Волшебные существа мира Гарри Поттера

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Эта статья является частью цикла статей о волшебном мире Гарри Поттера.




Содержание

Магическая зоология

Магическая зоология — исследование волшебных существ в мире Гарри Поттера. Человек, который изучает магическую зоологию, известен как магический зоолог. Магические зоологи работают в Министерстве магии, а именно в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними. Один из самых известных магических зоологов это — Ньют Скамандер, автор популярной книги по волшебным животным, под названием — «Фантастические звери и места их обитания».[1]

Классификация Министерства Магии

Классификация Министерства Магии — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними даёт классификацию всем известным тварям, существам и духам. Она позволит получить общее представление об опасности этих созданий. Далее следуют пять категорий.

Классификация Министерства Магии:

  • XXXXX — Известный убийца волшебников (не поддаётся дрессировке или приручению)
  • XXXX — Очень опасный/поддаётся только определённым людям/справится может только очень опытный волшебник
  • XXX — Опасен / требуются особые знания / обращаться с ним может только опытный волшебник
  • XX — Безвредный / Можно приручить
  • X — Скучный

Алфавитный указатель волшебных тварей от А до Я

Животные волшебные существа

Авгур

Авгур (англ. Augerey или Ирландский феникс) — это худая вечно скорбящая птица зеленовато-чёрного цвета. Он очень скромен, свои гнёзда каплевидной формы вьёт среди колючих кустарников, питается насекомыми и эльфами, летает только в проливной дождь (в остальное время прячется в гнезде).

У Авгура характерный низкий пульсирующий крик, который, как некогда полагали, предсказывает смерть. Волшебники старались избегать гнёзд Авгура, так как боялись услышать его душераздирающую песнь, и, говорят, не один волшебник уже получил сердечный приступ, когда, пробираясь по лесу, услышал жуткий вопль Авгура. Перья Авгура невозможно использовать в канцелярских целях, так как они не смачиваются чернилами.

Акромантул

Акромантул (англ. Acromantula) — огромный восьмиглазый паук, взрослые особи способны говорить на человеческом языке. Главное действующее лицо, которым представлен этот класс, — Арагог, основатель рода, живущего в окрестностях Хогвартса. Плотная встреча с акромантулами происходит во второй книге.

Отличительные черты акромантула — чёрная шерсть, густо покрывающая тело; расстояние между ногами, достигающее 4,5 метров; хелицеры, характерно пощёлкивающие, когда акромантул возбуждён или сердит; и ядовитые железы. Акромантул — хищник и предпочитает крупную добычу. Он плетёт свою паутину в форме купола на поверхности земли. Самка крупнее самца и может откладывать до сотни яиц за один раз. Яйца акромантула белые и мягкие, размером с надувной детский мяч. Детёныши вылупляются через 6-8 недель.

Несмотря на то, что акромантулы по уровню развития интеллекта почти не уступают людям, они не поддаются дрессировке и чрезвычайно опасны как для магов, так и для маглов.

В переводе с др.-греч. ακρος — крайний, высокий, а также конечность. Окончание, очевидно, созвучно слову «тарантул».

Родиной акромантулов является остров Борнео, где они населяют густые джунгли. Считается, что эти животные выведены волшебниками — возможно, для того, чтобы охранять жилища или сокровищницы. Популяция акромантулов обитала в лесу неподалёку от Хогвартса, и долгое время находилась в особых отношениях с Рубеусом Хагридом, в своё время вырастившим основателя колонии, Арагога. В битве сторонников Волан-де-Морта против защитников Хогвартса акромантулы Запретного леса приняли участие на стороне войска Волан-де-Морта, захватили Хагрида в плен и передали Пожирателям, дальнейшая судьба колонии неизвестна.

Болтрушайка

Болтрушайка (англ. Jobberknoll) — это маленькая пёстрая птица синего цвета, питающаяся мелкими насекомыми. На протяжении своей жизни она хранит молчание и лишь перед смертью издаёт продолжительный крик, состоящий из всех когда-либо услышанных ею звуков в порядке, обратном тому, как они были услышаны. Перья болтрушайки используются при приготовлении сывороток правды и зелий, воздействующих на память.

Василиск

Василиск (англ. Basilisk) — огромный ярко-зелёный змей, размером около пятидесяти футов. Очень сильное магическое животное. Первый василиск создан приверженцем чёрной магии Герпием Злостным, заставившим жабу высидеть куриное яйцо. Но, осознав какое страшное чудовище появилось на свет, маги запретили выведение василисков ещё в Средневековье.

Поскольку василиск — змея, то владеющий змеиным языком серпентарго может разговаривать с ним. Контролировать его может только наследник Салазара Слизерина (наследником был Волан-де-Морт).

Всё тело василиска покрыто чешуйчатой бронированной кожей, напоминающей по крепости кожу дракона, устойчивой к заклинаниям. Кожу василиск, как и любая змея, время от времени сбрасывает. Сходство со змеёй усиливается и наличием ядовитых клыков, которые по длине превосходят остальные зубы в пасти. Яд василиска — удивительно сильная магическая субстанция, единственным известным противоядием являются слёзы феникса, которые в свою очередь добыть крайне сложно. Более того, яд этот сохраняет свои свойства несколько лет даже после смерти животного. Но самым страшным оружием василиска считается его смертоносный взгляд. Два огромных жёлтых глаза — обычно последнее, что успевают увидеть его жертвы в этой жизни. Даже «непрямой» взгляд василиска (например, отраженный в зеркале) опасен: поймавшие такой взгляд каменеют, и лишь настойка из корней мандрагоры может вернуть им первоначальный облик. Взгляд василиска — настолько сильное оружие, что поражает даже привидения. Правда, умереть второй раз они не могут, но вполне могут своеобразным образом «окаменеть», превратившись из жемчужно-белых в угольно-чёрных и утратив всякую способность самостоятельно двигаться. Так было, например, с Почти Безголовым Ником, который принял на себя основной заряд взгляда василиска и тем самым спас от смерти Джастина Финч-Флетчи. Только фениксы и другие Василиски имеют иммунитет ко взгляду василиска.

Василиска очень боятся пауки и стараются как можно скорее покинуть район его активной жизнедеятельности. Сам василиск боится пения петуха, которое для него губительно, как и запах ласки (по другим источникам — укус горностая, наевшегося перед этим травы руты). Питаются василиски позвоночными тварями, обычно — мелкими грызунами. Самцов от самок можно отличить по наличию яркого гребня на голове.

Соплохвост

Соплохвосты (англ. Blast-ended skrewts) — название, которое Рубеус Хагрид дал помеси мантикор с огненными крабами. При рождении это существо похоже на бесформенного омара без панциря, жутко бледного, клейкого на вид, с лапками, торчащими из самых неожиданных мест. Они рождаются маленькими, но очень быстро увеличиваются в размерах и обретают неимоверную силу. Некоторые могут взрываться. Взрослые существа уже не клейкие и бесцветные, а похожи на гигантских трехметровых скорпионов, с толстым серым панцирем и хвостом, выгнутым к спине. От соплохвостов исходит резкий запах тухлой рыбы. У них не видно ни головы, ни глаз. Время от времени у них из-под хвоста вылетают искры, и они продвигаются на несколько сантиметров вперёд. У самцов есть жало, а у самок — присоски на животе, с помощью которых эти твари высасывают кровь жертвы.

Гиппогриф

Гиппогриф (англ. Hippogriff) — довольно необычное волшебное животное. «Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные блестящие, как апельсины, глаза» Бывает самых различных мастей. Питается гиппогриф, как и многие хищные птицы, мелкими животными. Имеет не только сильный клюв, но и крепкие острые когти на передних лапах длиной 15 см, которые пускает в ход, либо слёта, либо становясь на дыбы. Отличительной особенностью поведения гиппогрифа является его церемонная гордость. Зверь не выносит по отношению к себе ни грубого слова, ни пренебрежительного тона. Даже приближаться к нему надо особенным образом. Надо не спеша подойти к гиппогрифу и, не доходя пары шагов поклониться, глядя зверю прямо в глаза и стараясь не моргать часто. Гиппогрифы не верят тому, кто часто моргает. Если вы достаточно уверены в себе и исполнены уважения к нему, гиппогриф это почувствует и поклонится в ответ. Тогда и только тогда можно подходить к зверю: он признал в вас друга. Интересно, что эту церемонию с поклоном надо проделывать каждый раз, а не только при знакомстве.

Гиппокамп

Гиппокамп (англ. Hippocampus) — происходящий из Греции, гиппокамп имеет голову и переднюю часть лошади, а хвост и заднюю часть — огромной рыбы. Хотя обычно этот вид встречается в Средиземном море, великолепная синяя чалая особь была поймана русалками в 1949 у побережья Шотландии, и впоследствии одомашнена ими. Гиппокамп мечет икру с крупными прозрачными икринками, сквозь скорлупу которых можно видеть жеребят-головастиков.

Глиноклок

Глиноклок — эти животные изучаются на пятом году обучения в Хогвартсе и, возможно, входят в задания экзамена СОВ по уходу за магическими существами. Они — хранители коней, и их цель в жизни — охранять лошадей. Встречаются в графстве Дорсет (Англия) и в южной Ирландии. Глиноклоки питаются травой, сами они покрыты жёсткими волосами, двуногие, на ногах — раздвоенные копыта. Руки короткие, с четырьмя толстыми пальцами, взрослые глиноклоки достигают в высоту двух футов. Не доверяют людям.

Садовый Гном

Садовый Гном (англ. Gnome) —садовый гном является обыкновенным садовым вредителем, обитающим в северной части Европы и в Северной Америке. Ростом до фута, гном имеет характерные черты: непропорционально большую голову (похожую на картофелину) и крупные, костлявые ноги. Разумен, обладает речью. Гномов можно выгнать из сада, раскрутив их, пока у них не закружится голова, и затем перебросив через забор. В качестве альтернативы можно использовать раздражаров, хотя сегодня многие волшебники находят данный метод разгноминирования слишком жестоким.

Гриндилоу

Гриндилоу, Загрыбаст, Тихомол (англ. Grindylow) — рогатый, бледно-зелёный демон обитает в озёрах по всей Британии и Ирландии. Он питается мелкой рыбой и агрессивен по отношению как к волшебникам, так и маглам, впрочем, известно, что русалки их одомашнили. У него очень длинные пальцы, которые, хотя они и обладают мощной хваткой, легко сломать.

Грифон

Грифон (англ. Griffin) — происходит из Греции и имеет голову и передние лапы огромного орла, а туловище и задние лапы — льва. Как и сфинкс (см. ниже) часто используется волшебниками для охраны сокровищ. Хотя грифоны свирепы, известна небольшая горстка опытных волшебников, водящих с ними дружбу. Грифоны питаются сырым мясом.

