Вологдин, Валентин Петрович

Валентин Петрович Вологдин
Место рождения:	Кувинский Завод, Пермская губерния, Российская империя
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Научная сфера:	высокочастотная техника
Место работы:	ННГУ имени Н. И. Лобачевского 1920—1923 СПбГЭТУ "ЛЭТИ" 1924-1953
Учёное звание:	член-корреспондент АН СССР
Альма-матер:	Петербургский технологический институт
Награды и премии:

Валентин Петрович Во́логдин (1881—1953) — советский учёный в области высокочастотной техники, член-корреспондент АН СССР. Один из основателей Нижегородской радиолаборатории.

Брат Сергея, Виктора, Бориса и Владимира Вологдиных.

Предложил заменить на радиостанциях систему батарея-искровой генератор на динамомашину повышенной частоты, что приводило к уменьшению габаритов, упрощению эксплуатации, повышению мощности, надёжности и помехоустойчивости радиостанций (в том числе корабельных). В то время (1908 год) это было очень удачным решением, так как электронные лампы только появились и были ещё недоработаны.

Разработал первые в мире высоковольтные ртутные выпрямители. Разработал методы плавки, пайки и поверхностной закалки с помощью токов высокой частоты. Активный деятель освобождения отечественной радиотехники от иностранной зависимости. Опубликованных трудов с 1906 года — 180. Патентов с 1922 года — 81.

Биография

Родился в поселке Кува (ныне Рождественское Пермский край) в семье бывшего крепостного уральских промышленников Строгановых 22 [10] марта 1881 года.

Его отец П. А. Вологдин закончил Земледельческую школу в Москве и работал горным смотрителем на одном из отдаленных рудников — Кувинском металлургическом заводе. Будучи «мастером на все руки», он создавал разнообразные устройства для облегчения труда рабочих, был и столяром, и слесарем. Свою любовь к труду и к чтению книг старался передать детям.

После переезда семьи в Пермь Валентин вслед за старшими братьями поступил в 1892 году в Пермское реальное училище. С юности он увлекался рассказами учителя физики о новейших открытиях в области науки и техники. По совету отца Валентин много читает.

В 1900 году он успешно выдержал экзамены в Петербургский технологический институт. Постоянно следил за физическими и электротехническими открытиями и вместе с тем живо откликался на важнейшие общественные события, принимал участие в демонстрациях революционно настроенных студентов. Во время одной из демонстраций его арестовали — два месяца пришлось просидеть в тюрьме. Устроиться после ареста в институт не разрешили, он должен был отбывать воинскую повинность. Благодаря ходатайству одного из профессоров Технологического института он был зачислен в инженерные войска солдатом-чертежником и нередко вычерчивал схемы сложных артиллерийских укреплений. Одновременно изучал физику и механику, мечтал закончить институт. Через год ему разрешили сдать экзамены за третий курс. Но чтобы зарабатывать на жизнь, он вынужден был трудиться на механическом заводе.

Вологдина все больше увлекают электромагнитные явления. Своими руками он устраивает небольшую домашнюю лабораторию, проводит эксперименты по передаче и приему электромагнитных волн. После одного из докладов изобретателя радио А. С. Попова он навсегда «породнился» с радиотехникой.

По окончании Технологического института в 1907 году способному инженеру-технологу предложили остаться для подготовки к получению профессорского звания. Он посещает публичные лекции крупных ученых, что расширяет и углубляет его знания в новой области — высокочастотных электрических колебаний. При этом Вологдин, по его словам, не хотел быть «ученым-попугаем», преподносящим молодежи чужие открытия и выводы. Валентин Петрович подчеркивал, что хочет быть «чернорабочим от науки… и войти в науку не с переднего, а с чёрного хода». Для накопления таких знаний нужно было пойти на электротехнический завод и активно участвовать в производственном процессе.

Научный путь Валентина Петровича начался рано. Окончив Петербургский технологический институт в 1907 году, молодой специалист поступил на «Электромеханический завод Н. Глебова и К°» заведующим испытательной станцией, а затем работал инженером по расчету и конструированию электрических машин. Он — единственный на предприятии русский дипломированный инженер — с завидной энергией устраняет недостатки в расчетах и изготовлении электротехнических устройств. Постепенно Валентин Петрович приобретает опыт конструктора-электромашиностроителя, становится известным специалистом в области радиотехники.

