Волкодав. Самоцветные горы

Волкодав. Самоцветные горы
Оригинал издан:	2003
Выпуск:	2007
ISBN:	ISBN 5-17-042268-7 ISBN 5-352-01983-7 ISBN 5-17-042263-6 ISBN 5-352-01978-0
[lib.ru/RUFANT/SEMENOWA/wolkodaw5.txt Электронная версия]

«Волкода́в. Самоцве́тные го́ры» — фэнтези-роман российской писательницы Марии Семёновой, написанный в 2003 году (начало написания романа датируется 11 января 2000 года, окончание — 21 июля 2003 года). Заключительный роман серии книг «Волкодав», повествующей о приключениях воина по прозвищу Волкодав, последнего выжившего представителя веннского рода Серых Псов.

Сюжет

В книге описываются три основные сюжетные линии.

Путешествие Волкодава

Действие данного романа происходит сразу после действия романа «Волкодав. Знамение пути», закончившегося прибытием главного героя Волкодава и его кровного врага кунса Винитара на родину последнего, для того, чтобы осуществить поединок между ними.

Родина Винитара располагалась на острове Закатных Вершин, постепенно покрывавшемся ледником. Вследствие этого, растительный мир острова находился в упадке. Достигнув дома Винитара, путники узнали, что там начали жить людоеды — одичавшие потомки рабов, ранее принадлежащих жителям острова. Эти существа пытались напасть на путников, и Волкодаву, Винитару, а также лицедею по имени Шамарган, увязавшемуся за путниками, пришлось спасаться от преследователей-людоедов вместе.

Существа загнали их в пещеры ледника. У путников выхода не было, и они бежали вперёд. Пещера подкидывала им разнообразные препятствия, как и преследователи. В конце концов, единственным из них, способным действовать, остался Волкодав. Он помог Винитару и Шамаргану преодолеть последнее препятствие — узкий лаз в ледовой стене пещеры, — и трое путников оказались в тупике у Понора — аномальной ямы, дна у которой никто не мог обнаружить, пока сам не прыгал в неё, но оттуда никто не возвращался. Эта яма использовалась так, что жители острова скидывали туда младенцев, родившихся калеками; также в эту яму уходили и некоторые старики. Внезапно начавшая обрушиваться пещера заставила всех троих прыгнуть в Понор.

Понор оказался Вратами, переносившими путников в страну, под названием Велимор. Волкодав, Винитар и Шамарган оказались в озере, откуда их выловил парень по имени Атарох. Путники остались гостить в местности, называвшейся Другим Берегом. Вскоре Атароха убили, и убийце пришлось участвовать в поединке с Волкодавом. Затем героям сообщили о других Вратах, ведущих в Саккарем, которые затем были успешно пройдены путниками. Далее Волкодав, волей судьбы попавший вместе со спутниками в Чираху — город, где выросла Ниилит, — встретился там с Эврихом, который разбогател и у которого появились слуги — Тартунг и Афарга.

Волкодав узнал, что его бывшего ученика Винойра на днях продали в Самоцветные горы (которые, кстати, находились очень близко к этой местности), осудив за воровство, которого тот не совершал. Волкодаву, Винитару, Шамаргану и Эвриху приходится искать доказательства его невиновности. Это удаётся, путники получают от наместника грамоту о свободе Винойра, выкуп и вместе с Тартунгом и Афаргой отправляются по направлению к Самоцветным горам, чтобы догнать рабский караван. Догнав караван, Волкодав отдаёт всё необходимое Ксоо Таркиму — предводителю каравана — и Винойра освобождают. Караван следует дальше.

После этого Волкодав попрощался со спутниками и пошёл по направлению к Самоцветным горам, чтобы осуществить деяние, которое задумал и к которому его привёл ход событий не без вмешательства свыше, — чтобы продолжить разрушение Самоцветных гор, происходящее в их недрах. Через некоторое время Эврих проявил желание догнать караван Ксоо Таркима в познавательных целях. Все оставшиеся, кроме Винитара и Винойра, присоединяются к нему.

Волкодав добрался до Самоцветных гор раньше каравана и попал внутрь. Оповестил надсмотрщика Гвалиора, чтобы он спасал рабов от неминуемого разрушения гор, и спустился на последний уровень, где для предотвращения угрозы из недр были поставлены бронзовые ворота. С помощью Волкодава ворота были разрушены, и после этого началось полное разрушение Самоцветных гор, на месте которых впоследствии осталось большое озеро.

Волкодав после этого очутился на цветущем лугу. Из травы к нему поднялся Могучий Пёс, которого в его роду почитали больше всех, и который считался Предком всего рода. Пёс накинул на Волкодава свою шубу. «Это была величайшая честь, которой Предок мог удостоить Потомка».

