Волкогонов, Дмитрий Антонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дмитрий Антонович Волкогонов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Советник Президента Российской Федерации по вопросам обороны и безопасности
24 сентября 1992 года — 24 января 1994 года
Президент: Борис Николаевич Ельцин
Советник Президента России по оборонным вопросам
20 июля 1991 года — 2 октября 1992 года
Президент: Борис Николаевич Ельцин
заместитель Председателя Совета Национальностей Верховного Совета России.
Июнь — сентябрь 1990 года
 
Рождение: 22 марта 1928(1928-03-22)
станица Мангут, Читинский округ, Дальневосточный край,
РСФСР, СССР
Смерть: 6 декабря 1995(1995-12-06) (67 лет)
Москва, Россия
Место погребения: в Москве на Кунцевском кладбище
Дети: Дочери: Ольга, Татьяна
Партия: КПСС (1951-1991)
Образование: Орловское танковое училище (1952)
Военно-политическая академия имени В. И. Ленина (1956)
Учёная степень: доктор исторических наук (1990), доктор философских наук (1971)
профессор, член-корреспондент РАН (1991)
Профессия: военный
Деятельность: учёный, политик, военный
 
Военная служба
Годы службы: 1949 год1995 год
Принадлежность: СССР СССРРоссия Россия
Звание:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Генерал-полковник
 
Научная деятельность
Научная сфера: История России, политология, философия
Место работы: ВПА, ГПУ СА и ВМФ, ИВИ МО СССР
Известен как: специалист по истории СССР
 
Награды:

Иностранные награды:

Дми́трий Анто́нович Волкого́нов (22 марта 1928 года, станица Мангут Кыринского района Читинского округа, РСФСР, СССР — 6 декабря 1995 года, Москва, Россия) — советский и российский историк, философ, политолог и политик.

Генерал-полковник (1986). Профессор, доктор исторических наук и доктор философских наук. Член-корреспондент РАН с 7 декабря 1991 года по Секции гуманитарных и общественных наук (история России). Лауреат Государственной премии Российской Федерации (1995 — посмертно).





Биография

Отец был расстрелян в 1937 году, мать с тремя детьми была сослана в Ирбейский район Красноярского края, где умерла в 1947 году.

В 1946—1947 годах работал учителем семилетней школы.

Служба в Вооружённых Силах СССР

В Советской армии с 1949 года.

Член ВКП(б) с 1951 года, вышел из партии в мае 1991 года.

Окончил Орловское танковое училище (1952), Военно-политическую академию имени В. И. Ленина (1956), адъюнктуру в последней.

Служил в Приволжском и Киевском военных округах, занимал различные должности в политорганах.

В 19631971 годах — адъюнкт, преподаватель, заместитель начальника кафедры ВПА им. В. И. Ленина. В 1966 году защитил кандидатскую диссертацию «Нравственное развитие личности советского воина и военно-техническая революция».

С 1971 года работал в Главном политическом управлении Советской Армии и Военно-Морского флота. В том же году защитил докторскую диссертацию по философии «Социологический и гносеологический анализ проблем военно-этической теории (Мораль и война)».

В 19791984 годах начальник управления спецпропаганды («психологической войны»).

В 1984—1988 годах — заместитель начальника Главного политического управления СА и ВМФ.

В 1988—1991 годах — начальник Института военной истории Министерства обороны СССР. В 1990 году защитил докторскую диссертацию по истории «Сталинизм: сущность, генезис, эволюция».

Деятельность в Верховном Совете России и органах КПСС

Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР в 1985 году.

Являлся делегатом XXVII и XXVIII съездов КПСС, XIX конференции КПСС.

В 1990 году был избран народным депутатом РСФСР по 60-му национально-территориальному округу (Оренбург), победив во втором туре будущего председателя правительства РФ В. С. Черномырдина. На I Съезде был избран членом Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР, был сопредседателем фракции «Левый центр — сотрудничество», координатором депутатской группы «Россия», членом Комитета Верховного Совета по вопросам обороны и безопасности.

С июня по сентябрь 1990 года — заместитель председателя Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР.

С 1990 года вице-президент международной ассоциации военных историков. Был членом правления Философского общества, общества «Знание», членом редколлегий «Военно-исторического журнала» и журнала «Знамя».

