Волынская губерния

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Волынская губерния
Губерния Российской империи 
Герб
Страна

Российская империя Российская империя

Адм. центр

Житомир

Население

3 501 600 чел. 

Плотность

чел/км²

Площадь

71 736 км2 км² 

Дата образования

1793


Преемственность
← Изяславская губерния Волынская область →

Волынская губерния (1792—1925, до 1795 Изяславская) — юго-западная губерния Российской империи на территории исторической области Волынь.

Административный центр — до 1795 Изяславль, затем до 1804 город Новоград-Волынский. В 1804 году губернским центром официально стал город Житомир.

Площадь: 71 736 км2
Население: 3 501 600 человек (начало XX века).




Административное деление

Уезд Уездный город Площадь,
кв.вёрст
Население
(1897), чел.
1 Владимир-Волынский Владимир-Волынск (8 185 чел.) 5 695,8 198 688
2 Дубенский Дубно (7 704 чел.) 3 483,0 158 734
3 Житомирский Житомир (69 785 чел.) 6 740,0 281 387
4 Заславский Заславль (10 026 чел.) 3 055,0 93 381
5 Ковельский Ковель (15 116 чел.) 6 728,0 121 326
6 Кременецкий Кременец (13 276 чел.) 3 041,0 196 751
7 Луцкий Луцк (15 125 чел.) 6 626,0 203 761
8 Новоград-Волынский Новоград-Волынск (15 308 чел.) 6 331,0 273 123
9 Овручский Овруч (9 845 чел.) 9 329,0 194 976
10 Острожский Острог (11 758 чел.) 2 694,0 166 882
11 Ровенский Ровно (24 905 чел.) 7 529,0 275 119
12 Староконстантиновский Староконстантинов (16 527 чел.) 2 249,8 211 768

Земские учреждения

При введении земских учреждений в 1864 году губерния была оставлена неземской. В 1903 году было принято «Положение об управлении земским хозяйством в губерниях Витебской, Волынской, Киевской, Минской, Могилёвской, Подольской»[1], по которому в губернии вводился модифицированный порядок земского управления, с назначением всех членов земских управ и земских гласных от правительства. Данный порядок был признан неудачным, после чего с 1910 разрабатывался законопроект о введении в этих губерниях выборных земских учреждений, но также с исключениями из общего порядка, направленными на отстранение от участия в земствах польских землевладельцев. Принятие данного закона в 1911 году сопровождалось острым политическим кризисом (см. Закон о земстве в западных губерниях). Выборное земство в этих шести губерниях действовало с 1912 года[2].

Общие данные

Географическое положение

Волынская губерния располагалась на границе с Австрией. Южная часть губернии прорезана отрогами Карпат, из них Авратынская возвышенность у города Кременца достигает 1328 фт (405 м) (самая высокая точка Европейской России, за исключением Урала, Крыма и восточной части Архангельских гор). Северная часть губернии плоская, болотистая низина, покрыта торфяными болотами и лесами, принадлежит Пинскому полесью.

На севере почва болотистая и песчаная, в средней части губернии — суглинистая и супесчаная, местами каменистая, на юге — тучный чернозём.

Леса занимают 2136 тысяч десятин (23337 км²) (32 % площади), расположены на севере, южная часть — безлесна.

Рек много, все, за исключением Западного Буга и Тетерева (приток Днепра), впадают в Припять, сплавных рек много. Судоходны — Западный Буг, Стырь и Горынь.

Минеральные богатства

Гранит, горный хрусталь, глины — огнеупорная, лепная и фарфоровая, торф, бурый железняк и болотная руда. Были найдены, но не эксплуатировались: графит, каменный уголь, янтарь.

Народное хозяйство

Главный продукты земледелия: озимая рожь (средний сбор за 1900—1904: 32,7 миллион пудов), озимая пшеница (средний сбор 16,8 миллион пудов), ячмень (средний сбор 7,2 миллион пудов), овёс (средний сбор 19,4 миллион пудов), гречиха (средний сбор 3,6 миллион пудов), просо (средний сбор 2,3 миллион пудов), горох (средний сбор 2 миллион пудов), картофель (средний сбор 53 миллион пудов), сахарная свёкла для сахарных заводов около 2 миллионов берковцев.

Табаководство и хмелеводство. Садоводство развито на юге: разводят персики, абрикосы и виноград.

В лесистых местностях крестьяне занимаются пчеловодством (ульев 182 тысяч, мёду 35 тысяч пудов, воску 4 тысяч пудов). Благодаря обилию покосов и пастбищ скотоводство развито (1903): лошадей 693 тысяч (45 конских заводов), крупного рогатого скота 4096 тысяч, овец 829 тысяч, свиней 680 тысяч. Шерсть идёт частью внутрь Империи, частью в Австрию.

