Волков, Дмитрий Борисович

Дмитрий Борисович Волков
Российский предприниматель
Род деятельности:	бизнесмен
Место рождения:	Москва, СССР

Дмитрий Борисович Волков (род. 9 июля 1976 года, Москва) — российский предприниматель, философ, меценат и деятель актуального искусства. Входит в попечительский совет Фонда поддержки Государственной Третьяковской галереи. В 1998 году вместе с иностранными партнерами создал холдинг Social Discovery Ventures, который выступил инвестором более чем 50 проектов, в числе которых сайт по поиску попутчиков TripTogether, сайт знакомств Dating.com, социальные сети Shocase и Streetlife.

Один из основателей Московского центра исследования сознания, действующего при философском факультете МГУ.

Образование

Закончил исторический и философский факультеты Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Кандидат философских наук, магистр в области новейшей истории США, Executive MBA Московской школы управления Сколково.

Имеет несколько сертификатов Гарвардской школы бизнеса и корпорации Microsoft.

Биография

Родился 9 июля 1976 года в Москве.

Бывший участник любительской компьютерной сети FIDOnet

В 1998 году окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, затем аспирантуру ИМЭИМО по специальности «Международные отношения». В том же году вместе с иностранными партнерами создал холдинг Social Discovery Ventures.

С 2001 года состоит в обществе Project Management Institute.

С 2006 года состоит в ассоциации Usability Professional Association.

В 2006 году с отличием окончил философский факультет МГУ.

В 2014 и 2015 году участвовал в ралли Gumball 3000.

В 2015 году как представитель собственной компании Social Discovery Ventures, стал лауреатом SKOLKOVO Trend Award 2015, получив специальную премию за проведение эффективных переговоров от профессора Моти Кристала.

Бизнес

Волков действует как самостоятельный инвестор, а так же как эксперт и организатор сделок по продаже компаний, работающих в сфере электронного бизнеса. В конце 2015 года Волков вложил $3 млн. в фонды iTechCapital и 500 Startups. Перед этим он продал оператора электронных платежей Payonline американской компании Net Element за $8.2 млн.

Акции в сфере искусства

Волков неоднократно обращался к сфере искусства и делал это разнообразными способами, как в роли мецената, так и в качестве исполнителя и акциониста. В частности, он танцевал в составе труппы в мюзикле на Бродвее, дважды снимался в фильмах ,.

Весной 2015 года поддержал выпуск серии альбомов «Актуальное искусство», посвященных творчеству современных российских художников, их роли в контексте развития отечественной и мировой культуры.

Совместно с акционистом и художником Олегом Куликом исполнил ряд перфомансов и художественных акций, весной 2015 - «Строгое доказательство существования внешнего мира»,. Летом 2015 Волков организовал экспедицию из сотрудников Social Discovery Ventures и представителей СМИ на американский арт-фестиваль Burning Man, где представил результат своего последнего проекта с Олегом Куликом — инсталляцию «Оракултанг».

Осенью 2015 года Дмитрий Волков выступил одним из организаторов первого в Москве Фестиваля уличных пианино и организовал pop-up выставку современного технологического искусства «Superconduction: challenge of art&technology» в Риге.

С 1 января 2016 года — член попечительского совета Фонда поддержки Третьяковской галереи.

15 апреля 2016 года при поддержке Дмитрия Волкова в Третьяковской галерее на Крымском Валу состоялось открытие выставки «Современное искусство: 1960—2000. Перезагрузка»

Волков - сооснователь фонда SDV Arts & Science Foundation, созданного фондом SDVentures. В сфере интересов SDV Arts & Science Foundation — реализация проектов, объединяющих современные технологии и искусство. В 2016/2017 гг. фонд стал партнёром грантовой программы Музея современного искусства «Гараж» по стипендиям для молодых художников "Искусство и технологии".

14 сентября 2016 года в парижском Центре Помпиду благодаря российским художникам и коллекционерам — в том числе Волкову и SDV Art & Science Foundation — открылась выставка «Коллекция! Современное искусство в СССР и России 1950-2000 годов». Это стало беспрецедентным случаем объединения самых разных отечественных художественных течений и множества отдельных коллекционеров и художников. Дмитрий Волков подарил музею советский флаг, «модернизированный» Сергеем Бугаевым-Африкой. Идея выставки принадлежит Ольге Свибловой, cобрать работы вместе ей помог фонд Владимира Потанина. Все 250 работ 60 авторов переданы Центру российскими меценатами.