Громамонт

Громамонт (англ. Erumpent), в других переводах взрывопотам — это крупное серое африканское животное, весом до тонны, обладающее огромной силой. На большом расстоянии громамонта можно перепутать с носорогом. Он имеет толстую шкуру, которая отражает большинство заклятий и проклятий, острый рог на носу и длинный хвост, похожий на веревку. У громамонтов обычно рождается один детёныш. Громамонт нападает только если его раздразнить, и последствия этого, как правило, весьма плачевны. Рог громамонта протыкает всё что угодно, от кожи до металла, и содержит вещество, которое, проникнув в тело жертвы, взрывается. Популяция громамонтов невелика, так как самцы часто взрывают друг друга во время брачного периода. Африканские волшебники обращаются с громамонтами очень осторожно. Рога, хвосты и взрывающееся вещество громамонтов используются для приготовления зелий. Они и отнесены в Класс Б: «Товары, разрешённые к продаже» (но опасные и требующие строгого контроля).

Грюмошмель

Грюмошмель (англ. Glumbumble) — представляет собой серое, мохнатое летающее насекомое, производящее патоку, которая вызывает меланхолию. Эта патока применяется в качестве противоядия при истерике, возникающей от поедания листьев Горячительного дерева. Известно, что грюмошмели имеют обыкновение нападать на ульи с самыми печальными последствиями для меда. Грюмошмели гнездятся в темных и уединенных местах, таких, как полые стволы деревьев и пещеры. Питаются крапивой. Встречается другой перевод этих насекомых — ипопаточник.

Эрклинг

Эрклинг (англ. Erkling) — это эльфоподобное существо, которое обитает в Чёрном лесу в Германии. Оно крупнее гнома (в среднем 3 фута высотой), имеет заострённую мордочку и тоненький голосок, особенно нравящийся детям, которых эрклинги пытаются увести от взрослых и съесть. Однако строгий контроль, осуществляемый немецким министерством магии, за последние несколько веков сильно уменьшил количество убийств, совершённых эрклингами. Последнее зафиксированное нападение эрклинга на шестилетнего волшебника Бруно Шмидта закончилось смертью эрклинга, поскольку мастер Шмидт огрел его по голове отцовским складным котелком.

Диринар

Диринар, дириколь (англ. Diricawl) — это нелетающая птица с пухлым телом и пушистым оперением примечательна своим способом скрываться в случае опасности. Диринар исчезает в облаке перьев и возникает в другом месте, как феникс.

Интересно, что маглы в течение определенного периода времени знали о существовании дириколей, хотя называли их дронтами. Не подозревая о способности диринаров намеренно исчезать, маглы были убеждены в том, что полностью истребили данный вид. Поскольку это способствовало осознанию маглами опасности беспорядочного уничтожения братьев наших меньших, Международная Федерация Волшебников не сочла нужным информировать маглов о том, что диринары по-прежнему существуют.

Двурог

Двурог (англ. Bicorn) — ничего не известно об этом животном. Упоминается только, что растёртый рог двурога входит в состав Оборотного зелья и его рог имеет свойство взрываться при прикосновении.

Единорог

Единорог (англ. Unicorn) — красивое животное, обитающее повсеместно в лесах северной Европы. Во взрослом состоянии это чисто-белая лошадь (настолько белая что даже снег рядом с ней кажется серым) с прямым как стрела рогом и золотистыми копытами, хотя жеребята сперва золотистые, а до достижения зрелости становятся серебряными. И рог единорога, и кровь, и грива имеют мощные магические свойства. Единорог, как и фея, пользуется доброй славой у маглов — в данном случае, оправдано. Обычно он избегает контакта с людьми, скорее позволит подойти к себе ведьме, чем волшебнику, и у него столь стремительный бег, что поймать его очень трудно. Очень ценятся волосы единорога: из них выходят и великолепные сердцевины для волшебных палочек, и отменные повязки для ран. Кровь единорога может вернуть человека к жизни даже если он находится на волосок от смерти.

Убийство единорога, такого прекрасного и беззащитного, карается проклятием на всю жизнь.

Йети

Йети (англ. Yeti) — скорее всего, является родственником тролля, хотя никто ещё не подобрался к нему настолько близко, чтобы провести необходимые исследования. Высотой до пятнадцати футов, он покрыт с головы до ног волосами чисто-белого цвета. Йети пожирает всё, что ни встретится ему на пути, хотя он боится огня и опытные волшебники могут с ним справиться.

Квинтолап

Квинтолап (англ. Quintaped), пятилап, пятиног, квинтоног (также известен под названием Волосатый МакБун) — крайне опасный хищник, питающий особое пристрастие к человеческой плоти. Его приземистое туловище и все его пять ног с клешнеобразными лапами покрыты густой рыжевато-коричневой шерстью. Квинтолап обитает только на острове Дрир, расположенном у северной оконечности Шотландии. По этой причине Дрир сделан ненаходимым. По легенде раньше на этом острове жили 2 семьи волшебников: МакБуны и МакКливерты. Как-то раз между главами кланов произошла пьяная драка, которая закончилась смертью главы клана МакКливертов. В отместку за это они как-то ночью окружили поселок МакБунов и превратили их всех в пятиногих чудовищ. В обращенном виде МакБуны были гораздо опаснее и всячески противились попыткам вернуть им человеческий облик. Чудища перебили всех МакКливертов, и на острове не осталось ни одного человека, который мог бы их обратить. Правда это или нет — неизвестно, но Квинтолап упорно сопротивляются попыткам Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними отловить хотя-бы один экземпляр и вернуть ему первоначальный вид.

Кельпи

Кельпи (англ. Kelpie) — этот водяной демон, живущий в Англии и Ирландии, может принимать различные формы, хотя чаще всего он появляется в облике лошади с гривой пены. Заманив ничего не подозревающую жертву на свою спину, он ныряет на самое дно реки или озера и пожирает наездника, внутренности которого всплывают на поверхность. Чтобы справиться с кельпи, необходимо накинуть уздечку ему на голову и произнести при этом подчиняющее заклинание, которое сделает его покорным и беспомощным.

Самый большой в мире кельпи был обнаружен в озере Лох-Несс, в Шотландии. Чаще всего он принимает облик морского змея. Международная федерация наблюдателей-волшебников поняла, что имеет дело не с настоящим змеем, когда он на их глазах превратился в выдру при появлении исследовательской группы маглов, а затем снова в змея, когда опасность миновала.

Клабберт

Клабберт (англ. Clabbert) — это существо, живущее на деревьях, внешне нечто среднее между обезьяной и лягушкой. Впервые появился в южных штатах Америки, но с тех пор распространился по всему свету. У него гладкая лысая кожица зеленоватого цвета, перепончатые ладони и ступни, длинные гибкие конечности, позволяющие клабберту качаться на ветвях деревьев с ловкостью орангутанга. На голове у него короткие рожки, а широкий рот, как бы растянутый в ухмылке, полон острых как бритва зубов. В основном клабберт питается маленькими ящерицами и птицами.

Отличительным признаком клабберта является большая пустула в центре лба, которая алеет и вспыхивает, когда он чувствует опасность. Некогда американские волшебники держали клаббертов в садах, чтобы те заранее предупреждали их о приближении маглов, но Международная Федерация Волшебников ввела штрафы, чем значительно сократила подобную практику. По ночам деревья, переполненные сверкающими клаббертами, выглядели очень нарядно и привлекали многих маглов, недоумевающих, почему это их соседи до сих пор не сняли рождественские гирлянды, хотя на дворе уже июнь.

Карликовые пушистики

Карликовые пушистики, клубкопух (англ. Puffskein) — миниатюрные клубочки пуха, имеющие самую разнообразную окраску. Миленькие попискивающие создания, которые очень нравятся девочкам. Питаются мусором, который слизывают длинным язычком, поэтому несколько пушистиков в доме волшебника вполне заменяют пылесос. Их выращивают для продажи близнецы Уизли.

В книге «Гарри Поттер и Принц-Полукровка» такого пушистика покупает себе Джинни Уизли. Девочка назвала его Арнольдом.

Пятнистый Клешнепод

Пятнистый Клешнепод (англ. Mackled Malaclaw) — это животное, живущее на суше, по большей части на скалистых берегах вокруг Европы. Несмотря на небольшое сходство с лобстером, есть его не следует, так как его мясо не подходит для человеческого желудка, вызывая сильную лихорадку и противную зеленоватую сыпь. Клешнепод может достигать 12 дюймов в длину. Окрас — светло-серый с тёмно-зелёными крапинками. Питается мелкими рачками, но может попробовать схватить и что-нибудь покрупнее. Укус клешнепода имеет необычный побочный эффект: жертва становится страшно неудачливой на протяжении недели после укуса. Если Вас вдруг укусит клешнепод, срочно отменяйте любые пари, споры и коммерческие сделки, так как они обязательно обратятся не в пользу укушенного.

Дромарог

Дромарог, крюкорог (англ. Graphorn) — крупное, серовато-лиловое горбатое существо, с двумя очень длинными острыми рогами, дромарог передвигается на больших четырёхпалых лапах и обладает крайне агрессивным характером. Нередко наблюдалось, как горные тролли ездят на дромарогах, несмотря на то, что последние с большой неохотой поддаются приручению, и большинство троллей покрыты шрамами от атак дромарогов. Толчёный рог дромарога применяется в процессе приготовления зелий, несмотря на исключительную дороговизну, объясняемую сложностью его добывания. Кожа дромарога отличается даже большей прочностью, чем кожа дракона, и защищает от многих заклинаний.

Жмыр

Жмыр, лазиль (англ. Kneazle) — маленький, похожий на кошку, с пятнистым мехом, несоразмерно большими ушами и хвостом как у льва, жмыр представляет собой очень умное, независимое и временами агрессивное существо, хотя, проникнувшись симпатией к ведьме или волшебнику, может стать замечательным домашним животным. Жмыр обладает сверхъестественной способностью выискивать отталкивающих и сомнительных существ и без труда найдёт дорогу домой, если его хозяин заблудился. В помёте жмыра бывает до восьми детёнышей, жмыры могут скрещиваться с кошками. Для владения жмырами (так же, как шишугами и фвуперами) требуется разрешение. Внешность жмыров достаточно необычна и привлекает внимание маглов.

Лепрекон

Лепрекон (англ. Leprechaun) — обитают исключительно в Ирландии, достигают 15 см в высоту, и имеют зелёный окрас. Владеют навыками изготовления примитивной одежды из листьев. Единственные из «маленького народа» могут разговаривать, хотя никогда не просили переклассифицировать их в «существа». Лепреконы живородящи и живут в основном в лесах и лесистых местностях, хотя получают удовольствие от привлечения внимания маглов, и вследствие этого в магловской литературе для детей встречаются почти так же часто, как и феи. Лепреконы создают реалистичное золотоподобное вещество, исчезающее спустя несколько часов, что чрезвычайно их забавляет. Питаются листьями, и, несмотря на репутацию озорников, до сих пор неизвестно, причиняли ли они когда-нибудь вред человеку.

Леший

Леший, Лечурка, Лукотрус, Боутракл (англ. Bowtruckle) — это существо, охраняющее деревья. Он обитает в основном на западе Англии, в северной части Германии и в некоторых скандинавских лесах. Маленькие деревянные человечки. У них шишковатые ручки и ножки, по два пальца-веточки на каждой руке и забавные, плоские, будто покрытые корой личики с блестящими коричневыми глазами, напоминающими крошечных жучков. Хранители леса, и обычно живут на деревьях, которые используются для изготовления волшебных палочек. Не очень опасны, но, охраняя дерево, способны выцарапать незадачливому волшебнику глаза. Питаются мокрицами и яйцами эльфеек.

Лобалуг

Лобалуг, крильмар (англ. Lobalug) — его можно найти на дне Северного моря. Это примитивное создание, длиною 10 дюймов, состоящее из эластичного трубчатого тельца и мешочка, наполненного ядом. Когда лобалугу грозит опасность, он сокращает мешочек, выстреливая в нападающего ядом. Русалки используют Лобалуга в качестве оружия, а волшебники добавляют яд в некоторые зелья, но его применение строго контролируется.

Лунный телец

Лунный телец (англ. Moon Calf) — очень пугливое существо, которое вылезает из своей норы только при полной луне. Он имеет гладкое бледно-серебристое тело, высоко посаженные круглые глаза и четыре длинные тонкие ноги с огромными плоскими копытами. В полнолуние лунный телец находит пустынное место и танцует там на задних ногах замысловатые танцы. Считается, что это является прелюдией к спариванию (при этом часто на пшеничных полях остаются сложные геометрические фигуры, которые приводят маглов в замешательство). Танцы лунного тельца в лунном свете — потрясающее зрелище, но кроме того, из них можно извлечь выгоду. Если серебряный помёт, оставшийся после танца, собрать до восхода солнца и удобрить им магические травы и цветочные клумбы, то растения вырастут быстро и будут очень сильными. Лунный телец водится повсеместно.

Мантикора

Мантикора (англ. Manticore) — в высшей степени опасное греческое чудище с головой человека, телом льва и хвостом скорпиона. Она так же опасна, как и Химера, и настолько же редка. Говорят, что сразу после поглощения очередной жертвы мантикора начинает тихонько мурлыкать. Шкура мантикоры отражает практически все известные заклятия, а яд, содержащийся в жале, убивает мгновенно. Мантикора является существом, но они агрессивны и причислены к зверям. Известен случай уничтожения мантикорой василиска, однако данная мантикора была особенно сильна, а василиск был слаб и измучен битвой с другим василиском .

Моко

Моко, Ишака (англ. Moke) — это серо-зелёная ящерица, достигающая в длину до 10 дюймов. Обитает в Англии и Ирландии. Моко умеет сжиматься по собственному желанию, поэтому маглы никогда не замечали её. Шкурка моко очень ценится волшебниками. Они делают из неё сумки для денег и кошельки, которые при приближении чужаков уменьшаются в размерах точно так же, как делала ранее владелица шкурки. Ворам очень трудно найти кошельки и сумки из шкурки моко. Также подобные сумочки могут вмещать огромное количество вещей, нисколько не становясь тяжелее. Такие сумочки носили Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер в Дарах Смерти.

Морской змей

Морской змей (англ. Sea Serpent) — морские змеи обитают в Атлантике, Тихом океане и Средиземном море. Несмотря на не слишком располагающую внешность, ещё не известно ни одного случая, чтобы они убили человека, несмотря на истерические вопли маглов о свирепости морских змеев. Этот зверь имеет голову, похожую на лошадиную, и длинное змеевидное тело, горбами высовывающееся из моря и достигающее в длину ста футов.

Муховёртка

Муховёртка (англ. Billywig) — это насекомое, родом из Австралии. Длина её ярко-сапфирового тела составляет примерно полдюйма, а скорость её такова, что маглы редко видят её, да и волшебники замечают муховёртку только тогда, когда она их ужалит. Крылья муховёртки приделаны к голове наподобие пропеллера и вращаются с такой скоростью, что она сама вертится во время полёта. Снизу тела находится длинное жало. Ужаленные муховёрткой испытывают головокружение, за которым следует левитация. Целые поколения молодых австралийских волшебниц и волшебников пытались поймать муховёрток и заставить их укусить себя, чтобы насладиться этим побочным эффектом, но чрезмерное количество укусов может заставить жертву неконтролируемо парить в течение нескольких дней. А в случае серьёзной аллергической реакции может произойти и перманентное зависание в воздухе. Предполагается, что высушенные жала муховёрток используются в составе популярных конфет «Летучие шипучки».

Морщерогий кизляк

Морщерогий кизляк, сладкорогий стеклоп (англ. Crumple-Horned Snorkack) — это неизвестное, но очень пугливое животное, которое замечательно умеет самоисцеляться, имеет крохотные ушки, похожие на уши бегемота, только мохнатые и фиолетовые, и рог, а ещё любит не очень быстрые мелодии (например, вальс). Выдумано главным редактором журнала «Придира» Ксенофилиусом Лавгудом.

Наргл

Наргл, (англ. Nargles) — существо, по мнению Полумны Лавгуд, живущее в омеле. (Выдумано Ксенофилиусом Лавгудом!)

Нунду

Нунду (англ. Nundu) — это восточно-африканское животное является, возможно, самым опасным: гигантский леопард, передвигающийся, несмотря на свои размеры, бесшумно. Его дыхание вызывает болезни, способные опустошить целые деревни. Нунду ещё ни разу не покорился совместным усилиям менее чем сотни квалифицированных колдунов[2].

Нюхлер

Нюхлер (англ. Niffler)— мохнатый чёрный зверёк с вытянутой мордой, обитает в норах и обожает всё сверкающее. Можно приручить находить сокровища. Смирный и привязчивый к хозяину, если таковой у него имеется. Впрочем держать его в доме не следует.

Огненный краб

Огненный краб (англ. Fire Crab) — несмотря на своё имя, огненный краб больше похож на крупную черепаху с панцирем, инкрустированным драгоценными камнями. На родине огненных крабов — острове Фиджи — вся береговая линия была превращена в заповедник. Крабов надо было защищать не только от маглов, которых могли привлечь их драгоценные панцири, но и от несознательных волшебников, которые используют эти панцири в качестве котелков. Стоит, пожалуй, отметить, что огненный краб имеет своё собственное средство защиты. Когда на него нападают, он выстреливает струю пламени из задней части брюшка.

Огненные крабы вывозятся и в другие страны, где их содержат в качестве домашних зверей, однако для экспорта необходимо иметь специальную лицензию.

Оккамий

Оккамий (англ. Occamy) — водятся в Индии и на Дальнем Востоке. Эти покрытые перьями, двуногие и крылатые существа со змееподобным телом могут достигать пятнадцати футов в длину. Питаются они, как правило, птицами и крысами, хотя известны и случаи похищения обезьян. Оккамии могут напасть на приближающихся к ним, например, если защищают яйца, скорлупа которых состоит из чистейшего и мягчайшего серебра.

Пикси

Пикси (англ. Pixie) — волшебные ярко-синие существа, ростом 20 см, с заострёнными мордочками. Известны своей любовью ко всевозможным проказам и розыгрышам. Они живородящи.

Классификация Министерства магии: «C», хотя в книге «Фантастические звери и места их обитания» есть приписка: «И „A“ если ваша фамилия Локонс».

Чаще всего пикси можно встретить в Англии, в Корнуэле.

Они могут летать на тоненьких крыльях, похожих на крылья насекомых. Отличаются невероятной для их размеров физической силой — известны случаи захвата пикси неосторожных людей и переноса их на крыши высотных зданий и верхушки деревьев. Пикси издают высокочастотное бормотание, понятное только другим пикси.

Пеплозмей

Пеплозмей, Огневица (англ. Ashwinder) — рождение пеплозмея происходит, когда магическому огню (любой огонь, в который было добавлено магическое вещество, например Дымолётный Порошок) позволяют свободно гореть слишком долгое время. Это тонкая бледно-серая змея со светящимися, как раскалённый металл, глазами. Она рождается в золе огня, оставленного без присмотра и уползает куда-нибудь, где потемнее, оставляя позади себя пепельный след. Пеплозмей живёт только час, и в течение этого времени ищет укромное местечко, где и откладывает яйца, после чего рассыпается в пыль. Яйца пеплозмея искрящеся-красные и излучают сильный жар. Если их не найти и не заморозить подходящим заклятьем, то за несколько минут они сожгут весь дом. Каждый волшебник, обнаруживший хотя бы одного живого пеплозмея, должен немедленно выследить его и найти место кладки яиц. Замороженные яйца представляют собой большую ценность и могут быть использованы для изготовления Любовного зелья, а если такое яйцо съесть целиком, то можно излечиться от лихорадки. Пеплозмей может появиться в любом месте земного шара.

Плимп

Плимп (англ. Plimpy) — круглые сплюснутые рыбы с двумя длинными перепончатыми лапами. Они живут в глубоких озёрах, где украдкой ползают по дну в поисках водяных улиток. Плимпы не особенно опасны, хотя могут пощипывать ныряльщиков за пятки и купальные костюмы. Русалки считают их вредителями и поступают следующим образом: связывают их «резиновые» ноги в узел. Затем течение уносит совершенно беспомощного плимпа, и он не может вернуться, пока не развяжет узел, а на это может потребоваться несколько часов.

Полувидим

Полувидим, Демимаска (англ. Demiguise) — были впервые обнаружены на Дальнем Востоке, хотя и не сразу, так как эти существа способны становиться невидимыми при появлении угрозы, и заметить их могут лишь волшебники с достаточным опытом по отлову этих животных. Полувидим является мирным травоядным существом, внешне чем-то напоминает грациозную человекообразную обезьяну, с большими черными печальными глазами, как правило, скрытыми шерстью. Всё тело полувидима покрыто длинным шелковистым мехом серебристого цвета. Шкура полувидима высоко ценится, так как его шерсть может использоваться при изготовлении мантий-невидимок.

Порлок

Порлок (англ. Porlock) — хранитель лошадей, обитает в Дорсете (Англия) и в южной Ирландии. Покрыт лохматой шерстью, на голове имеет густую гриву грубых волос и исключительно длинный нос. Он передвигается на двух ногах с раздвоенными копытами. Руки маленькие и заканчиваются четырьмя короткими толстыми пальцами. Совершенно взрослые порлоки достигают двух футов роста и питаются травой. Порлок скромен и живёт для того, чтобы защищать лошадей. Обнаружить его можно в конюшнях в соломе, свернувшимся в клубочек, или же он скрывается в середине оберегаемого им табуна. Людям порлоки не доверяют и при их приближении прячутся.

Раздражар

Раздражар, Джарви (англ. Jarvey) — обитает в Великобритании, Ирландии и Северной Америке. Во многом он напоминает хорька-переростка, за исключением способности говорить. Однако уровень умственного развития не позволяет раздражару поддерживать настоящую беседу, и его речь преимущественно состоит из коротких (и зачастую грубых) реплик, льющихся практически непрерывным потоком. Раздражары в основном живут под землей, где выискивают гномов, хотя также употребляют в пищу кротов, крыс и полевых мышей.

Рамора

Рамора (англ. Ramora) — серебряная рыбка, обитающая в Индийском океане. Наделённая могучей волшебной силой, она может как якорем останавливать корабли и является хранителем мореходов. Рамора высоко оценена Международной Федерацией Волшебников, принявшей множество законов с целью защиты раморы от магов-браконьеров.

Растопырник

Растопырник — (англ. Murtlap) — это существо, похожее на крысу, живёт на побережье Британии. На его спине имеется нарост, напоминающий по виду актинию. Если этот нарост замариновать и съесть, то сопротивляемость заклинаниям и проклятиям резко повышается, хотя передозировка может спровоцировать рост в ушах противных фиолетовых волос. Растопырники питаются ракообразными, и, кроме того, съедят ногу любого, кто на них наступит. Встречается вариант названия — «Акнекрыс».

Ревун

Ревун, Фвупер (англ. Fwooper) — это африканская птица с исключительно ярким оперением; встречаются ревуны оранжевой, розовой, ярко-зеленой или жёлтой расцветок. Перья ревунов издавна пользуются спросом в мире моды. Также ревуны известны тем, что откладывают яйца с очень красивым рисунком. Хотя поначалу песня ревуна может даже понравиться, она постепенно сводит слушателя с ума. Ревуны продаются только с наложенным на них Заглушающим заклинанием, которое необходимо ежемесячно обновлять. Право обладания ревуном предоставляется только при наличии разрешения, так как эти существа требуют ответственного отношения.

Ре-эм

Ре-эм (англ. Re'em) — чрезвычайно редкий гигантский бык, с золотой шкурой, Ре-эм обитает в диких местах Северной Америки и Дальнего Востока. Кровь ре-эма дает пьющему огромную силу, хотя её трудно добыть, а это означает, что поставки незначительны и редко попадают в открытую продажу.

Рунослед

Рунослед (англ. Runespoor) — это трёхголовый змей обычно достигает длины в шесть-семь футов (около двух метров). Бледно-оранжевая с черными полосами окраска делает его легко заметным, вынуждая министерство магии Буркина-Фасо создавать целые ненаходимые леса специально для Руноследа. Несмотря на то, что сами по себе эти змеи не обладают особенно злобным нравом, долгое время они были в чести у Тёмных магов, без сомнения благодаря своей устрашающей наружности. Именно работам Заклинателей, содержавших Руноследов и наблюдавших за ними, мы обязаны знанием некоторых любопытных привычек этих животных. Из записей Заклинателей следует, что каждая из голов Руноследа выполняет особую функцию. Левая голова (если смотреть на Руноследа спереди) — стратег. Её задача — принимать решения, например, куда ползти и что делать дальше. Средняя голова — мечтатель. Рунослед может по несколько дней оставаться неподвижным, погруженный в чудесные видения и фантастические мечты. Правая голова — критик, любые начинания двух других голов встречающий раздраженным шипением. Клыки правой головы крайне ядовиты. Постоянная вражда голов редко позволяет Руноследу дожить до глубокой старости. Часто можно встретить змея с отсутствующей правой головой, откушенной объединившимися левой и средней. Рунослед, единственный из известных на сегодняшний день волшебных тварей, откладывает яйца ртом. Яйца Руноследа высоко ценятся как сырье для производства снадобий, повышающих мыслительные способности. Теневая торговля как яйцами, так и самими пресмыкающимися процветала в течение нескольких столетий.

Саламандра

Саламандра (англ. Salamander) — маленькая ящерица, живущая в огне и питающаяся пламенем. Обычно ослепительно-белая, она бывает голубой или алой в зависимости от жара пламени, в котором она рождается. Вне пламени саламандры живут до шести часов, если смогут регулярно поглощать перец. Они живут только пока пылает породивший их огонь. Кровь саламандры обладает чудодейственными лечебными свойствами и оказывает укрепляющее воздействие.

Летифолд

Летифолд, летаплащ (англ. Lethifold, также известен как Живой Саван) — это редкое существо, которое встречается исключительно в местах с тропическим климатом. Он напоминает чёрную накидку толщиной, возможно, полдюйма (может быть толще, если недавно убил и ещё переваривает очередную жертву), которая по ночам плавно скользит вдоль земной поверхности. Заклинание Патронуса — единственное, что может его отогнать. Однако он, как правило, нападает во сне, поэтому человек не успевает спросонья применить заклятье. Ни от хищника, ни от жертвы не остается ни следа.

Сниджет

Сниджет (англ. Snidget) — очень редкий и поэтому охраняемый вид птиц. Совершенно круглый, с очень длинным тонким клювом и блестящими, похожими на жемчужины глазами, золотой сниджет летает чрезвычайно быстро и может менять направление со сверхъестественной скоростью и умением благодаря вращающимся суставам крыльев. Перья и глаза золотых сниджетов стоят так дорого, что эти птицы были на грани истребления. К счастью, опасность была вовремя замечена, и вид стал охраняемым; самым решительным шагом была замена сниджета на золотой снитч в квиддиче. Заповедники для сниджетов существуют по всему миру.

Твердолобик

Твердолобик, сварль, нарл (англ. Knarl) — нарла маглы часто ошибочно путают с ежом. Различить их практически невозможно, за исключением одной важной отличительной черты в поведении этих особей: если оставить в саду еду для ежа, то он с удовольствием за неё примется; если же предложить еду нарлу, то он предположит, что хозяин сада пытается заманить его в ловушку, и испортит садовые растения или украшения.

Тибо

Тибо (англ. Tebo) — бородавочник пепельного цвета, обитающий в Конго и Заире. Он может становиться невидимым, и поэтому ускользнуть от тибо или поймать его трудно; он очень опасен. Кожа тибо высоко ценится волшебниками — из неё делают щиты и защитную одежду.

Упырь (Барабашка)

Упырь (англ. Ghoul) — несмотря на отталкивающую внешность, в сущности, не является опасным существом. Отчасти он напоминает скользкого огра с торчащими зубами, обитает преимущественно на чердаках и в сараях, принадлежащих волшебникам, где он питается пауками и молью. Он издаёт стоны и время от времени что-нибудь громко роняет, однако, является довольно примитивным существом и в худшем случае просто рычит на того, кто случайно с ним столкнётся. В Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними имеется Группа борьбы с упырями, которая выгоняет упырей из помещений, перешедших во владение маглам, впрочем, в семьях волшебников упырь часто становится предметом обсуждения и даже домашними животными.

Феникс

Феникс (англ. Phoenix) — величественная алая птица величиной с лебедя, у него сверкающий золотой хвост с лимонной подпушкой, длинный, как у павлина, блестящие золотые лапы, острый золотой клюв и чёрные глаза-бусины. Он гнездится на горных вершинах и встречается в Египте, Индии и Китае. Эта волшебная птица обладает многими чудесными способностями, главная из которых — возрождение из пепла. Когда срок жизни феникса подходит к концу, он самовозгорается и сгорает до конца, оставляя от себя кучку пепла. Из этого пепла он и возрождается. В некотором смысле фениксов можно назвать бессмертными, так как после возрождения они сохраняют память и привязанности «старого тела».

Слёзы феникса исцеляют раны, его пение способно воодушевить или утешить, эти птицы могут переносить огромный груз, много больше собственного веса (в книге «Гарри Поттер и Тайная комната» феникс поднял в воздух троих детей и взрослого волшебника, то есть порядка 200 кг), они могут мгновенно перемещаться, исчезая во вспышке пламени и даже более того: если кто-нибудь ухватится за хвост этой птицы, его тоже обхватит пламя, и он перенесётся вместе с фениксом, не получив ожогов. Эта способность действует даже на территории Хогвартса, где волшебники не способны трансгрессировать (этим пользовался Дамблдор, когда должен был скрыться от сотрудников Министерства Магии («Гарри Поттер и Орден Феникса»))(За исключением Альбуса Дамблдора). Фениксы имеют иммунитет к взгляду василиска, их перья могут возникать из ниоткуда в огненной вспышке (например, Фоукс присылает их в качестве предупреждения или условного знака, по просьбе Дамблдора). Также следует отметить, что заклятие Авада Кедавра, отнимающее жизнь у любого существа, на феникса не действует — оно может преждевременно превратить его в птенца, но не убить. Кроме того, перья феникса — прекрасный материал для изготовления волшебных палочек. Волшебными палочками с пером феникса (в частности, Фоукса) пользовались Гарри Поттер и Волан-де-Морт.

Фестрал

Фестрал, тестраль (англ. Thestral) — волшебное существо (а точнее скелет лошади, обтянутый чёрной шкурой без всяких признаков мяса), имеющий светящиеся белые глаза без зрачков и перепончатые крылья. Морда фестрала похожа на драконью. В отличие от обычных лошадей, у фестралов есть острые клыки.

Обычно фестралы невидимы, и увидеть их может только тот, кто был свидетелем чьей-то смерти.

Фестралы плотоядны, и их привлекает запах свежей крови. Волшебники пользуются этим, чтобы приманить Фестралов.

Считается, что фестралы приносят несчастье; однако, как утверждает Хагрид, это лишь суеверие.

Отнесены Министерством магии к разряду опасных существ.

Фестралов можно приручить. Животные из стада, обитающего в Запретном Лесу, везут от станции до школы кареты с учениками, приезжающими в Хогвартс в начале учебного года. Также на фестралах можно летать верхом. В пятой книге о Гарри Поттере «Гарри Поттер и Орден Феникса» Отряд Дамблдора отправляется на фестралах из Запретного леса в Министерство магии.

По словам Хагрида, Дамблдору также доводилось летать на фестралах.

Стадо фестралов в Хогвартсе поначалу насчитывало одного самца и пять самок, позже они дали потомство. Первый фестрал, родившийся в Запретном Лесу — Тенебрус, любимец Хагрида.

Фестралов могут видеть Полумна Лавгуд (видела смерть матери),Том Реддл(видел смерть своего отца, которого убил) Невилл Долгопупс (видел смерть дедушки). В пятой книге их видит и сам Гарри (после смерти Седрика Диггори в «Кубке огня»), а также Теодор Нотт (на уроке Хагрида по уходу за магическими существами).

Согласно книге «Фантастические звери и места их обитания», фестралы — одна из пород крылатых коней.

Владелец фестрала, как и в случае с гиппогрифом, должен регулярно использовать чары Разнаваждения для сокрытия животного от глаз маглов. В «Гарри Поттер и Дары Смерти» на фестралах летят Гермиона (в обличии Гарри Поттера) и Кингсли, Флёр (в обличии Гарри Поттера) и Билл. В конце книги фестралы с гиппогрифом Клювокрылом выцарапывали глаза великанам Волан-де-Морта.

Фея

Фея (англ. Fairy) — это маленькое декоративное существо, не обладающее особым интеллектом. Рост фей колеблется от 1 до 5 дюймов. Они очень похожи на маленьких человечков, но при этом щеголяют большими крыльями, как у насекомых. В зависимости от вида фей, эти крылья могут быть прозрачными или разноцветными. Феи обладают слабой волшебной силой, которую могут использовать для отпугивания хищников, таких как авгуры. Феи довольно сварливы, но, будучи чрезвычайно тщеславными созданиями, они становятся очень послушными, когда их приглашают выступать в качестве украшения. Несмотря на человекообразный вид, феи не умеют разговаривать. Друг с другом они общаются при помощи высокочастотного жужжания. Фея откладывает за один раз до 50 яиц с нижней стороны листьев. Из яиц вылупляются разноцветные личинки. В возрасте от 6 до 10 дней личинки формируют коконы, из которых через месяц появляются крылатые взрослые особи.

