Волоколамский уезд
|
Волоколамский уезд
|
Волокола́мский уе́зд — административная единица в составе Московской губернии, существовавшая до 1929 года. Центр — город Волоколамск.
Содержание
География
Уезд граничил на северо-западе со Старицким уездом Тверской губернии, а с других сторон с Можайским, Звенигородским и Клинским уездами Московской губернии и занимал около 2,4 тыс. кв. км. (за счёт административных преобразований к 1929 году площадь увеличилась до 3,3 тыс. км. кв.). Поверхность уезда — слегка волнистая равнина, а грунт земли большей частью малоплодородный, местами иловатый, болотистый и песчаный. Реки не судоходны и большей частью берут тут только своё начало, например Руза, Лобь и Лама. Озёра незначительны и большая часть их находится в северо-западной болотистой части уезда, из них замечательно Круглое или Мещерское. Болота находятся между реками Лама и Лобь и по реке Чёрной.
Население
- 1839 год — 21 033 души мужского пола (женское население тогда не учитывалось)
- 1852 год — 74,6 тыс. чел.[1]
- 1883 год — 86,1 тыс. чел.[2]
- 1890 год — 93,3 тыс. чел.[2]
- 1897 год — 81,0 тыс. чел. (в том числе русские — 99,9 %)[3]
- 1924 год — 147 522 чел.
- 1926 год — 145,5 тыс. чел.
Самые крупные населённые пункты уезда по количеству жителей в 1862 году:
Волоколамск — 2412 человек (из них 1143 муж. и 1269 — жен. пола)
Середа Стратилатская — 1085 чел.
Ивашково — 872 чел.
Корневское — 780 чел.
Рюховское — 780 чел.
Поповкино — 763 чел.
Ярополчь — 742 чел.
Самые крупные населённые пункты уезда по количеству жителей в 1924 году:
Волоколамск — 3796 человек
Середа Стратилатская — 1200 чел.
Ивашково — 1144 чел.
Дулепово — 1091 чел.
Кушелово — 918 чел.
Горы Стрешневы — 834 чел.
Монасеино — 832 чел.
Корневское — 815 чел.
Лотошино — 797 чел.
Поповкино — 781 чел.
Буйгород — 759 чел.
Фроловское — 730 чел.
Ярополец — 729 чел.
Телешово — 724 чел.
Харланиха — 711 чел.
Шилово — 711 чел.
Теряева слобода — 703 чел.
История
Волоколамский (Волоцкий) уезд известен со средних веков. Юридически был оформлен во время административной реформы Екатерины II в 1781 году.
По сведениям 1859 года в уезде числилось 407 населённых мест — 1 город, 39 сёл, 2 слободы, 285 деревень, 55 селец, 23 хутора, выселка или постоялых двора, 1 мыза, дача или владельческая усадьба, 1 монастырь[4].
В 1929 году был упразднён, а на его территории были образованы Волоколамский, Лотошинский и Шаховской районы.
Административное деление
В промежутке между 1890 и 1911 годами на основании статистических данных в уезде было 11 волостей: Аннинская, Буйгородская, Бухоловская, Кульпинская, Марковская, Муриковская, Ошейкинская, Плосковская, Серединская, Тимошевская, Яропольская.
В 1917 году в уезде было 16 волостей: Аннинская, Буйгородская, Бухоловская, Калеевская (передана из Клинского уезда), Канаевская (передана из Можайского уезда), Кульпинская, Марковская, Муриковская, Осташёвская (передана из Можайского уезда), Ошейкинская, Плосковская, Серединская, Судисловская, Судниковская (передана из Рузского уезда), Тимошевская, Яропольская.
В 1918—1919 годах была создана Лотошинская волость.
Постановлением президиума Моссовета от 24 марта 1924 года Кульпинская, Марковская и Плосковская волости были объединены в Раменскую волость; Муриковская волость была включена в состав Судисловской волости; Канаевская волость была ликвидирована. Селения Прозорово, Внуково, Трулеси, Малое Сытьково, Лазарево и Чернево были включены в состав Осташёвской волости, остальная часть Канаевской волости была включена в состав Серединской волости. (Утверждено президиумом ВЦИК от 31 октября 1924 года).
К 1929 году в составе уезда было 13 волостей: Аннинская, Буйгородская, Бухоловская, Калеевская, Лотошинская, Осташёвская, Ошейкинская, Раменская, Серединская, Судисловская, Судниковская, Тимошевская, Яропольская.
Территориальные приращения уезда в первые годы советской власти: в 1919 году в состав Канаевской волости были включены селения: Курбатово, Кузьминское, Слободки из Покровской волости Клинского уезда; постановлением НКВД от 19 марта 1919 года в состав организованной Лотошинской волости вошли селения: Акулово, Ивановское, Лисино (Новое), Лотошино, Турово из Федосовской волости Старицкого уезда Тверской губернии; постановлением НКВД от 19 марта 1919 года в состав Ошейкинской волости вошли селения Глазково, Изосименье, Кушелово, Покровское, Степаньково, Телешово из Покровской волости Клинского уезда;
Территориальные потери: 17 марта 1919 года деревня Петраково Серединской волости была включена в состав Порецкой волости Можайского уезда[5].
Напишите отзыв о статье "Волоколамский уезд"
Примечания
- ↑ Нистрем К. Указатель селений и жителей уездов Московской губернии. — М., 1852. — С. 282. — 954 с.
- ↑ 1 2 Волоколамск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=842 Демоскоп Weekly — Приложение. Справочник статистических показателей]
- ↑ Московская губерния. Список населённых мест. По сведениям 1859 года. — Центральный статистический комитет министерства внутренних дел. — СПб., 1862.
- ↑ Справочник по административно-территориальному делению Московской губернии (1917—1929 гг.) / Кобяков А. А.. — М., 1980. — С. 554. — 500 экз.
Карты
| Сборный лист военно топографической карты Московской губернии 1860 г. Масштаб: 2 версты в дюйме (1 см-840м). | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| <imagemap>: неверное или отсутствующее изображение (При нажатии на необходимый лист будет осуществлён переход на соответствующую карту.) |
Ссылки
- Волоколамск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [starye-karty.litera-ru.ru/uezd/msk_karta-volokolamskiy_uezd.html Старые карты Волоколамского уезда]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Волоколамский уезд
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