Деятельность

Высокочастотные генераторы

В первые два десятилетия после изобретения радио в 1895 году для целей радиосвязи применялись искровые и дуговые генераторы электромагнитных волн. Искровые передатчики имели малый КПД, сравнительно небольшой радиус действия, были подвержены влияниям помех. Несмотря на это, искровые радиостанции использовались на гражданских и морских судах, в сухопутных войсках. В военно-морском флоте радиосвязь была единственным средством беспроводной связи.

Поиски учеными и инженерами более надежных средств связи привели к созданию дуговых генераторов незатухающих электромагнитных колебаний. До начала 20-х годов XIX века дуговые радиостанции широко использовались в разных странах. Дуговые генераторы (мощностью от единиц до тысячи киловатт) были первыми технически пригодными средствами получения незатухающих колебаний, но при этом не могли удовлетворять возрастающие потребности в беспроводной связи: работали неустойчиво, были капризны в настройке и обслуживании. Научные исследования и многочисленные эксперименты показали, что более перспективным средством получения незатухающих электромагнитных колебаний могут быть электрические генераторы высокой частоты.

В те годы среди прогрессивной части морских офицеров возникло патриотическое движение за возрождение славы русского флота и освобождение его от иностранной зависимости, в частности, в такой новой и важной области техники, как радиотелеграф. В. П. Вологдину предложили взяться за разработку отечественного питающего агрегата. После тщательных расчетов и упорных поисков наилучшей конструкции В. П. Вологдиным в 1910 году были построены машины повышенной частоты индукторного типа с раздельными полюсами для питания искровых радиопередатчиков мощностью в 200 Вт и 2 кВт, частотой 1 кГц.

Вслед за опытными машинами В. П. Вологдин осуществил серию машин повышенной частоты разнообразных типов мощностью от 200 Вт до 3 кВт. Машины его конструкции оказались столь удачными, что использовались для питания всех радиостанций, созданных у нас на протяжении последующих десяти лет.

Критически изучив зарубежные конструкции, В. П. Вологдин в 1912 году построил первую отечественную машину высокой частоты. Её мощность равнялась 2 кВт при частоте 60 кГц, ротор совершал 20000 об/мин. Вскоре она стала применяться на флотских радиостанциях (изготовлялись на заводе Глебова). В России был сделан первый шаг в использовании для целей радиосвязи незатухающих колебаний. Спустя год, в 1913 году, Вологдин создает более мощную машину (6 кВт при частоте 20 кГц), которая использовалась для радиотелефонной связи между Гребным портом и Главным адмиралтейством в Петербурге на расстоянии до 5 км.

Творческие замыслы инженера не приостановило даже трагическое событие: во время пожара сгорел дотла завод Глебова, в огне погибло более десятка готовых машин. С осени того же года В. П. Вологдин стал работать на заводе «Дюфлон, Константинович и К°» (ныне завод «Электрик»). Здесь, помимо генератора незатухающих колебаний, он создает для радиостанций ряд оригинальных типов генераторов звуковой частоты, получивших наименование ОРП и ОП. Выпускаемые мощные генераторы были дешевле зарубежных и надежнее в эксплуатации. Узнав об успехах инженера Вологдина, представители иностранных фирм приглашают его на работу, но он отвергает все предложения и мечтает создать собственную научную лабораторию.

Во время империалистической войны завод, где Валентин Петрович работал уже техническим директором, выпускал не только высокочастотные машины для радиостанций, но и генераторы для аэропланов, различную аппаратуру для военных установок. В 1915 году разрабатывает бортовой, рекордно малого веса, генератор для самого крупного по тому времени самолета «Илья Муромец» и строит генератор в 300 кВт на 350 Гц для радиостанции во Владивостоке. В этот период им был создан и оригинальный тип генератора — 3 кВт, 20 кГц, 10000 об/мин. В дальнейшем Валентин Петрович разработал машины для корабельных и береговых радиостанций мощностью от 0.2 до 35 кВт, которые по своим техническим и эксплуатационным качествам превосходили машины многих зарубежных фирм.