Флобберчерви

Флобберчерви, скучечерви (англ. Flobberworm) — обитают во влажных канавах. Это толстые коричневые черви, достигающие десяти дюймов в длину. Флобберчервь малоподвижен. Один его конец неотличим от другого, и оба выделяют слизь, от которой и происходит их название, иногда используемую для сгущения снадобий. Любимая еда флобберчервей — салат, хотя они не откажутся и от любой другой растительной пищи.

Химера

Химера (англ. Chimaera) — принадлежат к редкому виду греческих чудовищ с львиной головой, козьим телом и драконьим хвостом. Злобные и кровожадные, химеры очень опасны. Известен лишь один случай убийства химеры, но несчастный волшебник, истощенный борьбой, вскоре разбился насмерть, упав со своего крылатого коня (см. ниже). Яйца химер относятся к Классу А: «Товары, не подлежащие продаже».

Топеройка

Топеройка, хлюпнявка (англ. Dugbog) — живность, обитающая на болотах. Она живёт в Европе и Южной Америке. Пока топеройка неподвижна, она похожа на сухую деревяшку, однако, при ближайшем рассмотрении, видны её ребристые лапы и довольно острые зубы. Передвигается ползком, питаясь, в основном, мелкими млекопитающими. Её укусы оставляют большие раны на лодыжках человека. И всё же любимой едой топеройки является мандрагора. Известны случаи, когда мандрагораводы поднимали за ботву свои самые лучшие растения и обнаруживали под ней исковерканное месиво. Это был результат работы топероек.

Хоркламп

Хоркламп (англ. Horklump) — пришли из Скандинавии, но сейчас они широко распространены по всей северной Европе. Они напоминают мясистые розоватые грибы, покрытые редкой, жёсткой, чёрной щетиной. Размножаясь с невероятной скоростью, хорклампы заполоняют обычный сад буквально за пару дней. Они запускают свои жилистые щупальца в землю глубже, чем корни, в поисках своей любимой пищи — земляных червей. Хорклампы — любимое лакомство гномов, и никакой другой экологической ниши, по-видимому не занимают.

Чёртик

Чёртик (англ. Imp) — встречается только в Великобритании и Ирландии. Иногда его ошибочно принимают за эльфа. Они одного роста (между шестью и восемью дюймами), однако в отличие от эльфа чёртик не умеет летать, и расцветка у него не столь яркая (наиболее распространены чертики тёмно-коричневого или чёрного цвета). Впрочем, и тех, и других отличает склонность к плоским шуткам. Излюбленными местами обитания чёртика являются болота и топи, нередко чёртика можно обнаружить на речном берегу, где он развлекается, толкая и подставляя подножки своим ничего не подозревающим жертвам. Чёртики питаются мелкими насекомыми и в отношении разведения потомства похожи на фей, хотя и не вьют коконов; их детеныши появляются на свет полностью сформировавшимися особями, ростом около дюйма.

Чизпафл

Чизпафл (англ. Chizpurfle) — это маленькие паразиты размером около 1/12 дюйма, похожие на крабов с большими клыками. Их привлекает магия, и они могут в больших количествах жить в меху шишуг и перьях авгуров. Они также могут проникать в дома волшебников и нападать на такие магические предметы, как волшебные палочки, прогрызая их до волшебной сердцевины, или жить в грязных котлах, жадно поглощая засохшее на стенках магическое зелье. Нашествиями чизпафлов объясняются загадочные поломки многих относительно новых электрических магловских артефактов. Несмотря на то, что чизпафлов достаточно легко уничтожить с помощью нескольких запатентованных зелий, продаваемых на рынке, в случае серьезных нашествий может понадобиться вмешательство Подразделения по борьбе с паразитами Отдела по контролю волшебных существ, так как распухшие от волшебных веществ чизпафлы могут оказать сильное сопротивление.

Шишуга

Шишуга (англ. Crup) — происходит из юго-восточной части Англии. Внешне он напоминает джек-рассел-терьера, за исключением раздвоенного хвоста. Без сомнения, эта порода собак была выведена волшебниками, так как шишуги очень преданы магам и крайне агрессивны по отношению к маглам. Шишуга — настоящий мусорщик, ест почти всё, от гномов до старых шин. Лицензию на право обладания шишугой можно получить в Отделе по контролю волшебных существ после прохождения простого теста, доказывающего способность волшебника-заявителя контролировать шишугу в местах обитания маглов. Владелец шишуги обязан удалить хвост своего питомца с помощью безболезненного Отрубающего заклинания по достижении последним шести— восьминедельного возраста, чтобы маглы его не заметили. Разведение шишуг — хобби Селестины Уорлок, знаменитой певицы[3].

Штырехвост

Штырехвост — волшебное существо, обитающее в Нордфолке, охота на которого является элитным времяпрепровождением. Кормак Маклагген с удовольствием рассказывал профессору Слизнорту как он с отцом и с, тогда ещё будущим, министром магии, Руфусом Скримджером охотились на штырехвостов.

Яркополз

Яркополз (англ. Streeler) — это гигантская улитка, которая меняет цвет каждый час и оставляет за собой настолько ядовитый след, что он разъедает и выжигает всю растительность, по которой яркополз проползает. Родина яркополза — некоторые африканские страны, хотя он был успешно выращен волшебниками в Европе, Азии и Америке. Те, кому нравятся его калейдоскопические перемены цвета, содержат яркополза как домашнее животное; его яд — одно из немногих известных веществ, которое убивает хорклампа.

Дракон

Дракон (англ. Dragon) — огромный летающий огнедышащий зверь. Самки обычно крупнее самцов и более агрессивны, но и к тем и к другим лучше не приближаться никому, кроме самых опытных и подготовленных волшебников. Шкура, кровь, сердце, печень и рог дракона обладают значительными магическими свойствами, однако яйца драконов относятся к Классу А: «Товары, не подлежащие продаже». Разводить драконов в домашней обстановке строго воспрещено.

В Румынии есть ферма по разведению драконов, а в банке «Гринготтс» драконы охраняют подземелья.

Известно десять пород драконов, хотя иногда они скрещиваются между собой, давая в результате редкие гибриды. К чистопородным драконам относятся:

Венгерская хвосторога

Венгерская хвосторога (англ. Hungarian Horntail) — наиболее опасный из всех разновидностей драконов, Венгерская хвосторога имеет чёрную чешую и внешне напоминает ящерицу. У неё жёлтые глаза с кошачьими зрачками, рога цвета бронзы, а на длинном хвосте торчат шипы того же цвета. Хвосторога может испускать пламя дальше, чем другие драконы (до 15 м). Его яйца цементного цвета имеют весьма прочную скорлупу — детеныши пробивают себе путь наружу с помощью хвоста, шипы на котором отрастают к моменту рождения. Венгерская хвосторога питается козами, овцами и, при случае, людьми.

Одну самку венгерской хвостороги привезли в Англию специально для первого испытания в Турнире Трёх Волшебников. Этот дракон по жребию выпал Гарри Поттеру.

Гебридский чёрный

Гебридский чёрный (англ. Hebridean Black) — другая порода Британских драконов более агрессивна, чем их уэльский сородич. Этому дракону требуется около сотни квадратных миль территории. Длиной до тридцати футов, гебридский чёрный покрыт грубой чешуёй, имеет блестящие пурпурные глаза, и вдоль хребта несёт мелкие, но очень острые гребешки. Хвост его оканчивается шипом в форме стрелы, а крылья по форме такие же, как у летучей мыши. Гебридский чёрный в основном питается оленями, но случается, утаскивает крупных собак и даже коров. Волшебники клана Мак-Фасти, живущие на Гебридах на протяжении столетий, по традиции присматривают за этими драконами.

Китайский огненный шар

Китайский огненный шар (англ. Chinese Fireball) — (также известен как Львиный Дракон). Единственный дракон, обитающий на Востоке, имеет весьма примечательную внешность. Алого цвета, с гладкой чешуей, он отличается каймой из золотых шипов вокруг курносой морды и чрезвычайно выпученными глазами. Огненный шар получил своё имя за грибовидные языки пламени, которые вырываются у него из ноздрей, когда он разозлён. Он весит от двух до четырёх тонн, самки обычно крупнее самцов. Яйца пунцовые с золотыми блёстками, их скорлупа очень ценится в китайской магии. Огненный шар агрессивен, но к особям своего вида относится терпимее, чем большинство драконов. Иногда он делит территорию с одним или двумя другими драконами. Питается любыми млекопитающими, хотя предпочитает свиней и людей.

Самка китайского огненного шара была доставлена в Англию для первого испытания Турнира Трёх Волшебников в 1994 году и по жребию выпал Виктору Краму

Новозеландский опаловый глаз

Новозеландский опаловый глаз (англ. Antipodean Opaleye) — опаловый глаз родом из Новой Зеландии, однако известны случаи его миграции в Австралию, когда ему недостаточно территории обитания на родине. Он живёт в долинах, а не в горах, что необычно для драконов. Это дракон средних размеров (весом две-три тонны). Пожалуй, опаловый глаз — самый красивый из всех драконов. Он покрыт радужной чешуей с жемчужным отливом, а его сверкающие разноцветные глаза не имеют зрачков, отсюда и его название. Этот дракон испускает очень яркое алое пламя, однако по драконьим стандартам он не слишком агрессивен и убивает только, когда голоден. Его любимая еда — овцы, но нападает он и на более крупную добычу. Волна убийств кенгуру в конце 1970-х приписывается самцу Опалового Глаза, которого вытеснила с его территории самка. Яйца опалового глаза бледно-серого цвета и могут быть опрометчиво приняты маглами за ископаемые.

Норвежский горбатый дракон (гребнеспин)

Норвежский горбатый (англ. Norwegian Ridgeback) — (также известен как норвежский спинорог), во многом напоминает Хвосторогу (например, чёрным цветом тела), но вместо хвостовых шипов он украшен выступающими на спине гребнями иссиня-чёрного цвета. Обладает на зубах опасным, но не смертельным ядом, вызывающим боль и опухоль. Необычайно агрессивный по отношению к особям своей же породы, в наши дни это один из самых редких видов драконов. О спинороге известно, что он нападает почти на всех крупных сухопутных животных, а также, что необычно для драконов, охотится и на водных обитателей. Согласно неподтвержденному рапорту в 1802 году у побережья Норвегии спинорог унёс детёныша кита. Яйца спинорога чёрного цвета. Способность выдыхать огонь проявляется у детенышей раньше, чем у других пород (спустя несколько секунд после вылупления из яйца, что, впрочем, было показано в одном из фильмов).

Этой породы был любимец Хагрида — Норберт, который позже оказался девочкой, и её переименовали в Норберту.

