Волма (приток Мсты)
| Волма | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
60 км |
| Бассейн |
821 км² |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Волма+(приток+Мсты) Водоток] | |
| Исток |
Нездринское (озеро) |
| — Высота |
180 м |
| — Координаты |
58°28′43″ с. ш. 32°58′43″ в. д. / 58.4788639° с. ш. 32.9788083° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.4788639&mlon=32.9788083&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье | |
| — Высота |
32 м |
| — Координаты |
58°28′10″ с. ш. 32°25′26″ в. д. / 58.4696250° с. ш. 32.4239139° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.4696250&mlon=32.4239139&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 58°28′10″ с. ш. 32°25′26″ в. д. / 58.4696250° с. ш. 32.4239139° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=58.4696250&mlon=32.4239139&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Водная система |
Мста → Волхов → Нева → Балтийское море |
|
| |
| Страна | |
| Регион | |
|
| |
|
| |
Во́лма — река в России, протекает в Крестецком и Окуловском районе Новгородской области. Название означает «Заросшая травой трясина, застойное место на реке, заросшее озеро, сырое место в лесу»[1]. Берёт начало в озере Нездринском Окуловского района. В районе деревни Усть-Волма слева впадает во Мсту. Длина около 75 км. Принадлежит бассейну Балтийского моря.
Волма имеет много мелких притоков, наиболее заметные из которых Чальнище, Чёрный, Витца, Колпино, Радуга (левые), Веребья (Веребушка), Олешонка, Кисса (правые).
На берегу реки находятся деревни (от истока к устью): Волма, Низова, Вороново, Курово первое, Курово второе, Заволонье, Жерновка, Великая Нива и самая крупная из них — Усть-Волма.
Большая часть русла реки проходит по болотистой местности. Русло извилисто, используется водниками для сплава. В верхней части есть завалы и перекаты.
Между деревнями Заручевье и Бор Окуловского района находится крупнейший в бассейне реки Волмы комплекс памятников второй половины I — начала II тысячелетия нашей эры, в состав которого входят поселение Заручевье-IV, селище, сопочный могильник, одиночные сопки, курганная группа, относящаяся к культуре длинных курганов, и древнерусский могильник XI — ХII веков[2].
Данные водного реестра
Притоки (км от устья)
- 7,5 км: река Веребушка (Веребье, Веребья) (пр)
- 22 км: река Витца (лв)
- 22,1 км: река Олешенка (Олешня) (пр)
- 45 км: река Кисса (пр)
- 46 км: река Колпино (лв)
Напишите отзыв о статье "Волма (приток Мсты)"
Примечания
Литература
- Новгородская область: Атлас / Министерство экономического развития Российской Федерации. Федеральное агентство геодезии и картографии (Роскартография).. — Великий Новгород: Новгородское аэрогеодезическое предприятие, 2008. — 146 с. — (Регионы России). — 200 экз. — ISBN не указан. (обл.)
Ссылки
- [textual.ru/gvr/index.php?card=151874 Волма в Государственном водном реестре]
- Лист карты O-36-54 Торбино. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1983 год. Издание 1988 г.
- Лист карты O-36-53 Зайцево. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1983 год. Издание 1988 г.
|
Это заготовка статьи по географии Новгородской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Волма (приток Мсты)
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