В 1918 году Валентин Петрович получил конверт, вскрыл его и не поверил своим глазам: в России, где полыхала гражданская война, стояли фабрики и заводы, не хватало хлеба, по распоряжению Правительства в Нижнем Новгороде создавалась научная радиотехническая лаборатория, куда его приглашали в качестве «ученого-специалиста». Вскоре Вологдин был уже в пути. Вместе с пассажирами поезда, останавливавшегося посреди леса, отправлялся с топором для заготовки «пропитания» паровозу. Потребность в создании Научного радиотехнического центра, основанного летом 1918 года специальным декретом, подписанным В. И. Лениным, была чрезвычайно острой. После мировой войны 1914 года Россия осталась без прямой связи со своими союзниками — Англией и Францией. Срочно были построены две передающие искровые радиостанции в Царском Селе и на Ходынском поле в Москве, в Твери оборудована приемная радиостанция. Необходимо было быстро создать научно-исследовательский и производственный центр для массового (по тому времени) производства электронных усилительных ламп, ранее поступавших из-за границы.

Вологдин стал одним из научных руководителей Нижегородской радиолаборатории, возглавив коллектив энтузиастов-радиотехников. Здесь он продолжил работы по созданию мощного машинного генератора незатухающих колебаний. В. П. Вологдину для лаборатории отвели отдельное помещение. Позднее в 1920—1921 годах для испытания мощных генераторов высокой частоты была сооружена силовая электростанция. Валентин Петрович начал разрабатывать конструкцию машины высокой частоты значительно большей мощности по сравнению с той, которую он создал в 1913 году (6 кВт при частоте 20 кГц). Он стремился обеспечить высокую надежность машины и создать мощный электрический двигатель для вращения вала генератора. Мощность проектируемой машины должна была составить 50 кВт при частоте 20 кГц. Отдельные части машины изготавливались на нескольких нижегородских машиностроительных заводах. Особую трудность представляла прокатка очень тонких стальных листов для ослабления вихревых токов. Такой стали в России не изготовляли, и Вологдину пришлось использовать старые связи на двух уральских заводах, где удалось получить прокат листов нужной толщины.

Вопреки мнению многих специалистов Вологдин доказал целесообразность использования электродвигателя с зубчатой передачей. Необходимо было обеспечить высочайшую точность в изготовлении деталей: массивный ротор машины вращался со скоростью 200 м в секунду (на периферии ротора), а зазор между неподвижным статором и вращающимся ротором составлял всего 0,5 мм. Ток высокой частоты от генератора поступал в трансформатор, а затем в колебательный контур и антенну. Для настройки антенны использовались специально разработанные вариометры. В 1922 году машина мощностью 50 кВт была построена и установлена на Октябрьской (бывшей Ходынской) радиостанции в Москве для радиосвязи с Европой и США. В том же году Нижегородская радиолаборатория была награждена орденом Трудового Красного Знамени, а В. И. Ленин в письме Наркому почт и телеграфов указывал, что он поддерживает занесение «профессоров Бонч-Бруевича и Вологдина на Красную доску».

В 1920 году В. П. Вологдина приглашают в Нижегородский университет читать курс электрических машин постоянного тока, избирают профессором и деканом электротехнического факультета. Следует отметить, что Бонч-Бруевич не был сторонником использования высокочастотных генераторов для целей радиосвязи, он подчеркивал несомненное преимущество электронных генераторных ламп, тем более что их производство требовало меньших средств и затрат материалов. В. П. Вологдин признавал перспективы генераторных ламп, но утверждал, что для дальней радиосвязи мощные высокочастотные генераторы пока необходимы. Он прозорливо предвидел широкое применение в будущем токов высокой частоты в различных областях промышленности.

В ноябре 1922 года В. П. Вологдин был назначен членом правления Треста заводов слабого тока; на первых порах он совмещал эту работу с деятельностью в Нижегородской радиолаборатории, а позже, стал в Тресте директором по радио.

В 1924 году из Москвы в Ленинград была переведена радиолаборатория Треста заводов слабого тока, объединившая наиболее талантливых радиоспециалистов и ставшая Центральной радиолабораторией страны (ЦРЛ). Здесь работали выдающиеся ученые Л. И. Мандельштам, Н. Д. Папалекси, Н. Н. Циклинский, Д. Д. Рожанский, А. Ф, Шорин, М. А. Бонч-Бруевич и другие. В. П. Водогдин был одним из научных руководителей ЦРЛ.