16 - 18 сентября 2016 года в парке Музеон при поддержке Дмитрия Волкова и SDV Arts & Science Foundation прошел фестиваль трансцендентных фортепиано. Специально для Фестиваля известные российские музыканты, художники, ученые и инженеры – Петр Айду, Ольга Кройтор, арт-группа Electroboutique, Ян Калнберзин, Олег Макаров, Александр Каплан – перевернут привычное представление о самом популярном классическом инструменте, представив публике гибридные фортепиано. Совместно с Оркестром Игоря Бутмана к участию в мероприятии были приглашены музыканты — Владимир Нестеренко, Олег Аккуратов, Антон Баронин, Полина Осетинская, Валерий Гроховский. Вместе с художниками, учеными и робототехниками они исследовали и создали новые модели взаимодействия инструментов и музыки. Куратором проекта выступила Дарья Пархоменко.

Увлечения

Увлекается авиацией, хели-ски и игрой на фортепиано.

Совершает стратосферные полеты и полеты высшего пилотажа на спортивных самолетах и истребителях, совершает горнолыжные поездки, играет с джаз-трио.

Среди проектов — LoftMusiс, частный лекторий и мини концертный зал, куда в качестве гостей приглашаются интересные личности, среди которых известные художники, философы, коллекционеры.

Научная деятельность

В 2008 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Теория сознания Д. Деннета».

В 2009 году стал одним из основателей Московского центра исследований сознания при Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова. Центр оказывает содействие и поддержку исследованиям сознания и аналитической философии в России.

В 2012 году опубликовал книгу «Бостонские зомби: Д. Деннет и его теория сознания».

Летом 2014 года организовал философскую экспедицию к берегам Гренландии, посвященную «проблеме свободы воли в аналитической философии». Среди её участников — философы и исследователи: Дэниэл Деннет, Ник Хамфри, Энди Кларк, Джесси Принз, Дерк Перебум и Дэвид Чалмерс. Во время экспедиции Волковым и Деннетом была организована дискуссия между её участниками - ведущими философами мира по поводу феномена сознания.

Высказывания о собственных научных интересах.

"Мы сталкиваемся с философской проблемой свободы даже в обыденной жизни. Когда кто-то совершает ошибочное действие, он указывает на причины. Виноваты причины. Но ведь у каждого события есть причины, и они исчерпывающим образом диктуют следствия! Это звучит логично. На курсах по личностному росту вам говорят: «пора взять ответственность за свои неудачи. Перестаньте ныть и обвинять во всем мир». Это тоже звучит логично. Но кто тогда прав? Здесь прямое противоречие. Вот в этом проблема свободы воли, и именно поэтому она не абстрактная, а даже очень личная, она касается всех." - В беседе с известным врачом-психотерапевтом Андреем Курпатовым.

Основные работы ,

Собственные работы

• Свобода воли в либертарианстве Р.Кейна. Волков Д.Б. Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. 2015. № 6. С. 32-51.
• Об организации конференции в Гренландии «Проблемы сознания и свободы воли в аналитической философии» Волков Д.Б., Деннет Д. Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. 2015. № 6. С. 3-7.
• Опровергает ли Аргумент Каузальных Траекторий Васильева В.В. локальную супервентность ментального над физическим? Волков Д.Б. Эпистемология и философия науки. 2015. Т. 2. С. 166-182. 2
• Что доказывают манипуляции с «Аргументом Манипуляции» Д. Перебума? Волков Д.Б. Философия и культура. 2015. № 6. С. 933-942. 0
• Бостонский зомби. Д. Деннет и его теория сознания Дмитрий Борисович Волков Д. Б. Волков. Москва, 2011. Сер. Философия сознания
• Теория сознания Д. Деннета Волков Д.Б. автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук / Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ). Москва, 2008
• Теория сознания Д. Деннета Волков Д.Б. диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук / Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ). Москва, 2008
• Споры о сознании и аналитическая философия Волков Д.Б. Эпистемология и философия науки. 2007. Т. 13. № 3. С. 176-181.

Редактор

• Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории. Перевод с английского / Издание осуществлено при участии Московского центра исследований сознания. Москва, 2013. Сер. Философия сознания

Ссылки

• [snob.ru/profile/29535/blog Официальный блог Дмитрий Волков] на сайте [snob.ru/ Сноб]
• [snob.ru/profile/28843/blog/110855 Свобода в опасности. Беседа с Дмитрием Волковым. На сайте Сноб]
• [elibrary.ru/author_items.asp?authorid=875497 Список публикаций Д.Б.Волкова на сайте научной электронной библиотеки eLibrary]
• [moscowstate.academia.edu/DmitryVolkov Профиль на портале Д.Б.Волкова на портале Akademia.edu]

Отрывок, характеризующий Волков, Дмитрий Борисович

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая: