Волц, Недра

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Недра Волц
Nedra Volz

На церемонии «Эмми» в 1987 году
Имя при рождении:

Недра Гордоньер

Дата рождения:

18 июня 1908(1908-06-18)

Место рождения:

Монтроуз, Айова, США

Дата смерти:

20 января 2003(2003-01-20) (94 года)

Место смерти:

Меса, Аризона, США

Профессия:

актриса

Карьера:

1973—1996

Недра Волц, более правильно Волз (англ. Nedra Volz, 18 июня 190820 января 2003) — американская актриса.





Биография

Недра родилась 18 июня 1908 году в Айове в актёрской семье. Уже в раннем возрасте она стала появляться вместе с родителями в различных водевилях и шоу и даже получила прозвище «Малышка Недра». Повзрослев она стала выступать на радио в качестве ведущей, а также певицей в музыкальной группе. В 1944 году она вышла замуж за Орена Волца, родила троих детей и прекратила всяческие выступления.

Но всё же интерес к сцене взял верх и с 1950-х годов Недра стала играть в театре. В кино она дебютировала только в 1973 году, будучи уже не молодой, 65-летней актрисой. В 1970-е годы началась также её более активная, нежели в кино, карьера на телевидении. Она появилась в качестве гостя в таких телесериалах как «Лодка любви», «Дьюки из Хаззарда», «Команда А», «Тренер» и многих других.

В кино ей в основном доставались роли бабушек и старых тётушек, таких как жена шерифа в «Молчание ветчины» (1994) и старая леди в «Большом белом обмане» (1996), последнем фильме с её участием.

Недра Волц умерла 20 января 2003 году от осложнений болезни Альцгеймера в возрасте 94 лет[1].

Избранная фильмография

Напишите отзыв о статье "Волц, Недра"

Примечания

  1. Myrna Oliver [articles.latimes.com/2003/jan/29/local/me-volz29 Nedra Volz, 94; TV Actress Played Many "Old Lady" Roles] (англ.) // Los Angeles Times. — 29 января 2003.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Волц, Недра

Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.