Волков, Алексей Андреевич (1738)

Алексей Андреевич Волков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Правитель Рязанского наместничества
12 (23) августа 1780 — 22 сентября (3 октября) 1788
Предшественник:	Поливанов, Иван Игнатьевич
Преемник:	Кологривов, Александр Михайлович
Генерал-губернатор Пермский и Тобольский
1788 — 21 августа (1 сентября) 1796
Предшественник:	Кашкин, Евгений Петрович
Преемник:	должность упразднена
Рождение:	1738(1738)
Смерть:	21 августа (1 сентября) 1796(1796-09-01) Тюмень, Российская империя
Военная служба
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	Генерал-поручик
Награды:

Алексе́й Андре́евич Во́лков (1738 — 21 августа (1 сентября) 1796 года, Тюмень) — русский государственный деятель екатерининского времени, генерал-поручик, правитель Рязанского наместничества (1780—1788), и. о. пермского и тобольского генерал-губернатора (1788—1796).

Биография

Происхождение

Алексей Андреевич Волков родился в 1738 году в дворянской семье Волковых и был сыном офицера лейб-гвардии Семёновского полка Андрея Андреевича Волкова (с 1762 года в отставке в чине гвардии премьер-майора). Его братьями были Александр Андреевич Волков, действительный статский советник и герольдмейстер, и Аполлон Андреевич Волков, генерал-поручик, впоследствии действительный тайный советник и сенатор.

Служба

В 1745 году все три сына Андрея Андреевича Волкова, в том числе и 7-летний Алексей, были записаны на военную службу в лейб-гвардии Семёновский полк. В 1762 году Алексей Андреевич был произведён в первый офицерский чин прапорщика, затем последовательно получил чины подпоручика (1763 год), поручика (1766 год) и капитан-поручика (1768 год). С конца 1768 до середины 1770 года вместе с сестрой Анной и её мужем Н. Е. Муравьевым совершил заграничное путешествие, во время которого в Лейпциге познакомился с молодым А. Н. Радищевым.

Произведённый 26 ноября (7 декабря) 1770 года в капитаны лейб-гвардии Семёновского полка, Волков уже 13 (24) декабря 1770 (того же) года был переведён в Томский пехотный полк с чином армейского полковника. 22 сентября (3 октября) 1775 года был произведён в бригадиры, ровно через три года получил чин генерал-майора; на 1776 год состоял в Муромском пехотном полку.

12 (23) августа 1780 года Екатерина II назначила его правителем Рязанского наместничества. Эту должность Волков занимал до 22 сентября (3 октября) 1788 года, причём в 1786 году был пожалован в генерал-поручики и награждён орденом Святого Владимира 2-й степени.

Пермский и Тобольский генерал-губернатор

Прослужив в Рязани 8 лет, Волков в 1788 году был назначен правящим должность генерал-губернатора Пермского и Тобольского наместничеств, сменив на этом посту Е. П. Кашкина, переведённого на пост Ярославского и Вологодского генерал-губернатора. В его подчинении находились правители (губернаторы) Пермского (И. В. Колтовский) и Тобольского (А. В. Алябьев) наместничеств, которые занимали второстепенное положение при наличии генерал-губернатора. Так, В. C. Верхоланцев писал о положении дел в Перми при Кашкине и Волкове: «Первыми губернаторами Пермской губернии были П. В. Ламб (1781—1782) и И. В. Колтовский (1782—1796). Оба они, в присутствии наместника, были лицами малозаметными. Они не могли действовать самостоятельно, и потому о их деятельности трудно сказать что-нибудь».

В период генерал-губернаторства Волкова в Перми было построено каменное здание главного городского училища на углу улиц Сибирской и Дворянской (позднее Петропавловской, сейчас (на 2006 год) — Коммунистическая); 24 ноября (5 декабря) 1789 года были открыты народные училища в Екатеринбурге, Ирбите, Шадринске, Верхотурье, Кунгуре, Соликамске и Чердыни; в 1792 году открыта первая типографию при наместническом управлении в Перми. Был завершён перевод в Пермь Пыскорского мужского монастыря, причём Волков построил его не на Ягошихинской горе, как предполагал его предшественник Кашкин, а на Слудской.

Волков пригласил на службу в Пермское наместничество Ф. Х. Граля, в 1791—1797 годах служившего уездным врачом Ирбитского уезда, а уже после смерти Волкова ставшего первым губернским врачом Пермской губернии.

28 июня (9 июля) 1796 года Волков был награждён орденом Святого Александра Невского. Два месяца спустя, 21 августа (1 сентября) 1796 года, в Тюмени, возвращаясь в Пермь из поездки в Тобольск, генерал-губернатор Волков скончался от апоплексии.

После смерти Волкова должность генерал-губернатора первоначально оставалась незамещённой, а затем вступивший на престол император Павел I упразднил должность Пермского и Тобольского генерал-губернатора и переименовал ставшие самостоятельными Пермское наместничество и Тобольское наместничество в одноимённые губернии (12 (23) декабря 1796 года).

Семья

Волков был женат на княжне Анне Петровне Щербатовой, дочери капитана гвардии в отставке князя Петра Михайловича Щербатова и сестре сенатора, почётного опекуна, действительного тайного советника князя Павла Петровича Щербатова.

Литература

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Т. 1. А — К. — М., 2009. — С. 281. — ISBN 978-5-9524-4166-8
• Пономарёв В. П., Шабанов В. М. Кавалеры Императорского ордена Святого Александра Невского. 1725—1917. Т. 1. — М., 2009. — С. 370. — ISBN 978-5-89577-143-3
• Губернии Российской империи. История и руководители. 1708—1917. — М., 2003. — С. 216, 241. — ISBN 5-8129-0071-X
• История лейб-гвардии Семёновского полка. Сост. П. Дирин. Т. 2. — СПб., 1883. — Приложения. С. 57.
• Быстрых Т. И. Алексей Андреевич Волков // Пермские губернаторы: традиции и современность. — Пермь, 1997. — С. 28-33.

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:267991 Алексей Волков] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1804152023 Волков Алексей Андреевич в Энциклопедии Перми]
• [www.dompasternaka.ru/library/detail.php?id=415 Верхоланцев В. С. Город Пермь, его прошлое и настоящее: краткий историко-статистический очерк]

Отрывок, характеризующий Волков, Алексей Андреевич (1738)

– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]