12 декабря 1991 года, являясь членом Верховного Совета РСФСР, проголосовал за ратификацию Беловежского соглашения о прекращении существования СССР[1][2].

Работа в Администрации Президента России и Государственной Думе

С 20 июля 1991 года — Советник Президента России по оборонным вопросам[3].

С 31 декабря 1991 года — член комиссии по определению перечня документов Архива Президента Российской Федерации[4].

С 29 января 1992 года — член Государственной делегации Российской Федерации по подготовке соглашений Российской Федерации с государствами — бывшими союзными республиками по всей совокупности военно-политических вопросов[5].

С 22 февраля 1992 года — член правительственной комиссии по использованию государственного имущества, находившегося в собственности бывшего Института теории и истории социализма ЦК КПСС[6].

С 3 апреля 1992 года — член Президентского консультативного совета[7].

С 4 апреля 1992 года — председатель Государственной комиссии по созданию Министерства обороны, армии и флота Российской Федерации[8].

С 24 сентября 1992 года по 24 января 1994 года — советник Президента Российской Федерации по вопросам обороны и безопасности[9][10].

2 октября 1992 года признано утратившим силу распоряжение Президента о его назначении советником Президента России по оборонным вопросам[11].

С 3 июня 1993 года — представитель Президента Российской Федерации для участия в Конституционном совещании[12].

С 21 октября 1993 года по 24 января 1994 года — председатель комиссии при Президенте Российской Федерации по расследованию фактов бесследной пропажи граждан иностранных государств, а также российских граждан, исчезнувших при невыясненных обстоятельствах за пределами границ бывшего Советского Союза[10][13].

В октябре 1993 года принимал активное участие в разгоне Съезда народных депутатов и Верховного Совета России, будучи помощником генерала армии Константина Ивановича Кобеца. (По свидетельству Ю. Воронина, в разгар расстрела Белого Дома он заявил ему по телефону: «Ситуация изменилась. Президент, как Верховный главнокомандующий, подписал приказ министру обороны о штурме Дома Советов и взял всю ответственность на себя. Мы подавим путч любой ценой. Порядок в Москве будет наведен силами армии»[14].)

В 1993 году был избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации 1 созыва, был членом фракции «Выбор России», членом Комитета по обороне.

26 января 1994 года возложено руководство, на общественных началах, комиссией при Президенте Российской Федерации по расследованию фактов бесследной пропажи граждан иностранных государств, а также российских граждан, исчезнувших при невыясненных обстоятельствах за пределами границ бывшего Советского Союза[15].

С 17 февраля 1994 года — член Совета по кадровой политике при Президенте Российской Федерации[16].

С 18 августа 1994 года — член Экспертно-аналитического совета при Президенте Российской Федерации[17].

С 22 сентября 1994 года — член Комиссии по рассекречиванию документов,[18].

С 8 ноября 1994 года — председатель Комиссии при Президенте Российской Федерации по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести[19]. Работал до последнего дня своей жизни.

Причина смерти — рак. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище[20].

Дети

Две дочери: Татьяна Дмитриевна (р. 23.10.1952), Ольга Дмитриевна (р. 19.02.1960) — специалист по истории русской философии.

Архив Волкогонова

За период работы в архивах у Дмитрия Антоновича скопилось большое число документов по новейшей истории СССР. После его смерти его дочь Ольга в 1996 году передала архив в Библиотеку Конгресса США[21], что удивило Ю. Мухина, так как были переданы документы 1967—1995 годов, срок рассекречивания для которых не истёк[22].

Ныне архив Дмитрия Волкогонова находится в Библиотеке Конгресса США, на него, в частности, ссылается историк Г. Городецкий.

Награды

Иностранные награды:

Труды

Написал около 30 книг по истории, философии, проблемам политики, среди последних работ — 6-томник «Вожди» (Сталин, Троцкий, Ленин) и двухтомник «Семь вождей» (о всех генеральных секретарях ЦК КПСС). Его книги переведены на многие языки, изданы в более чем 20 странах мира. Опубликовал свыше 500 научных и публицистических статей по актуальным вопросам политики, философии и истории; был награждён советскими и иностранными орденами, медалями; являлся лауреатом научных и литературных премий.

В 1996 году трилогия Д. А. Волкогонова «Вожди» в шести томах («Сталин», «Троцкий», «Ленин») удостоена Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства.