Перуанский ядозуб

Перуанский ядозуб (англ. Peruvian Vipertooth) — это самый маленький из известных драконов и самый быстрый в полёте. Не более пятнадцати футов в длину, перуанский ядозуб покрыт гладкой чешуёй медного цвета с чёрными отметинами вдоль хребта. Рога у него короткие, а вот зубы довольно ядовитые. Ядозуб охотно поедает коз и коров, но питает пристрастие к людям, в результате чего в конце XIX века Международная Конфедерация Волшебников была вынуждена направить специалистов, чтобы сократить поголовье ядозубов, растущее с пугающей быстротой.

Румынский длиннорог

Румынский длиннорог (англ. Romanian Longhorn) — чешуя длиннорога тёмно-зелёного цвета. У него растут длинные, блестящие рога, которыми он пользуется, чтобы забодать добычу перед тем, как поджарить её. Растёртые в порошок, эти рога высоко ценятся в качестве ингредиентов для зелий.

Природная территория обитания длиннорогов ныне превращена в заповедник мирового значения, где волшебники разных наций изучают вблизи драконов всех разновидностей. Длиннорогу была посвящена интенсивная программа искусственного разведения, поскольку его численность в последние годы сильно сократилась в результате торговли рогами. Теперь эти рога отнесены к Классу Б: «Товары, разрешённые к продаже».

Украинский бронебрюх

Украинский бронебрюх (англ. Ukrainian Ironbelly) — самый большой из всех драконов, бронебрюх достигает весом шести тонн. Толстый и более медленный в полете, чем ядозуб или длиннорог, бронебрюх, тем не менее чрезвычайно опасен, поскольку в состоянии раздавить своим весом дом. Чешуя серая с металлическим отливом, глаза густого красного цвета, а когти весьма длинны и опасны. За бронебрюхами ведется постоянное наблюдение силами магического Магистрата Украины ещё с тех пор, когда в 1799 году бронебрюх утащил в Чёрное Море парусник (к счастью, пустой). В фильме «Гарри Поттер и Дары Смерти 2» такой дракон охранял сейфы в «Гринготтсе».

Валлийский зелёный

Валлийский зелёный обыкновенный (англ. Common Welsh Green) — окраска валлийского зелёного хорошо сочетается с сочными травами его родины. Известно, что у этого дракона очень гладкая чешуя, но обычно он гнездится выше в горах, где для его сохранения был создан заповедник. Не считая Илфракомбского инцидента, этот вид один из наименее опасных, поскольку, как и Опаловый Глаз, он охотится на овец и активно избегает людей, если его не провоцировать. Валлийский зелёный отличается легко узнаваемым и весьма мелодичным ревом. Испускает пламя в виде тонких струй. Яйца валлийского зелёного грязно-коричневого цвета, с зелёными крапинками.

Самка валлийского зелёного дракона была привезена в Англию в 1994 году для первого испытания Турнира Трёх Волшебников и по жребию выпала Флёр Делакур.

Шведский тупорылый

Шведский тупорылый, «Шведский короткокрылый» (англ. Swedish Short-Snout) — симпатичный дракон серебристо-голубого цвета с рогами того же цвета. Ценится из-за своей кожи, из которой изготавливают защитные перчатки и щиты. Пламя, выдыхаемое из ноздрей, ярко-голубого цвета, и способно испепелить дерево или кость за считанные секунды. Короткорылу приписывается меньше человеческих жертв, чем другим драконам, но это едва ли его заслуга, поскольку он предпочитает жить в диких, необитаемых горных местностях.

Самка шведского тупорылого дракона была привезена в Англию для первого испытания Турнира Трёх Волшебников в 1994 году и по жребию выпал Седрику Диггори.

Разумные волшебные существа

Вампиры

Вампиры обладают способностью управлять болью человека.

Вейла

Вейла (англ. Veela) — существо, в спокойном состоянии похожее на прекрасную обворожительную женщину. Голос, пластика движений, взгляд вейлы заставляют окружающих смотреть только на неё, будто на величайшее чудо. Редкий мужчина способен противостоять магии вейлы, особенно если она захочет, шутки ради, покорить его сердце. Но вот разгневанная вейла выглядит совершенно иначе. Лицо её вытягивается в остроклювую злобную птичью голову, а из плеч вырастают чешуйчатые крылья. К тому же в этом состоянии вейла может и зашвырнуть в обидчика горстью магического огня. Они с рождения владеют приёмами своеобразного гипноза: привороту с помощью взгляда и голоса. Именно поэтому вейлы редко имеют врагов, им проще очаровать собой человека, чем вступать с ним в войну.

Волосы вейлы можно использовать как «начинку» для волшебных палочек (одно это говорит о том, насколько магически сильны вейлы), но мастер Олливандер говорит, что палочки с волосом вейлы внутри получаются очень уж темпераментные.

Вейлы — одна из магических рас. Эта раса уникальна в первую очередь тем, что не имеет представителей мужского пола — в семье вейлы рождаются либо девочки-вейлы, либо мальчики, имеющие расу своего отца.

Великаны

Великаны (англ. Giants) — существа огромного роста, очень похожие на людей, за исключением волос: у великанов они короткие и курчавые, зелёного цвета. Размер головы по сравнению с туловищем очень мала и имеет форму шара. Издали спящих великанов принимали за холмы, поросшие мхом. Великаны почти не реагируют на оглушительные заклинания. Ко времени событий, описываемых в книгах, в Европе осталось не больше шести десятков великанов.

Зафиксированы случаи рождения детей от смешанных человеческо-великанских союзов. Обычно влюблённому волшебнику приходится пить оборотное зелье (на великанов и полувеликанов оно не действует).

Несмотря на общую низкую образованность великанов, известны весьма интеллектуальные великаны. Например, мадам Максим является директором магической школы Шармбатон. Рубеус Хагрид также имеет долю великанской крови, сын великанши Фридвульфы, Рубеус не смог доучиться в Хогвартсе, хотя позже некоторое время преподавал в нём предмет «уход за магическими существами». Великанам доступны человеческие чувства: когда Хагрид повстречал своего брата Грохха, притесняемого сородичами за маленький рост, он забрал его к себе.

Гоблин

Гоблин (англ. Goblin) — волшебное существо небольшого роста с удлинёнными ступнями и кистями, со смуглой кожей. Также они обладают головой, которая по размерам больше человеческой. Они отличные ремесленники (слова «вещь гоблинской работы», кстати, Меч Гриффиндора — одна из них, звучит как аттестация высокого качества), прижимистые скопидомы, умные и не слишком общительные.

Об интересной особенности мировоззрения гоблинов рассказывает Билл Уизли[4], который долгое время с ними работал бок о бок в различных отделениях банка «Гринготтс». Оказывается, гоблины (здесь явно просматривается пародия на современных производителей программного обеспечения, аудио- и видеопродукции) считают сделанную ими вещь раз и навсегда принадлежащей гоблинам. Даже если за работу им заплачено сполна, они полагают это как бы платой за аренду, и после смерти заплатившего считают вещь опять своей. Идею передачи вещей, сделанных гоблинами, по наследству гоблины не приемлют в принципе.

Дементор

Дементоры (англ. Dementors) — существа, долгое время охранявшие Азкабан, тюрьму для волшебников. Однако, с приходом к власти Волан-де-Морта и благодаря ему они оставили Азкабан. В фильме изображены как парящие скелеты в балахонах, но в книге упоминается бледная покрытая слизью и струпьями кожа. Известно, что у дементоров нет глаз. Живут во тьме и гнили, принося уныние и смерть. Страшны тем, что высасывают душу из всего живого. При приближении дементора человек испытывает холод, а также необъяснимые приступы страха и отчаяния. Они питаются радостью и счастьем, оставляя взамен боязнь и уныние. Изгнать дементора может Патронус, вызванный заклинанием «Экспекто Патронум».

После встречи с дементором Римус Люпин советует есть шоколад, который придаёт сил. По объяснению самой Роулинг, она отождествляет дементоров с депрессией. Качество дементоров — высасывание надежды, радости и приятных воспоминаний — именно так действует на человека депрессия, а поскольку шоколад, по словам врачей, облегчает самочувствие людей, находящихся в депрессии — выбор в пользу шоколада (в качестве лекарства) неслучаен.

Самое страшное наказание — это «поцелуй» дементора. Дементор высасывает душу человека. Тело человека остаётся жить, но становится лишь пустой оболочкой, подобно растению, лишённой своего эго и самосознания. Высосанная душа, по-видимому, не сможет обрести покой, как после смерти, поэтому о человеке, испытавшем поцелуй дементора говорят, что он «хуже, чем мёртв».

Сириус Блэк пережил «поцелуй» дементора, поскольку «поцелуй» оказался незавершённым. Гарри Поттер вернулся на берег озера благодаря маховику времени, который получила Гермиона Грейнджер для учебных целей, увидел кружащих над потерявшими сознание людьми дементоров и прогнал их с помощью того же Патронуса.

Сириус Блэк утверждает, что ему удалось обмануть дементора, обратившись в собаку. Блэк раскрыл механизм побега из Азкабана сына Барти Крауча: гниющего в тюрьме сына заменила умирающая от болезни мать. Дементоры почувствовали, что в тюрьму вошёл один здоровый человек, и один умирающий, и вышли также здоровый и слабый. Поэтому побег удался.

Волан-де-Морт считал их союзниками, и они действительно перешли на его сторону.

Классификация Министерства магии: XXXX

Название

Demens (лат. ) — безумный, сумасшедший, лишённый рассудка; либо лишающий рассудка (от de- (лат. ) — приставка, означающая устранение, лишение + mens (лат. ) — рассудок + -or — окончание, означающее, что слово является названием рода деятельности, профессии).

Деменция — это приобретенное, как правило старческое, слабоумие.

Кроме того, можно найти связь со словом демон, звучащее как в латыни, так и в английском одинаково.

Домовой эльф

Домовые эльфы (англ. House elves) — человекообразные магические существа. Очень маленького роста, обычно лысые (даже женщины), с огромными ушами, напоминающими крылья летучих мышей. Обладают своей, эльфийской магией и, видимо, способны на такое волшебство, на которое не способны маги-люди, при этом обходятся без волшебной палочки.

По именам нам известны четверо домовых эльфов. Это Добби, Кикимер и женщины-эльфы Винки и Похлеба.

Эльфы, вероятно, сохранили свой язык. Этим объясняется их не вполне правильное употребление английского. Так эльфы почти никогда не употребляют местоимений, даже о себе они говорят в третьем лице. Винки к тому же ещё и употребляет глаголы в инфинитиве, что звучит совершенно по-иностранному.

Домовые эльфы не принадлежат сами себе. Они — вечные, «наследственные» рабы какой-либо волшебной семьи. Исключение составляет колония эльфов Хогвартса, но разница состоит только в том, что эльфы Хогвартса являются собственностью не какой-то отдельной семьи, а всей школы. В знак рабства домовики не имеют права носить нормальную одежду. Наготу они прикрывают то наволочкой, то полотенцем, то просто тряпицей. Существует некий магический контракт между членами определённой волшебной семьи и принадлежащим этой семье домовиком. По этому контракту эльф не может (даже если очень захочет) ослушаться прямого приказа хозяина, не может раскрыть семейные тайны, не может покинуть дом навсегда. Контракт разрывается, если хозяин дал эльфу какую-либо одежду.

