Волнения в Казахстане (2016)

Волнения в Казахстане 2016 года
Дата 24 апреля — 21 мая 2016 года Место Республика Казахстан Причины аренда земли иностранцам на 25 лет общее недовольство социально-экономической ситуацией в стране Цели запрет продажи земли иностранцам Характеристика уличные акции протеста Результат Мораторий на поправки в Земельный кодекс Отставка министра национальной экономики Ерболата Досаева Отставка министра сельского хозяйства Асылжана Мамытбекова Создание министерства информации и коммуникаций Создание земельной комиссии
Стороны конфликта
гражданские активисты	правительство Казахстана МНЭ Казахстана МВД Казахстана КНБ Казахстана
Ключевые фигуры
Макс Бокаев (Атырау) Талгат Аян (Атырау)	Нурсултан Назарбаев Ерболат Досаев (до 5 мая)

Волнения в Казахстане 2016 года — массовые несанкционированные протесты в Казахстане против новых поправок Земельного кодекса, которые начались 24 апреля 2016 года в городе Атырау, через три дня митинги состоялись в городах Актобе и Семей. Во всех первых трёх митингах власть не старалась жёстко подавлять протесты, а пыталась успокоить митингующих и предложить другие формы диалога. Только 21 мая власть основательно подготовилась для подавлении каких-либо протестов во всех административных центров республики. Также одной из особенностей были синофобские настроения среди части протестующих. Отмечается небольшое количество представителей «нетитульных» наций среди участников. Это первые массовые волнения в Казахстане после Жанаозенских протестов.

Причины

30 марта 2016 года министр национальной экономики Ерболат Досаев объявил, что с 1 июля текущего года 1,7 миллионов гектаров земли сельхозназначения выставят на торги через аукционы.

Это вызвало сначала недовольство в социальных сетях, которое переросло к призывам на выход к митингам протеста.

По мнению некоторых казахстанских журналистов, точкой кипения стали не поправки Земельного кодекса, а тяжёлое экономическое положение страны на фоне снизившихся цен на нефть (1/3 экспорта) и девальвации национальной валюты (на 85,2 процента), несмотря на обещания Назарбаева таковую не проводить. Так, в 2015 году уровень инфляции составил 13,6 %. К примеру, если согласно официальным данным за 2012 год заработная плата трёх департаментов одной из крупнейших компаний Казахстана — «АрселорМиттал Темиртау», составляла 126, 157,6 и 90 тысяч тенге, то по другим данным — около 64 тысяч тенге по всей компании.

Хроника

Внешние изображения
	[titus.kz/load_theme/files/20160425115448571db128bc01a.jpg Митинг в Атырау 24 апреля]

Актобе

Астана

Алма-Ата

Уральск

Атырау

Семей

Актау

Кызылорда

Жанаозен

Павлодар

География протестов:
Несанкционированные митинги
Неудавшиеся попытки митинга

11 апреля «представители казахской интеллигенции», обеспокоенные тем, что у иностранцев появится возможность покупать и брать в аренду земли, обратились с открытым письмом к президенту Казахстана Н. Назарбаеву и органам власти. Текст письма появился в казахстанских СМИ и на некоторых веб-сайтах.

В письме говорится, что «в областях уже собрано более 50 тыс. подписей» (против аренды земли). «Если землю сдадут в аренду или продадут иностранцам, то народ пойдет на чрезвычайные меры» («народ может восстать»). В числе подписавших открытое письмо писатель Абдижамил Нурпеисов, культуролог Мурат Ауэзов, генерал в отставке Мурат Калматаев, академик Абугали Кайдаров и эколог Мэлс Елеусизов.

20 апреля в Астане гражданский активист Галымбек Акулбеков провел одиночный пикет против продажи земли иностранцам, но вскоре он был задержан полицией.

22 апреля в Алма-Ате собралась группа граждан в количестве трех десятков человек, которые выступали за разрешения митинга 21 мая.

