Волчий Хвост

Волчий Хвост — воевода князя Владимира Святого и его приемного сына Святополка, по летописному сказанию, разбивший в 984 г. радимичей на реке Пищане, откуда образовалась на Руси насмешливая поговорка: «Пищанцы Волчьего хвоста бегают» (Ипатьевская и Лаврентьевская летописи, под 984 г.).

После смерти великого князя Владимира стал воеводой его приемного сына, Святополка Окаянного. Упоминается в Новгородских и Тверских летописях. Возглавлял войско Святополка в в битве на Любече в 1016 году против войск Ярослава Мудрого. Как сообщает Новгородская Первая летопись Младшего извода, Волчий Хвост издевался над новгородцами, говоря: «Почто пришли с хромцом этим? Эй вы, плотники, вот, поставим вас хоромы рубить нам!». Это разозлило бойцов Ярослава и заставило их действовать решительнее, в итоге войска Святополка были разбиты, а сам князь бежал в Польшу к своему тестю, Болеславу. Автор Тверской летописи неодобрительно отозвался о Волчьем Хвосте. Дальнейшая судьба воеводы, принимал ли он участие в сражении на Альте неизвестна.

А.Ю. Карпов сообщает, что имя Волчьего Хвоста вошло в народные предания. В памятнике XVI века, имеющем очевидное фольклорное происхождение ("Сказание об Александре Поповиче"), богатырь-воевода Волчий Хвост служит эпическому киевскому князю Мстиславу.

Ссылки

• [www.portal-slovo.ru/history/39090.php Карпов А. Ю. Волчий Хвост]
• [feb-web.ru/feb/skazki/texts/af0/af1/af1-0142.htm ФЭБ: Лисичка-сестричка и волк: [Сказка] N 4. — 1984]

Примечания

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Волчий Хвост

– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.