Когда Гермиона Грейнджер узнаёт о рабстве домашних эльфов[5], то начинает горячо бороться за их освобождение. Правда, она не встречает в этом поддержки ни своих друзей, ни одноклассников, ни даже Хагрида. Более того, когда она пытается хитростью дать эльфам одежду или говорит об их праве получать плату за свою работу, её идеи вызывают у «угнетённых» только возмущение. Как ни странно, но очень мало эльфов хотят стать свободными. Большинство домовиков относятся к своим хозяевам с раболепием: готовы перенять на себя все заботы по дому, с радостью выполнить любое их приказание, предупредить малейшее их желание.

История


Об истории домовых эльфов сохранилось очень мало сведений, порой сами волшебники не могут точно сказать, откуда взялись домовики.

Кентавр

Кентавр (англ. Centaur) — волшебное существо, упоминающееся ещё в мифах Древней Греции. Выглядит как лошадь, у которой вместо шеи и головы находится торс человека. Таким образом кентавр имеет одну человеческую голову, две руки, две грудные клетки, два живота, четыре лошадиные ноги, один набор мочеполовых органов и один хвост.

Также нет упоминаний о какой-либо одежде кентавров. Если только не считать одеждой лук и тул для стрел.

Кентавры живут табунами. Это очень гордый народ, вечно противопоставляющий себя людям. Они пытаются настойчиво доказать, что они лучше и умнее людей.

Табун Запретного Леса

По именам названы:

  • Магориан — широкоскулый, с длинными чёрными волосами, лошадиное тело гнедой масти; обладает авторитетом среди кентавров. Его позиции не окрашены таким максимализмом, как у Бейна, но по основным положениям он с ним согласен.
  • Флоренц — белокурый, голубоглазый, с белым лошадиным телом и чёрными пятнами. Он заметно моложе Ронана и Бейна. Способен объективно взглянуть на весь мир вообще и на проблемы кентавров в частности. Не поддерживает всю эту истерию с самоопределением. Дружен с Дамблдором.
  • Бейн — черноволосый, чернобородый, с вороным телом; ярый сторонник независимости и исключительности кентавров, и поэтому — противник сотрудничества с людьми.
  • Ронан — рыжеволосый и рыжебородый, лошадиное тело тоже рыжее. Поддерживает Бейна и Магориана, так же, впрочем, как и большинство кентавров.

Впервые кентавры появляются в 15-й главе первой книги. На расспросы Хагрида о раненом единороге Ронан и Бейн отвечают весьма уклончиво: «Марс нынче слишком яркий». В их понимании всё сказано: Марс, который астрология связывает с войной, кровью, горем предрекает чью-то гибель и от этого не уйти. И вмешиваться в предначертанное кентавры не собираются. Флоренц, который не только помешал убийце единорога напасть на Гарри Поттера, но и подкинул ему весьма существенную «информацию к размышлению», вызывает гнев Бейна тем, что привёз мальчика верхом на себе, «будто распоследняя верховая кляча!»

В следующих трёх книгах кентавры только упоминаются. Снова они появляются как действующие лица только тогда, когда Хагрид, познакомив Гарри и Гермиону с великаном Гроххом, возвращается вместе с ними к замку. Между этой встречей и вышеописанной не только прошло четыре года, но и произошло два важных события: Грохх поселился в Запретном Лесу и Флоренц принял предложенный Дамблдором пост преподавателя прорицаний. Бейн, Маргориан и другие рассорились с Хагридом не на шутку: неуправляемый великан, которого неизвестно зачем и откуда привёл Хагрид, сделал жизнь кентавров весьма неспокойной. Это не могло не вызвать неудовольствия всего табуна. Отношения у них стали натянутыми. А тут ещё и Флоренц по мнению кентавров предал и обесчестил свой народ. Стадо, вероятнее всего, линчевало бы отступника, не вмешайся в избиение Хагрид. Спасший от смерти предателя сам не сильно от предателя отличается. Рубеус становится для кентавров «персоной нон грата», они велят ему покинуть «наш лес» и прихватить с собой этого ненавистного великана. Лишь присутствие «жеребят» Гарри и Гермионы спасают Хагрида от расправы: по старинным законам кентавров, они никогда не нападают на детей и считают убийство невинных тягчайшим из преступлений.

Пару месяцев спустя Гермиона заманивает в Запретный Лес Долорес Амбридж, надеясь с помощью кентавров от неё отделаться. Привлечённые шумом (Гермиона старалась как можно громче кричать, ломать кусты, шуршать листвой), на полянке, куда пришли Гермиона, Гарри и Амбридж, появляются Бейн, Магориан и другие. Высокомерное отношение Генерального Инспектора и её спесивые высказывания в адрес «грязных животных» взбесили и без того не мирно настроенных кентавров. Стадо утаскивает куда-то в чащу перепуганно вопящую Амбридж. И тут Гермиона признаётся: она надеялась на помощь кентавров. Магориан рассержен, что их попросту использовали (по крайней мере он так расценивает поступок Гермионы), и неизвестно, чем бы вся эта история кончилась, если бы на поляну не вышел Грохх. Он разыскивал Хагрида и, увидев Гермиону, захотел взять её в руку и поднести поближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть… Шаря по земле он задел одного из кентавров. Те, перепуганные, начали стрелять в великана, и совершенно забыли о ребятах.

Несколько дней спустя Альбус Дамблдор в одиночку отправился в Запретный Лес и забрал у кентавров Долорес Амбридж.

Этот нейтралитет они выдерживают вплоть до самой Битвы за Хогвартс, когда кентавры присоединяются в конце концов к защитникам замка.

Оборотень

Оборотень (англ. Werewolf) — человек, страдающий неконтролируемыми превращениями в волка во время полнолуния. Во время этих превращений утрачивает всякую связь со своей человеческой сущностью, превращаясь в злобного и агрессивного зверя. Передаётся оборотничество путём попадания в кровь слюны больного индивидуума в активной стадии.

К больным именно этой болезнью маги относятся крайне отрицательно. Существует стойкая неприязнь «обычных людей» к этим несчастным. Их сторонятся, стараются не принимать на работу, к ним относятся как к прокажённым. Неудивительно, что многие оборотни чувствуют себя комфортно только с себе подобными, постепенно теряя всё человеческое в своём облике.

Тролль

Тролль (англ. Troll) — огромное сильное магическое существо с тусклой гранитно-серой кожей, бугристым телом, напоминающим валун, и крошечной лысой головой. У тролля короткие ноги толщиной с дерево и плоские мозолистые ступни. Тролли глупые и агрессивные создания, но из них, при надлежащем обучении, выходят хорошие охранники. Передвигаются тролли медленно, могут использовать деревянную дубину или другой предмет в качестве оружия.

Одного такого запустил профессор Квиррелл в Хогвартс, чтобы получить доступ к философскому камню.[6]

Ещё один (крупнее и сильнее вышеупомянутого) охранял философский камень и был нейтрализован Квирреллом.

Трех других поставили охранять вход в гостиную Гриффиндора, когда на Полную Даму напал Сириус Блэк, а заменивший её сэр Кэдоган пропустил того же Блэка в спальни.[6]

Долорес Амбридж по слухам приставила троллей-охранников к конфискованной метле Гарри Поттера, после того, как близнецы Уизли забрали из её кабинета свои (конфискованные вместе с метлой Гарри) с помощью манящих чар.[7]

Сфинкс

Сфинкс (англ. Sphinx) — мифическое существо с головой женщины, телом льва и крыльями грифона. Сохранились знаменитые египетские скульптуры, изображающие сфинкса и греческие легенды, рассказывающие о нём. Сфинксы — прекрасные охранники, которые обладают разумом, но очень агрессивны. Они убьют всякого, кто не сможет ответить на загаданную загадку. В третьем туре Турнира Трёх Волшебников[5] Гарри Поттеру пришлось отгадывать загадку Сфинкса, чтобы она пропустила его на поляну, где стоял Кубок огня — главный приз состязания[8]. Загадка была загадана в виде шарады:

Мой первый слог проворней всех слывёт по праву —
Он очень быстр на руку, ногу и расправу;
Второй мой слог есть плод окружности решений —
Её с диаметром законных отношений.
Мой третий слог — абстрактно названный мужчина —
Ни цвета кожи, ни фамилии, ни чина.
Сложив их вместе, существо ты образуешь,
Какое ты скорей умрёшь, чем поцелуешь.

Ответом служило слово «скор-пи-он».

Подводный народ

Подводный народ, русалиды (англ. Merpeople) — в серии романов о Гарри Поттере названы тритоны, русалки, водяные, мероу, сирены и шелки — мужчины и женщины с рыбьими хвостами и зелёными волосами. Большая колония водяного народа живёт в озере на территории Хогвартса. В русалочьей деревне есть даже одомашненные гриндилоу: они выполняют обязанности сторожевых псов. У водяного народа есть свой язык, который на суше человеческое ухо воспринимает как не слишком приятный скрежет. Чтобы понять этот язык, нужно слушать его под водой.

Чистокровные волшебники, которые кичатся чистотой своей крови весьма неодобрительно относятся к водяному народу, как, впрочем, и ко всем «полулюдям».

Потусторонние волшебные существа

Банши

Банши (англ. Banshee) — женщина с длинными, до пола, чёрными волосами и обглоданным, с прозеленью лицом-черепом, издаёт потусторонние завывания. Персонаж ирландской мифологии. Считается, что крик банши — предзнаменование смерти, в самой же банши ничего страшного нет. Боггарт Симуса Финнигана.

Боггарт

Боггарт, призрак (англ. Boggart) — это разновидность привидений. Никто не знает, как он выглядит на самом деле, потому что боггарт меняет свою форму в зависимости от того, кто перед ним стоит.

Боггарт отличается от прочих привидений тем, что умеет превращаться в существо, объект или предмет, которого человек боится больше всего. Они обычно обитают в закоулках дома, под кроватью, в ящике под умывальником, в шкафах, иногда даже в футляре от напольных часов, так как любят темноту. Пока боггарт находится, допустим, в шкафу, он ещё ничего из себя не представляет, поскольку не знает, кого и чем будет пугать. Также у людей есть преимущество, когда их много, поскольку боггарт не знает, чей страх выбрать, а самое лучшее оружие против боггарта — это смех. Существует и специальное заклинание против боггарта. Надо представить какую-то деталь, которая сделает страшилище посмешищем и произнести: «Риддикулус».

Боггарты некоторых персонажей:

Болотный фонарник

Болотный фонарник — одноногое, будто составленное из струек дыма существо, хрупкое и безобидное на вид. Принадлежит к классу призраков. Появляется на болотах преимущественно в тёмное время суток. Держит в руке горящий фонарь и, прыгая с кочки на кочку, заманивает путников в трясину.