Список основных работ

  • Актуальные проблемы советской военно-этической теории. - М.,1972
  • Этика советского офицера. - М., Воениздат, 1973
  • Моральные конфликты и способы их разрешения. - М., Знание, 1974.
  • Воинская этика. - М., Воениздат, 1976
  • Идеологическая борьба и коммунистическое воспитание. - М., Знание, 1976
  • Беседы о воинской этике. - М., ДОСААФ, 1977
  • Научно-технический прогресс и развитие личности. - М., Знание, 1977
  • О героях и героическом. - М., Знание, 1977
  • Школа героизма и мужества. - М., Воениздат, 1977.
  • Милитаристский характер идеологии и политики маоистов. - М., 1978
  • На страже социалистического Отечества. - М., Знание, 1978
  • Воинская этика. - М., Знание, 1980
  • Методология идейного воспитания. - М., Воениздат, 1980
  • Доблести. - М., Молодая гвардия, 1981
  • Маоизм: угроза войны. - М., 1981
  • Идеология - важнейший фронт классовой борьбы. - М., Знание, 1982.
  • Угроза миру - реальная и мифическая. - М., 1982
  • Борьба идей и воспитание молодежи. - М., 1983
  • Психологическая война. — М., Воениздат, 1983. 2-е изд. - 1984.
  • Вооруженные силы в современном мире. - М., Знание, 1984
  • Феномен героизма. — М., Политиздат, 1985. - 200 000 экз.
  • Мужество и память. - М., Воениздат, 1985
  • На страже мира и социализма. - М., Знание, 1986
  • Оружие истины. — М., Политиздат, 1987. - 100 000 экз.
  • Советский солдат. - М., Воениздат, 1987.
  • Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. М., изд. АПН, 1989
  • Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. - Барнаул, 1990.
  • Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. - Кемерово, 1990
  • Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. - М., Художественная литература. Кн. 1. - 1990., Кн. 2 - 1991. ("Роман-газета")
  • Вожди. Трилогия:
    • Сталин. В 2 т. — М., Новости, 1991-1992.; Переиздание - 1996.
    • Троцкий. В 2 т. — М., Новости, 1992; 2-е изд. - 1994.
    • Ленин. Политический портрет. Кн. 1 и 2. — М., Новости, 1994.
  • Дмитрий Волкогонов. Семь вождей. Галерея лидеров СССР в двух книгах / А.В. Коротков. — Москва: Новости, 1995. — 349 с. — 30 000 экз. — ISBN 5-7020-1031-0.
  • Этюды о времени. — М., 1998.
  • Контпропаганда: теория и практика. ( 1988 - редактор).

Критика

Особенно тяжело было отбиваться от умников из ЦК ВЛКСМ, «литературоведов» из ЦК КПСС, начальников всевозможных пресс-служб КГБ, МВД, прокуратуры. Но больше всего гадостей делал нам начальник отдела культуры Главпура МО генерал Волкогонов, будущий ярый обличитель советской власти. Но это потом, а тогда он за эту власть готов был порвать на куски любого журналиста. Любая правдивая публикация о прошедшей войне вызывала у него ярость, и мне приходилось оправдываться наверху[25]
… Дмитрий Антонович Волкогонов (1928—1995). Хотя этот человек носил звания доктора философских и доктора исторических наук, профессора и числился членом-корреспондентом РАН, все его сочинения никакого отношения к науке не имеют. Всю свою жизнь он верно служил начальству, действовал по принципу «чего изволите?», или, выражаясь словами А. И. Солженицына, «заказ собачий выполнял». Надо было начальству, славил большевиков и В. И. Ленина, переменилась власть, стал обливать их грязью.

