Волков, Андрей Евгеньевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Андрей Евгеньевич Волков
ректор Московской школы управления «Сколково»
Начало полномочий:

2006

Окончание полномочий:

2013

Учёная степень:

доктор технических наук

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

МИФИ


Награды:

Андре́й Евге́ньевич Во́лков (род. 1960, Архангельск, СССР) — российский учёный, альпинист. Доктор технических наук, профессор.



Биография

В 1984 году окончил МИФИ. В 1984—1991 годах работал научным сотрудником НИИ атомных реакторов в Димитровграде. В 1991—2002 годах работал в Тольяттинской академии управления — заведующим кафедрой, деканом факультета «Информационные системы в экономике» и ректором.

В 2002—2005 годах работал проректором в Академии народного хозяйства при правительстве России, где был директором программ подготовки высшего управленческого состава.

С 2005 года — советник министра образования и науки России. В 2006—2013 годах — ректор бизнес-школы «Сколково».

Руководил группой экспертов стран «Большой восьмёрки» по вопросам инициатив России в сфере образования и был участником разработки программ модернизации высшего образования РФ.

С 2013 года профессор бизнес-школы «Сколково», заместитель председателя Совета по повышению конкурентоспособности ведущих университетов Российской Федерации среди ведущих мировых научно-образовательных центров (проект 5-100).

Доктор технических наук (2002). Награждён орденом Дружбы народов и медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени (2006).

С 2003 года президент Федерации альпинизма России, мастер спорта международного класса. Восходитель на Джомолунгму (1992).

Напишите отзыв о статье "Волков, Андрей Евгеньевич"

Ссылки

  • [www.skolkovo.ru/public/ru/faculty/skolkovo-faculty/item/180-faculty-volkov/ Биография] ?


Отрывок, характеризующий Волков, Андрей Евгеньевич

Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…