Центральная радиолаборатория сыграла важную роль в общем развития радиотехники, в подъёме советской радиопромышленности. Опираясь на её помощь, Трест заводов слабого тока развернул на своих предприятиях выпуск различной серийной радиоаппаратуры, постепенно заменив на электровакуумном заводе ручной труд машинным, перешёл к массовому выпуску электронных ламп. Созданный Вологдиным самый мощный электромашинный передатчик на 150 кВт был последним, использованным для целей радиосвязи. Она была изготовлена в 1925 году году и установлена в Москве на Октябрьской радиостанции, где многие годы надежно обеспечивала радиосвязь Советской России со странами Западной Европы и США. Машина заметно превосходила иностранные аналоги, была более простой и дешевой. Обе машины 50 и 150 кВт были установлены на Октябрьской радиостанции. В 1922 году в статье «Радиосвязь в Германии и РСФСР», опубликованной в газете «Известия ВЦИК», отмечались достоинства конструкций машин Вологдина, признанные немецкими специалистами.

В дальнейшем началось широчайшее применение электронных ламп, открывших новую эпоху в развитии беспроводной радиосвязи.

Ртутные выпрямители

Валентин Петрович был одним из пионеров создания отечественных ртутных выпрямителей, предназначенных для питания анодов электронных ламп радиотелефонных передатчиков. Проблема заключалась в том, что для этого требовался источник напряжения до 10 кВ. Машины постоянного тока такого напряжения изготавливать было сложно из-за трудностей с изоляцией. Использование трансформаторов для повышения напряжения переменного тока с последующим включением кенотронов было чрезвычайно сложным и неэкономичным.

Перед В. П. Вологдиным стояла нелегкая техническая задача. Ряд зарубежных фирм отказались от применения ртутных выпрямителей из-за возможных колебаний выпрямленного тока, погасания дуги и др. Однако нужно было искать выход для осуществления питания мощных электронных ламп. После многочисленных экспериментов и расчетов Вологдин решил создать первый в России трехфазный ртутный выпрямитель высокого напряжения, более компактный при весьма высоком КПД (до 99 %), к тому же напряжение внутри выпрямительной колбы падало незначительно.

В 1922 году завершились испытания ртутных выпрямителей — оригинальных приборов мощностью до 10 кВт при напряжении выпрямленного тока более 3,5 кВ. Они были надежны в работе и стали широко применяться в установках на мощных радиотелефонных и радиотелеграфных станциях, которые выпускала Нижегородская лаборатория.

Сконструированный В. П. Вологдиным и его сотрудниками ртутный выпрямитель вскоре стал одним из основных источников питания советских ламповых радиостанций и получил высокую оценку за рубежом. Советские выпрямительные установки экспортировались в ряд стран, а отдельные экземпляры выпрямительных колб были поставлены в Голландию, Францию и Германию. Как писал П. А. Остряков в своей книге о Бонч-Бруевиче, «этим открытием В. П. Вологдин навсегда разгружает тяжелое электромашиностроение и открывает путь быстрого строительства не только радиотелефонных станций, но и радиотелеграфных. Высоковольтной ртутной колбой В. П. Вологдин опередил заграницу».

В 1925 году Валентин Петрович получил патент на так называемые «каскадные схемы» ртутных выпрямителей, позволявших значительно повысить КПД генераторных ламп. С 1925 года на Ленинградском электровакуумном заводе началось производство высоковольтных ртутных выпрямителей конструкции Вологдина. В период 1928—1930 годов В. П. Вологдин, со свойственной ему энергией, провел важные лабораторные работы по использованию нелинейных свойств сегнетовой соли для умножения частоты, по применению соединений титанатов для получения диэлектриков с высоким диэлектрическим коэффициентом (80—100). Эти работы послужили основанием для широкого применения титанатов, в частности, в производстве малогабаритных конденсаторов.

Высокочастотная обработка материалов

В начале 1930-х годов В. П. Вологдин не оставлял научной деятельности, связанной с использованием токов высокой частоты как для целей связи, так и в промышленности открыв, по существу, новую область применения высокочастотной техники для нужд народного хозяйства. С этой целью в 1931 году он был командирован в Англию на заводы фирмы «Виккерс и К» для ознакомления с высокочастотными печами, попутно посетил в Кембридже лабораторию Резерфорда.

Созданное Валентином Петровичем новое техническое направление в области высокочастотных индукционных бессердечниковых печей для плавки металлов было подтверждено авторскими свидетельствами на изобретения: «Электрическая индукционная печь», «Вакуумная бессердечниковая индукционная печь».

