Волластон, Уильям Хайд

Уильям Хайд Волластон

Уильям Хайд Волластон или Уолластон (англ. William Hyde Wollaston; 1766—1828) — английский учёный, который открыл палладий (1803) и родий (1804), впервые получил (1803) в чистом виде платину. Открыл (1801) независимо от И. Риттера ультрафиолетовое излучение, сконструировал рефрактометр (1802) и гониометр (1809).

Биография

Уильям Хайд Волластон родился 6 августа 1766 года в Норфолке. Изучал медицину в Оксфорде и Лондоне, получил звание врача и стал заниматься практикой в Лондоне. Здесь он хлопотал о получении места в госпитале Святого Георгия, но так как ему предпочли другого, по его мнению, менее достойного, то он бросил совсем медицину и стал специально заниматься физикой и химией.

В 1793 году он был избран членом Лондонского королевского общества, впоследствии сделан был секретарём и президентом этого учреждения.

Значение Волластона в химии определяется тем, что он сначала демонстрировал химический «закон кратных пропорций» на простых и характерных примерах. В исследовании «О надкислых и подкислых солях» (1808) Волластон показывает, что если на одно и то же количество основания приходятся разные количества кислот, то эти последние относятся друг к другу, как 1:2:4. Здесь же Волластон впервые высказывает свои соображения о пространственном расположении атомов.

В 1800 году он нашёл способ приготовлять ковкую платину и таким образом ввёл в употребление платиновую посуду, что имело огромное значение в развитии технического добывания серной кислоты. Правда, до 1828 г. Волластон не сообщал секрета как готовить ковкую платину.

Фраунгоферовы линии (линии поглощения, видимые на фоне непрерывного спектра звёзд) были открыты в 1802 году английским физиком и химиком Уильямом Волластоном.

В 1803 году Уильям Хайд Волластон открыл палладий, в 1804 году — родий.

В 1807 году Волластон изобрёл камеру-люциду.

Интересуясь и занимаясь кристаллографией, Волластон изобрёл отражательный гониометр. Когда весь учёный мир был охвачен спором, возникшим между Вольтой и Гальвани о причинах возникновения электрического («гальванического») тока, Волластон принял деятельное участие в этом споре и изобрёл гальванический элемент (или пару), до сих пор носящий его имя.

Наконец, в 1814 году Волластон дал более точную, чем Дальтонова, таблицу «атомных» или «эквивалентных» весов, которая была составлена на основании различных опытных данных и которая мало отличалась от таблицы, данной впоследствии Берцелиусом.

Награды

• Медаль Копли (1802)
• Бейкеровская лекция (1802, 1805, 1812, 1828)
• Королевская медаль (1828)

Память

В честь У Волластона названы:

• Минерал волластонит (силикат кальция).
• Кратер на видимой стороне Луны, назван в 1935 г..

С 1831 г. Британское геологическое общество вручает медаль Волластона, изготовленную из открытого им палладия.

Источник

• Гольдштейн М. Ю. Волластон, Вильям Хайд // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Литература

• Храмов Ю. А. Волластон Уильям Хайд // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 66. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
• Pearson, Tilmon H.; Ihde, Aaron J. (1951), «Chemistry and the Spectrum Before Bunsen and Kirchhoff», Journal of Chemical Education 28: 267—271
• Hinde, P. T. (1966). «William Hyde Wollaston: The Man and His „Equivalents“». Journal of Chemical Education 243: 673—676.
• Kipnis, Alexander. (1993) «The Man Who Discovered Rhodium». Rhodium Express. No 0: 30 — 34; «Discovery of Rhodium». Loc. cit. No 1: 30 — 34. [sites.google.com/site/rhodiumexpress/ ISSN 0869 — 7876]

Отрывок, характеризующий Волластон, Уильям Хайд

– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?