Путешествие Шаршавы и Оленюшки

Продолжается начатая в предыдущей книге сюжетная линия, в которой венны Шаршава Щегол и Оленюшка со спутниками начали путешествие на Кулижки. Они поплыли по реке Шатун и причалили к сегванскому поселению, старейшина которого принял их за других людей. Путники узнали, что представители поселения ждут псиглавцев — людей с лучшими боевыми собаками, нанятых, чтобы отомстить вельхскому поселению, причинившему им обиду в прошлом году. Это была ошибка наибольшего, нанявшего наёмных бойцов. Тем временем Шаршава встретил выкупную рабыню Эрминтар, с которой жители обращались очень плохо, и решил похитить её из поселения.

Вечером того же дня псиглавцы причалили. Их собаки принялись доказывать своё лидерство перед другими собаками во всём поселении, и это им удавалось. По воле случая Шаршаве пришлось, защитив Эрминтар, убить главаря собак псиглавцев, при этом сильно повредив левую руку. Сразу же путники и Эрминтар поплыли из поселения прочь, а псиглавцы отправились за ними в погоню.

Когда псиглавцы догнали их, началась драка. Собаки Застоя и Игрица защищали своих хозяев — Шаршаву со спутниками. Тут появился Могучий Пёс (такой, каким стал Волкодав) и помог быстро справиться с псами и псиглавцами. Оленюшка вспомнила, как подарила Волкодаву хрустальную бусину — ту, которая теперь находилась на ошейнике у этого пса. Потом серая шуба пса внезапно стала спадать и открыла человеческое тело.

Путешествие Хономера

Действие данной сюжетной линии происходит на континенте под названием Шо-Ситайн. Жрец Богов-Близнецов, по имени Хономер, ранее отравивший Волкодава и считающий его мёртвым, хотел посетить храм Матери Сущего племён итигулов, находящийся в горной местности. Храм не имел отношения к религии Хономера, жрец собрался посетить его, преследуя вероотступников Богов-Близнецов, отправившихся туда. Он хотел показать итигулам, насколько хороша религия Богов-Близнецов по сравнению с язычеством. Собравшись, жрец со своими спутниками отправился в путешествие.

Однако горная местность, называвшаяся Засечным Кряжем, не милостиво встретила их караван. Она доставила путешественникам немало неприятностей, которых другие люди, путешествующие этой дорогой, никогда не встречали. Сначала они не смогли пройти Зимние Ворота, через которые путники попадали в Долину Звенящих Ручьёв. Было принято решение заночевать возле Ворот, однако за ночь лагерь путников затопило. Из-за этого еда и почти всё имущество Хономера неисправимо попортилось.

Из-за нехватка еды путешественники решили поохотиться. Встретив диких быков, пасущихся неподалёку, они решили поохотиться на них. Хономер решил поучаствовать в охоте. Бык, которого выбрал Хономер, внезапно побежал от жреца (что диким быкам было не свойственно), и загнал его в местность, откуда жрец не смог самостоятельно вернуться, заблудившись в горах.

Хономер был обнаружен одним из путешественников своего каравана, проводником Ригномером Бойцовым Петухом, уже находясь в очень плохом состоянии. Только тогда они приняли решение вернуться в крепость, так и не добравшись до храма Матери Сущего.

В крепости Хономера поджидали новые проблемы. В частности, по неведомым причинам деревянные образа Близнецов, висевшие на входе в крепость, быстро разрушились. По мнению Орглиса, оставленного Хономером на время путешествия в своё заместительство, это могло случиться потому, что слепой Тервелг, родственник создателей образов, увидел во сне божественных Братьев, промывавших ему глаза, после чего его зрение начало восстанавливаться. Тервелг поклялся, что воссоздаст лики Братьев-Близнецов, какими он увидел их во сне.

Оказалось, что во сне Тервелг увидел Волкодава и Эвриха. Именно их увидел Хономер, впервые посмотрев на новые образа. После этого он без свидетелей покинул крепость и пошёл к святому месту под названием Зазорная стена, где долго молился. Его искали, но не нашли, и в крепость он не вернулся.

Через большой промежуток времени, холодной зимой, Хономер, обессиленный, добрался до поселения веннов. Его нашли, отнесли в поселение, где выходили. Роман заканчивается желанием жреца записать и сохранить сказания веннов.

Литература

• Антон Карелин Конец пятикнижия (рус.) // Мир фантастики : журнал. — Москва: ТехноМир, 2004. — Вып. 1. — С. 14.

Ссылки

• [lib.ru/RUFANT/SEMENOWA/wolkodaw5.txt Текст романа] в Библиотеке Максима Мошкова
• [www.mirf.ru/Reviews/review764.htm Рецензия на книгу «Волкодав. Самоцветные горы»]

Отрывок, характеризующий Волкодав. Самоцветные горы

– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.