24 апреля состоялся первый массовый митинг в центре Атырау против продажи земли иностранцам, на котором собралось от 700 до 4000 человек.

Также в этот же день в Уральске на площади Абая вышел на одиночный пикет Исатай Утепов, который держал в руках плакат «Қытайға жер сатпа!!!», что в переводе означает «Не продавай землю Китаю!!!».

27 апреля в городах Актобе и Семей с участием сотен человек состоялись митинги против изменений в земельном кодексе Казахстана и против планов властей по продаже земель сельскохозяйственного назначения.

28 апреля в Актау на центральной площади собралось несколько десятков человек, но полиция не дала провести митинг сославшись, что площадь необходимо для подготовки к празднику Дня единства народа.

29 апреля в Астане и Алма-Ате власти не позволили общественным деятелям провести пресс-конференцию «по земельному вопросу». В первом городе гостиница в последний момент отказала сдавать помещения активистам из-за давления КНБ. В Алма-Ате полиция успела задержать всех активистов до начала мероприятия.

В Уральске был задержан полицией активист Бауржан Алипкалиев, который собирался проводить одиночный пикет в этот день.

Митинги

Дата	Город	Численность
24.04	Атырау	700 — 4000
27.04	Актобе	300 — 800
27.04	Семей	~ 200
01.05	Жанаозен	~ 100
04.05	Уральск	~ 50
21.05	Павлодар	~ 50

1 мая на день единства народа Казахстана акции протеста прошли в Жанаозене, где собралось не более ста человек. В городе Кызылорда силовики разогнали с площади противников «продажи земли».

4 мая на центральной площади Уральска состоялся стихийный митинг с участием нескольких десятков человек. Как и в предыдущих акциях протеста в других городах Казахстана, митингующие выступили против передачи сельскохозяйственных угодий в долгосрочную аренду иностранцам.

5 мая Назарбаев объявил о моратории на некоторые нормы Земельного кодекса. Также был отправлен в отставку вице-министр национальной экономики Кайрат Ускенбаев, непосредственно министр Досаев добровольно сложил с себя полномочия, а министр сельского хозяйства Асылжан Мамытбеков получил выговор, но на следующий день он также подал в отставку. Кроме этого Назарбаев распорядился создать новое министерство информации и коммуникации, которое будет заниматься контролем информационного пространства и выработкой информационной политики государства.

На 21 мая были запланированы митинги по всему Казахстану. Официальные власти отклонили заявки на проведение митингов в городах Алма-Ата, Астана, Уральск и Семей. В этот день силы правопорядка задержали десятки активистов, в также журналистов в нескольких городах страны. Попытки проведения несанкционированных митингов были зафиксированы в городах Алма-Ата, Актобе, Атырау, Семей, Уральск и Павлодар. Только в последнем городе собралось небольшое количество граждан и после предупреждения о незаконности проведения митинга, группа людей послушно покинула набережную р.Иртыш, а организатор Серикбай Алибаев был оштрафован на 50 МРП.

Реакция казахстанских властей

После митинга в Атырау на сессии Ассамблеи народа президент Назарбаев высказал своё виденье о земельном вопросе и заявил, что необходимо найти и наказать всех зачинщиков дезинформации об этом, позже, 5 мая, обвинил уже чиновников профильных министерств в недоработке земельной реформы.

В некоторых казахстанских городах (Уральск, Усть-Каменогорск, Актау, Караганда и Темиртау) отменили традиционные шествия на День единства народов Казахстана. Так, в Уральске они ежегодно собирали до 30 тысяч человек. В Караганде причиной отказа от шествий заместителем акима города Нурланом Аубакировым были названы «погодные условия», в Темиртау, по словам заместителя главы города Галымжана Спабекова «…Чтобы не перекрывать движение общественного транспорта в городе по главным улицам, мы решили от шествия отказаться. Кроме того, православные города будут отмечать Пасху. Поэтому решили, что каждый житель должен сам решить для себя, как ему проводить 1 мая…». Власти города Актау причину отмены не назвали.