Инфернал

Инферналы (англ. Inferi) — оживлённые с помощью заклинания (или заклинаний) тела умерших. Очевидно, нет разницы, кем были эти люди при жизни: магами или маглами. Инферналы действуют по велению волшебника, их создавшего. Нечто вроде зомби. Их нельзя убить, многие заклинания на них почти не действуют. Однако, как и всякие порождения мрака, инферналы боятся света и тепла, и с ними можно бороться с помощью огня.

Каппа

Каппа (англ. Kappa) — это японский водяной демон, обитающий в мелководных прудах и реках. Часто описывается как обезьяна с рыбьей чешуёй вместо меха. На голове у каппы имеется углубление, заполненное водой. Каппа питается человеческой кровью, но его можно убедить не причинять вреда, если бросить ему огурец, на котором будет вырезано имя его жертвы. При борьбе с каппой волшебнику следует обманом вынудить каппу наклониться — если каппа это сделает, то вода из ямки на голове выльется, и он мгновенно лишится своей силы.

Клинохвост

Клинохвост, сукохвост (англ. Nogtail) — это демоны, живущие в сельской местности по всей Европе, России и Америке. Они похожи на небольших поросят с короткими ножками, толстыми хвостами и маленькими чёрными глазками. Клинохвост заползает в свинарник и пристраивается к свиноматке среди её собственных детенышей. Чем дольше клинохвост не найден и чем крупнее он вырос, тем больше вред, причиненный ферме, на которой он обосновался. Клинохвост — исключительно шустрое создание, его очень трудно поймать. Можно разве что прогнать его за пределы фермы с помощью белоснежной собаки — тогда он никогда не вернется. Отдел по контролю волшебных существ (Подразделение по борьбе с паразитами) держит дюжину ищеек-альбиносов специально для этой цели.

Красные колпаки

Красные колпаки, красношапы (англ. Red caps) — Свирепые карлики, убивающие своих жертв дубинами, водятся там, где пролилось много крови (например, на полях давних сражений)

Полтергейст

Полтергейст (нем. Poltergeist — «шумящий дух») — феномен, проявляющийся беспорядочным перемещением предметов, странными «потусторонними» звуками «из ниоткуда» и даже разрушительными последствиями в помещениях. Полтергейст как явление известен с древности. В книгах о Гарри Поттере полтергейст представлен вполне «овеществлённым» персонажем Пивзом, который любит вытворять свои проказы «на глазах у изумлённой публики» и доставлять весьма ощутимые неприятности.

Привидения

Привидения (англ. Ghost) — как это отпечаток души умершего волшебника, оставленный на земле. Привидения не дышат, не едят и не пьют. Но это состояние имеет и свои плюсы: бесплотные духи могут просачиваться сквозь стены и свободно разговаривать под водой. Привидениями становятся люди, которые боятся своей смерти(Судя по этому Волан-де-морт стал привидением.)

Больше информации о привидениях мы узнаём из уст Почти Безголового Ника. После смерти Сириуса в пятой книге Гарри, отчаянно надеясь увидеть крёстного, расспрашивает Ника о привидениях. Ник сообщает Гарри, что привидением может стать только волшебник. Он поясняет, что просто испугался смерти и застрял меж двух миров, а Сириус «пойдёт дальше». Сам Ник ничего не знает о тайнах смерти, поскольку выбрал убогую имитацию жизни.

Куда это, «дальше», Гарри узнает только через два года, когда сам окажется за чертой жизни.(Гарри Поттер и Дары Смерти, глава Кингс-Кросс)

Подгребин

Подгребин (англ. Pogrebin) — русский демон, едва с фут высотой, волосатым телом, но гладкой серой непропорционально огромной головой. Подгребин, когда затаится, похож на круглый глянцевый камень. Люди привлекают Подгребинов, и те следуют за людьми по пятам, получая от этого удовольствие, пребывая в их тени и мгновенно замирая, едва лишь обладатель тени оглянется назад. Если подгребину будет позволено преследовать человека достаточно долго, человеческую душу охватит чувство полной бесполезности, и она в конце концов погрузится в состояние апатии и безнадёжности. Когда жертва прекращает ходьбу и опускается на колени, дабы оплакать бесцельность всего сущего, подгребин вспрыгивает на неё и пытается сожрать. Тем не менее, Подгребина легко отразить простой ворожбой или Оглушающим заклятьем. Эффективным считается также удар ногой.

Магическая сущность

Патронус

Патро́нус (от лат. patronus — «защитник, заступник, покровитель») — магическая сущность, вызываемая заклинанием «Экспе́кто Патро́нум». Служит защитой от дементоров и некоторых других злых существ. Патронус (Защитник) — это такая положительная сила, проекция всех тех чувств, которыми кормятся дементоры: надежды, счастья, жажды жизни. При этом, в отличие от человеческих существ, Заступник не может чувствовать отчаяния, именно поэтому дементоры не способны нанести ему вред. Патронуса под силу вызвать только сильному, опытному волшебнику, так как это очень сложная магия. Для вызова Патронуса нужно как можно отчётливее воскресить в памяти свои самые счастливые воспоминания и произнести заклинание «Экспекто Патронум». Слабые Патронусы имеют вид тонкой серебряной струйки, которая способна некоторое время не давать дементорам приблизиться к волшебнику. Более сильные, телесные, Патронусы способны прогнать дементоров, сколько бы их ни было. Телесные Патронусы имеют вид различных светящихся животных, что зависит от личности волшебника, вызвавшего Патронуса.

Существуют также говорящие Патронусы — Патронусы, способные передавать сообщения другим волшебникам голосом своего создателя.

Вероятно, облик Патронуса может изменяться под действием очень сильных чувств или переживаний волшебника. Так, к примеру, Патронус Северуса Снегга принял вид безрогой лани — Патронуса Лили Эванс, которую Снегг любил до конца своей жизни, а Патронус Нимфадоры Тонкс — вид её будущего мужа Римуса Люпина в облике оборотня.

В игре «Гарри Поттер и Тайная комната» есть карточка с изображением волшебника по имени Андрос Непобедимый. Это единственный колдун который научился вызывать Патронуса гигантских размеров.

В переводе с латинского Expecto Patronum означает: EXPECTO — ожидаю (от лат. expectare), PATRONUM — защитник в вин. падеже, то есть, «ожидаю защитника».

Патронусы героев

Гарри Поттер и узник Азкабана

  • Заклинание впервые применено профессором Люпином в Хогвартс-экспрессе, когда тот отогнал дементора от купе, где сидели Гарри, Рон и Гермиона.
  • После неудачного матча по квиддичу против Пуффендуя профессор Люпин взялся обучать Гарри этому заклинанию, и Гарри к следующему матчу против Когтеврана неплохо его усвоил и применил против Малфоя, Крэбба, Гойла и Маркуса Флинта, переодевшихся дементорами.
  • Когда дементоры собирались «поцеловать» Сириуса Блэка на берегу школьного озера, Гарри безуспешно пытался вызвать Патронуса, однако позже, вернувшись назад во времени с помощью Маховика времени в этот же момент, произвёл настоящего телесного Патронуса.

Гарри Поттер и Кубок огня

  • В главе «Мистер Крауч сходит с ума», Дамблдор использует заклинание Патронуса, чтобы предупредить Хагрида о нападении на Крама.
  • Во время третьего испытания в Турнире Трёх Волшебников Гарри применил заклинание против боггарта, принявшего вид дементора.

Гарри Поттер и Орден Феникса

  • В первой же главе Гарри пришлось отбиваться от дементоров, посланных Амбридж и он вызвал Патронуса, защищая себя и Дадли, за что его едва не исключили из Хогвартса.
  • На занятиях Отряда Дамблдора Гарри обучал членов отряда заклинанию Патронуса; многие из них преуспели в вызове телесных Патронусов.
  • Во время СОВ по Защите от тёмных искусств по просьбе экзаменатора Гарри вызвал Патронуса.

Гарри Поттер и Принц-полукровка

  • Нимфадора Тонкс посылает говорящего Патронуса в Хогвартс, чтобы предупредить, что ведёт Гарри Поттера.

Гарри Поттер и Дары Смерти

  • Артур Уизли посылает говорящего Патронуса в Нору, чтобы предупредить, что прибудет с министром магии.
  • Кингсли Бруствер посылает говорящего Патронуса в Нору, чтобы предупредить о перевороте в Министерстве.
  • Артур Уизли посылает говорящего Патронуса на Площадь Гриммо, 12, чтобы сообщить, что семья в безопасности.
  • Долорес Амбридж использует своего Патронуса как защиту от дементоров во время судебного слушания по делу маглорожденных.
  • Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер используют своих Патронусов, чтобы выбраться из зала суда и разогнать дементоров, охраняющих в коридоре маглорождённых в ожидании судилища.
  • Профессор Снегг послал своего Патронуса, чтобы помочь Гарри найти меч Годрика Гриффиндора в замёрзшем озере.
  • Гарри Поттер вызвал своего Патронуса, чтобы защититься от дементоров, когда Гарри, Рон и Гермиона трансгрессировали в Хогсмид.
  • Аберфорт Дамблдор наглядно вызвал своего Патронуса, чтобы убедить Пожирателей Смерти, что они видели козла, а не оленя.
  • Минерва Макгонагалл вызывает своего Патронуса, причем, сразу три его экземпляра (единственный пример одновременного вызова трёх копий), чтобы оповестить членов Ордена Феникса, что в школу скоро явится Тёмный Лорд.
  • Симус Финниган и Эрни МакМилан вызвали своих Патронусов, дабы помочь Гарри, Рону и Гермионе избежать поцелуя дементора. Позже и Полумна Лавгуд вызвала своего с той же целью.
  • В Омуте памяти Снегг демонстрирует своего Патронуса Дамблдору, показывая, что его любовь к Лили Эванс (Поттер) не прошла.

Напишите отзыв о статье "Волшебные существа мира Гарри Поттера"

Примечания

  1. [www.bloomsbury.com/harrypotter/content.asp?sec=3&sec2=1 "Bloomsbury Live Chat with J.K. Rowling"] (2007). [www.webcitation.org/66awvj0D2 Архивировано из первоисточника 1 апреля 2012].
  2. [www.mirf.ru/Articles/art1680.htm Гарри Поттер — Монстрология]
  3. J.K. Rowling. [www.pottermore.com/en-us/book2/chapter4/moment1/celestina-warbeck New about Celestina Warbeck from J.K. Rowling]. Pottermore (18 августа 2014).
  4. Гарри Поттер и Дары Смерти
  5. 1 2 Гарри Поттер и Кубок огня
  6. 1 2 Гарри Поттер и философский камень
  7. Гарри Поттер и Орден Феникса
  8. Как имя собственное «Сфинкс» является существительным женского рода и, соответственно, не склоняется: Эдип разгадывает загадку Сфинкс. В качестве нарицательного, слово «сфинкс» является существительным мужского рода и склоняется по второму склонению: В Египте можно увидеть величественное изваяние сфинкса.

Ссылки

  • [old.mirf.ru/Articles/art1680.htm МИРЫ. «ГАРРИ ПОТТЕР». МОНСТРОЛОГИЯ]. Мир фантастики
  • [www.dhog.ru/class.html Классификация существ магического мира]


Отрывок, характеризующий Волшебные существа мира Гарри Поттера

– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.