Генерал В. И. Филатов, бывший редактор «Военно-исторического журнала», вспоминал:

В это же самое время я был главным редактором «Военно-исторического журнала», который вообще был карманным изданием Волкогонова, кормушкой. Вообще-то, все так называемые историки нынешние, незримо объединены в некое очень закрытое сообщество, в котором своя железная дисциплина, свои взгляды на исторические события, так есть свои командиры… свои суд и свои наказания за ослушание не через повешивание — ослушника просто перестают печатать, признавать за историка, а если он преподаёт, то лишается работы. Самая, что ни на есть 100-процентная мафия во главе с хорьком Волкогоновым. Историки от Волкогонова приносили мне в журнал вторичную, третичную серятину. Нагло переписывали друг друга. Тираж журнала был чуть больше 20 000. Это в то время, когда тиражи других журналов были многомиллионные. Тогда ещё не знали такое слово «отмывание» — отмывание денег. Историки от Волкогонова и «Военно-историческом журнале» отмывали деньги, а сам Волкогонов по-крупному отоваривался гонорарами в воениздате. Печатали и издавали этих историков только по рекомендации и с разрешения пахана — Волкогонова. Так шакал Волкогонов выстраивал своих историков по ранжиру. Это была мафия[27].

Ещё в 1989 году в книге «Триумф и трагедия. И. В. Сталин. Политический портрет» Волкогонов писал о Ленине: «Гений этого человека был велик…», «Подлинный социализм, каким его видел Ленин, это когда в центре внимания человек. Ленинская концепция социализма — это демократия, гуманизм, человек, социальная справедливость»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3644 дня]. Однако уже в 1992 году автор трактует Ленина как «малопривлекательную личность» и «примитивного философа»[28].

Историк Юрий Фельштинский указывает, что в сочинении о Троцком «Волкогонов допускает огромное количество фактических ошибок и неточностей, которыми пестрит буквально каждая страница его двухтомника»[29].

Говоря о двухтомном труде Волкогонова, посвящённом Ленину, философ Ричард Косолапов пишет: «В издании нет абзаца, где бы не содержалась подтасовка, передержка, фальшь, а то и обычная ложь»[30]. Я. Г. Рокитянский в своей рецензии на ту же книгу отмечает: «Создается впечатление, что, желая соответствующим образом представить Ленина (унизить, оскорбить), автор не всегда себя контролировал»[31].

Ульяновский историк и писатель Жорес Трофимов подверг критическому анализу двухтомник Волкогонова о Ленине. В книге «Волкогоновский Ленин» Трофимов отмечает, что «разрекламированная новинка» Волкогонова — «это вовсе не «политический портрет», а сборник компилятивных статей, изобилующих к тому же сплетнями, мифами, домыслами, грубыми ошибками»[32].

Профессор МГУ Олег Хлевнюк указывает, что написавший биографию Сталина, которая "имеет скорее публицистический характер" Волкогонов "не историк, а политик"[33].

Напишите отзыв о статье "Волкогонов, Дмитрий Антонович"