В 1936 году Вологдин разработал новый скоростной метод поверхностной закалки стали, в том числе шейки автомобильного коленчатого вала, за что получил авторское свидетельство на «Устройство для закалки коленчатых валов с помощью токов высокой частоты». Полученный опыт дал возможность распространить метод и на закаливание других стальных изделий различной конфигурации: «Способ поверхностной закалки токами высокой частоты изделий, снабженных отверстиями», «Индуктор для индукционной поверхностной закалки удлиненных изделий» и «Способ закалки индукционным методом тел сложной конфигурации, имеющих острые углы». 28 мая 1936 года Народный Комиссар тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе подписал специальный приказ «О поверхностной закалке изделий токами высокой частоты по методу проф. Вологдина».

Метод высокочастотной обработки оказался приемлемым для сушки древесины и книг, сварки пластмассовых изделий, для склеивания фанеры и технологической обработки особо ценных пород древесины для музыкальных инструментов и мебели, а также в мукомольной, пищевой, химической промышленности, например, для сушки макарон, стерилизации молока и консервирования продуктов. Была сконструирована специальная установка для сушки книг и документов токами высокой частоты.

С началом войны в 1941 году Центральная радиолабаратория была переведена из Ленинграда, блокированного фашистскими войсками, в Челябинск. Основной её задачей стало применение разработанных Вологдиным методов поверхностной закалки к деталям боевых машин, отправляемых на фронт. Под его руководством на Кировском заводе, эвакуированном из Ленинграда, был организован специальный цех высокочастотной закалки. Здесь впервые была применена термическая обработка деталей токами высокой частоты. Высокочастотная электрозакалка резко уменьшила время обработки деталей, повысила их твердость и износоустойчивость. Цикл обработки одной из важнейших деталей сократился с 30 часов до 37 секунд. Гиганты советского танкостроения на Урале выпускали две трети всей продукции Наркомата танковой промышленности.

Дважды, в 1943 и 1952 годах, за разработку и внедрение в производство нового метода высокочастотной закалки поверхностей стальных изделий В. П. Вологдин, ставший уже к этому времени доктором технических наук, заслуженным деятелем науки и техники РСФСР, был удостоен Государственной премии СССР.

Валентин Петрович Вологдин скончался 23 апреля 1953 года в Ленинграде. Похоронен на Литераторских мостках на Волковском кладбище.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1943) — за разработку и внедрение в производство нового метода высокочастотной закалки поверхности стальных изделий.
• Сталинская премия второй степени (1952) — за разработку и осуществление нового цеха машиностроительного завода.
• орден Ленина.
• Золотая медаль имени А. С. Попова № 1 (1948).

Память

• ВНИИ токов высокой частоты имени В. П. Вологдина.
• ул. Вологдина в Санкт-Петербурге
• ул. Вологдина в Нижнем Новгороде

Литература

• Головин Г. И. Пионер высокочастотной техники: Жизнь и деятельность Валентина Петровича Вологдина / Под ред. д-ра техн. наук Г. Ф. Головина и доц. В. В. Вологдина; Вступ. ст. акад. А. И. Берга. — М.: Связь, 1970. — 112, [20] с.
• Рогинский В. Ю. Валентин Петрович Вологдин / Отв. ред. А. А. Чеканов, Б. А. Остроумов. — М.: Наука, 1981. — 216 с. — (Научно-биографическая серия). — 10 000 экз. (обл.)
• Академия Наук СССР. Валентин Петрович Вологдин. 1881-1953. Изд. АН СССР, М., 1962, 72 с.
• Н. Лебедев. Профессор Вологдин. Литературный портрет. Изд. ВЦСПС, Профиздат, 1953. 280 с.
• В.Г. Шевченко. Сварщик Виктор Вологдин. Серия Памятники Истории. ДВГТУ, СПб-Владивосток, 2004, 273 с., с илл.
• Г.П. Турмов. Огнём Сварки и Пламенем Сердца.  Серия Памятники Истории. Изд. ДВГТУ, Владивосток, 2004, 142 с., с илл.

Ссылки

• [nor.atnn.ru/ist/vologdin.html/ Валентин Петрович Вологдин]
• [lti-gti.ru/museum/vologdin.htm/ Валентин Петрович Вологдин — Музей СПБГТИ(ТУ)]
• [www.rgantd-samara.ru/activity/articles/234// Пионер высокочастотной техники (к 125-летию со дня рождения В. П. Вологдина) (1881—1953)]

Отрывок, характеризующий Вологдин, Валентин Петрович

– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.