29 апреля 2016 года Назарбаев, после учений спецподразделений («Сункар» Министерства внутренних дел, «Арлан» ДВД города Алма-Аты, «Беркут» Национальной гвардии и др.) в Алматинской области, подчеркнул, что «…Родина доверила вам дело особой важности — зорко стоять на страже интересов государства, быть надёжным гарантом национальной безопасности и внутренней стабильности Республики Казахстан. Это требует не только высокой выучки, но и самоотверженности, искреннего патриотизма…».

Некоторыми казахстанскими чиновниками и проправительственными СМИ высказывались предположения, что волнения спровоцированы и профинансированы внешними силами (Запад), хотя никаких доказательств при этом приведено не было.

На 1 мая Назарбаев выступая в Алма-Ате с праздничной речью заявил, что без единства и стабильности страну ожидает политический кризис подобный украинскому.

Перед намеченными на 21 мая общереспубликанскими протестами власть не дала ни в одном городе официального разрешения, а правоохранительные органы начали аресты подозреваемых в организации и подстрекательстве к несанкционированном митингам. На 20 мая более десятков людей получили наказания от 10 до 15 суток административного ареста за нарушение закона о мирных собраниях.

Рано утром 20 мая по всей территории Казахстана оказались недоступны популярные социальные сети («ВКонтакте», Facebook, Twitter) и мессенджеры (WhatsApp, Viber), а также видеохостинг YouTube. Это подтвердили жители нескольких регионов страны. Произошедшее связали с готовящимися митингами 21 мая, однако официальные власти опровергли факт «блокировки» и объяснили всё случившееся «техническими неполадками».

Освещение в СМИ и социальных сетях

Большинство казахстанских СМИ с начала протестов не освещали события, только через некоторое время давалась скупая информация. Поэтому информация распространялось в основном через казахстанский сегмент социальных сетей. Также активно о событиях информировали некоторые оппозиционные интернет сайты, но они как правило недоступны в самом Казахстане.

По информации AsiaTerra, в Узбекистане на сайте русской службы Би-би-си заблокирована рубрика «Выбор редактора», где была опубликована статья о событиях в Казахстане.

29 апреля на Первом канале Казахстана был показан сюжет, в котором утверждалась, что организаторы протестов получали денежные вознаграждения в размере от 50 до 150 долларов от зарубежных стран за каждого пришедшего на митинг. Через две недели вышел ещё один сюжет о доказательстве проплаченности массовых протестов. После эфиров социальные сети незамедлительно реагировали, указывая на слабую доказательную базу сюжетов и пропагандистский характер программ.

См. также

• Протесты в Мангистауской области (2011) (Жанаозен)

Ссылки

• [newtimes.kz/eksklyuziv/item/30703-chetyre-kazakhstanskikh-trenda-naveyannye-nesanktsionirovannym-mitingom-v-atyrau Четыре казахстанских тренда, навеянные несанкционированным митингом в Атырау]
• Нуртай Лаханулы. [rus.azattyq.org/a/almaty-zaderzhania-aktivistov/27706128.html Задержания активистов в Алматы]. Радио Азаттык (29 апреля 2016). Проверено 29 апреля 2016.
• [regnum.ru/news/polit/2127239.html О митингах против продажи земли в Казахстане: «Власть отошла от шока»]. Regnum (29 апреля 2016). Проверено 3 мая 2016.
• Мухамеджан Адилов [www.respublika-kz.info/news/politics/47082/ В Акорде доиграются до революции] // Республика : портал. — 2016. — 4 мая.
• Серикжан Маулетбай [informburo.kz/stati/miting21-kak-vsyo-bylo.html Был ли митинг? Как прошёл день 21 мая в Казахстане] // ИнформБЮРО : портал. — 2016. — 22 мая.

Отрывок, характеризующий Волнения в Казахстане (2016)

– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.