
|
69-7 6-4 2-6 |
| 6. | 5 апр 1992 | Йоханнесбург, ЮАР | Хард | Аарон Крикштейн
|
4-6 4-6 |
| 7. | 9 янв 1994 | Аделаида, Австралия | Хард |  Евгений Кафельников
|
4-6 3-6 |
| 8. | 2 фев 1997 | Шанхай, Китай | Ковёр (I) |  Ян Крошлак
|
2-6 62-7 |
Парный разряд (3)
Поражения (3)
| № | Дата | Турнир | Покрытие | Партнёр | Соперники в финале | Счёт |
| 1. | 4 ноя 1991 | Москва, СССР | Ковёр (I) |  Андрей Черкасов
|
Эрик Елень Карл-Уве Штееб
|
4-6 6-7 |
| 2. | 17 янв 1993 | Окленд, Новая Зеландия | Хард |  Алекс Антонич
|
 Грант Коннелл Патрик Гэлбрайт
|
3-6 6-7 |
| 3. | 25 авг 1996 | Лонг-Айленд, США | Хард | Хендрик Дреекман
|
Люк Дженсен Мерфи Дженсен
|
3-6 6-7 |
Командные турниры
Финалы командных турниров (1)
Поражение (1)
| № | Год | Турнир | Команда | Соперник в финале | Счёт |
| 1. | 1994 | Кубок Дэвиса | Россия А. Волков, Е. Кафельников, А. Ольховский, А. Черкасов |
 ШвецияЯ. Апелль, Й. Бьоркман, М. Ларссон, С. Эдберг |
1-4 |
Напишите отзыв о статье "Волков, Александр Владимирович"
Ссылки
- [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP] (англ.)
- [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)
|
Это заготовка статьи о теннисисте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Волков, Александр Владимирович
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
