Волны Зефира
Поделись знанием:
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
Волны Зефира покрывают тёмную область в центре (левее и выше светлого полукольца гор Долмед). Выше видно горы Эхориат, а за ними — край волн Борея. Светлая полоса внизу слева — горы Ангмар, справа — горы Мерлок и безымянный хребет, между ними и ниже — волны Нота. Радарный снимок «Кассини» (28 октября 2005)
Волны Зефира на карте Титана
Волны Зефира (лат. Zephyrus Undae) — поле дюн на Титане, самом крупном спутнике Сатурна. Расположено в светлой местности Адири (само оно, как и другие поля дюн Титана, темнее окружающей местности[1]). Координаты центра — 8°30′ ю. ш. 142°54′ в. д. / 8.5° ю. ш. 142.9° в. д. (Я)Координаты: 8°30′ ю. ш. 142°54′ в. д. / 8.5° ю. ш. 142.9° в. д. (Я)[2]; максимальный размер — 130 км[2].
С севера волны Зефира ограничены горами Эхориат, отделяющими их от волн Борея, а с востока — горами Долмед. С юга в область волн Зефира вклинивается ещё одна небольшая возвышенность. С других сторон они плавно переходят в равнинную местность. Недалеко от их юго-западного края начинаются горы Ангмар[3][4][1].
Как и другие дюны Титана[5], волны Зефира вытянуты примерно с запада на восток[1]. Расстояние между гребнями соседних дюн — 2–3 км[1].
Волны Зефира были обнаружены на радиолокационных снимках космического аппарата «Кассини», заснявшего эту область 28 октября 2005 года[1]. Они стали одним из 4 первых наименованных полей дюн на Титане. Все эти поля названы в честь греческих богов ветра[6]. Данное поле дюн — самое западное из этих четырёх, и оно получило имя бога западного ветра — Зефира[4][2]. Это название было утверждено Международным астрономическим союзом 5 декабря 2011 года[2]. Кроме того, в литературе встречается название Kajsa Undae[4].
См. также
Напишите отзыв о статье "Волны Зефира"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Jason Perry. [pirlwww.lpl.arizona.edu/~perry/RADAR#T8 Titan RADAR SAR Swaths] (англ.). The University of Arizona. Planetary Image Research Laboratory (11 June 2013). — радарные снимки «Кассини». Волны Зефира видны на полоске T8. Проверено 18 мая 2014. [archive.is/fLf8H Архивировано из первоисточника 18 мая 2014].
- ↑ 1 2 3 4 [planetarynames.wr.usgs.gov/Feature/14900 Zephyrus Undae] (англ.). Gazetteer of Planetary Nomenclature. International Astronomical Union (IAU) Working Group for Planetary System Nomenclature (WGPSN) (5 December 2011). Проверено 31 мая 2014. [archive.is/Gck0 Архивировано из первоисточника 26 декабря 2012].
- ↑ [planetarynames.wr.usgs.gov/images/Titan_comp_VIMSimage.pdf Карта Титана с подписями на сайте Gazetteer of Planetary Nomenclature (PDF, 3,3 МБ)]
- ↑ 1 2 3 Barnes J. W., Buratti B. J., Turtle E. P. et al. [www.planetary-science.com/content/pdf/2191-2521-2-1.pdf Precipitation-induced surface brightenings seen on Titan by Cassini VIMS and ISS] // Planetary Science. — 2013. — Vol. 2, № 1. — P. 1–22. — DOI:10.1186/2191-2521-2-1. — . [www.webcitation.org/6PsE4xbit Архивировано] из первоисточника 27 мая 2014. ([www.planetary-science.com/content/2/1/1/figure/F5?highres=y карта])
- ↑ Martinez C. [www.jpl.nasa.gov/news/news.php?release=2009-032 Cassini Maps Global Pattern of Titan's Dunes] (англ.). Jet Propulsion Laboratory (26 February 2009). Проверено 27 мая 2014. [www.webcitation.org/6PsfvExk4 Архивировано из первоисточника 27 мая 2014].
- ↑ [planetarynames.wr.usgs.gov/SearchResults?target=TITAN&featureType=Unda,%20undae Titan: Unda, undae: nomenclature search results] (англ.). Gazetteer of Planetary Nomenclature. International Astronomical Union (IAU) Working Group for Planetary System Nomenclature (WGPSN). Проверено 27 мая 2014.
Ссылки
- [planetarynames.wr.usgs.gov/images/Titan_comp_VIMSimage.pdf Карта Титана с подписями на сайте Gazetteer of Planetary Nomenclature (PDF, 3,3 МБ)]
- Jason Perry. [pirlwww.lpl.arizona.edu/~perry/RADAR#T8 Titan RADAR SAR Swaths] (англ.). The University of Arizona. Planetary Image Research Laboratory (11 June 2013). — радарные снимки «Кассини». Волны Зефира видны на полоске T8. Проверено 18 мая 2014. [archive.is/fLf8H Архивировано из первоисточника 18 мая 2014].
|
Это заготовка статьи по астрономии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| |||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Волны Зефира
И граф засуетился, доставая бумажник.– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