Примечания

  1. Бабурин С. Н. [www.ni-journal.ru/archive/2006/n_506/38b39a96/39cf8ddd На гибель Советского Союза] // Национальные интересы, № 5, 2006.
  2. Владимир Прибыловский, Григорий Точкин. [sssr.net.ru/denons.html Кто и как упразднил СССР]
  3. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1180814 Распоряжение Президента РСФСР от 20 июля 1991 года «О советниках Президента РСФСР»]
  4. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1218114 Указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 1991 года № 338 «Об Архиве Президента Российской Федерации»]
  5. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1187985 Распоряжение Президента Российской Федерации от 29 января 1992 года № 37-рп]
  6. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1187825 Распоряжение Президента Российской Федерации от 22 февраля 1992 года № 76-рп]
  7. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1188510 Распоряжение Президента Российской Федерации от 3 апреля 1992 года № 157-рп «Вопросы Президентского консультативного совета»]
  8. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1188505 Распоряжение Президента Российской Федерации от 4 апреля 1992 года № 158-рп «О Государственной комиссии по созданию Министерства обороны, армии и флота Российской Федерации»]
  9. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1236384 Указ Президента Российской Федерации от 24 сентября 1992 года № 1124 «О советнике Президента Российской Федерации по вопросам обороны и безопасности»]
  10. 1 2 [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1165983 Указ Президента Российской Федерации от 24 января 1994 года № 177 «О Волкогонове Д. А.»]
  11. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1236991 Указ Президента Российской Федерации от 2 октября 1992 года № 1154 «О признании утратившими силу решений Президента Российской Федерации»]
  12. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1137633 Распоряжение Президента Российской Федерации от 3 июня 1993 года № 408-рп]
  13. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1196578 Указ Президента Российской Федерации от 21 октября 1993 года № 1719]
  14. [moskprf.ru/gazeta/Voronin_YuM.htm с. 232]
  15. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1139246 Распоряжение Президента Российской Федерации от 26 января 1994 года № 37-рп «О Волкогонове Д. А.»]
  16. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1136886 Распоряжение Президента Российской Федерации от 17 февраля 1994 года № 82-рп]
  17. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1139614 Распоряжение Президента Российской Федерации от 18 августа 1994 года № 438-рп]
  18. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1140416 Распоряжение Президента Российской Федерации от 22 сентября 1994 года № 489-рп]
  19. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1179491 Указ Президента Российской ФедерацииФ от 8 ноября 1994 года № 2070 «О Комиссии при Президенте Российской Федерации по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести»]
  20. [m-necropol.narod.ru/volkogonov.html Могилы знаменитостей. Волкогонов Дмитрий Антонович (1928—1995)]
  21. [lccn.loc.gov/mm97083838 Library of Congress LCCN Permalink mm97083838]
  22. [pepper.at.ua/publ/11-1-0-282 Юрий Мурин VOLKOGONOV COLLEKCTION, или «личный архив» генерала. // Журнал Родина, май 2009]
  23. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1144095 Указ Президента Российской Федерации от 10 апреля 1995 года № 344 «О награждении орденом „За заслуги перед Отечеством“ III степени Волкогонова Д. А.»]
  24. [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1152561 Указ Президента Российской Федерации от 27 мая 1996 года № 779 «О присуждении Государственных премий Российской Федерации в области литературы и искусства 1995 года»]
  25. [www.cargobay.ru/news/moskovskijj_komsomolec/2005/2/20/id_49154.html Последний год. 20 февраля 2005 — Московский комсомолец — Архив прессы]
  26. [scepsis.ru/library/id_1307.html#3.14.7 Ю. И. Семёнов. Философия истории]
  27. [www.klich.ru/2010/05/articles05_01.htm Клич генерала Филатова — катынский архив привезли в Москву из Берлина]
  28. [www.whoiswho.ru/old_site/ros_war/2.htm Кто есть кто в отраслях российской экономики]
  29. [www.felshtinsky.com/?p=195 о книгах волкогонова | Юрий Фельштинский]
  30. [archive.is/20120714033752/prometej.info/new/filosofia/1460-iyda.html «Духовный космос» Ленина и потешный «космонавт»]
  31. www.ras.ru/FStorage/download.aspx?Id=1208775e-4705-486d-a512-eb29d1b7c784
  32. Трофимов Ж.А. Волкогоновский Ленин. Критический анализ книги Д.А. Волкогонова «Ленин». М, 1997. С. 47.
  33. [gefter.ru/archive/9192 Жизнь как краткий курс. Источники к биографии Сталина - Михаил Гефтер]

Литература

Волкогонов Дмитрий Антонович // Кто есть кто в России и в ближнем зарубежье. — М.: Издательский дом «Новое время», «Всё для Вас», 1993 год. — С. 144—145. — 783 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-86564-033-X.

Ссылки

  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49925.ln-ru Профиль Дмитрия Антоновича Волкогонова] на официальном сайте РАН
  • [hrono.ru/biograf/bio_we/volkogonov.php Волкогонов, Дмитрий Антонович]. На сайте «Хронос».
  • [www.biografija.ru/biography/volkogonov-dmitrij-antonovich.htm Статья] на сайте «Биография.ру»
  • [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&2EB/32700664/index],
  • [www.longsoft.ru/html/10/v/volkogonov.html],
  • [news.yandex.ru/people/volkogonov_dmitrij.html]
  • [isaran.ru/?q=ru/person&guid=ABF4F110-B614-5575-6A9A-FD16D3E36B5C Историческая справка] на сайте Архива РАН
  • [scepsis.ru/library/id_1403.html Открытое письмо генералу Д. А. Волкогонову]
  • [web.mit.edu/fjk/Public/Buro/sr-01-volkogonov.html Волкогонов: от сталинизма к антикоммунизму]
  • [www.volkogonova.narod.ru/1.html Судьба архива генерала Волкогонова]
Предшественник:
Жилин, Павел Андреевич
начальник
Института военной истории

1988—1991
Преемник:
Чаус, Пётр Григорьевич

Отрывок, характеризующий Волкогонов, Дмитрий Антонович

Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.