Фабрики и заводы и мелкая промышленность с производством 33,5 миллиона рублей и 20 тысяч рабочих.

Наиболее значительны сахарные заводы (16 с производством 12,3 миллиона рублей), винокуренные (113 с производством 3,6 миллиона рублей), очистковинные склады (11 с производством 4,5 миллиона рублей), паровые мельницы (86 с производством 977 тысяч рублей), водяные мельницы 383 с производством 3,5 миллиона рублей, лесопильные заводы (48 с производством 1435 тысяч рублей).

Ремесленников 84 тысяч (в том числе 62 тысяч в деревнях). Промыслы кустарные: поделки из дерева (паркет, гнутая мебель и др.), лайковые изделия (перчатки) в др.; сбыт в крупных русских городах.

Лесные промыслы (заготовка и сплав леса) на севере губернии.

Климат

Климат умеренный, средняя годовая температура для Житомира +7,6.

Достопримечательности

Образование

Учебных заведений (1903): 3003 со 129 454 учащимися.

  • 727 начальных училищ
  • 956 церковно приходских школ
  • 523 школ грамотности (с общим числом учащихся — 106 634)
  • 10 средних учебных заведений (с 3 649 учащимися)
  • 7 духовных училищ
  • 1 учительская семинария
  • 5 сельских школ
  • 1 фельдшерская школа
  • 770 еврейских школ (с 17 265 учащимися)

Население

В 1904 году всего 3316 тыс. человек из них городского населения 292 тыс. человек.

Численный и языковой состав по переписи 1897 года определявшая не национальность, а принадлежность к языку (великоруссы, малоруссы, белорусы считались единым русским народом разделённым по наречиям)[3]

Уезды Малороссы Евреи Поляки Немцы Великороссы Чехи
Губерния в целом 70,1 % 13,2 % 6,2 % 5,7 % 3,5 %
Владимир-Волынский уезд 72,1 % 10,4 % 8,4 % 5,7 % 2,8 %
Дубенский уезд 68,2 % 11,5 % 6,5 % 3,6 % 4,2 % 5,3 %
Житомирский уезд 62,4 % 14,3 % 5,7 % 10,8 % 5,9 %
Изяславский уезд 76,9 % 13,3 % 7,0 % 1,8 %
Ковельский уезд 78,5 % 11,9 % 4,6 % 3,5 %
Кременецкий уезд 80,7 % 12,2 % 3,0 % 3,4 %
Луцкий уезд 57,0 % 14,1 % 9,7 % 12,0 % 5,1 % 1,5 %
Новоград-Волынский уезд 65,5 % 15,6 % 5,2 % 10,9 % 2,4 %
Овручский уезд 83,4 % 10,6 % 1,3 % 1,2 % 2,6 %
Острожский уезд 76,7 % 10,8 % 6,6 % 1,5 % 2,5 % 1,6 %
Ровенский уезд 60,5 % 16,0 % 9,2 % 8,9 % 3,2 % 1,7 %
Староконстантиновский уезд 76,9 % 14,3 % 5,5 % 2,8 %
Житомир 13,9 % 46,4 % 11,3 % 1,0 % 25,7 % 0,3 %

Религиозный состав

Дворянские роды

Руководство губернии

Генерал-губернатор

Ф. И. О. Титул, чин, звание Время замещения должности
Тутолмин Тимофей Иванович генерал-аншеф
05.07.1796—12.12.1796

Правитель наместничества

Ф. И. О. Титул, чин, звание Время замещения должности
Шереметев Василий Сергеевич генерал-майор
06.08.1796—15.11.1796

Губернаторы

Ф. И. О. Титул, чин, звание Время замещения должности
Миклашевский Михаил Павлович действительный статский советник
08.01.1797—19.11.1797
Гревс Пётр Егорович статский советник, и. д.
19.11.1797—04.07.1799
Глазенап Карл Иванович действительный статский советник
04.07.1799—27.06.1800
Курис Иван Онуфриевич действительный статский советник
27.06.1800—1802
Решетов Гавриил Степанович действительный статский советник
07.02.1802—1805
Волконский Михаил Николаевич князь, действительный статский советник
09.1805—1806
Комбурлей Михаил Иванович тайный советник
03.07.1806—1815
Сент-При Карл Францевич граф, действительный статский советник, и. д.
23.12.1815—1816
Домбровский и. д.
14.02.1816—22.03.1816
Сиверс Фёдор Фёдорович тайный советник, и. д.
22.03.1816—13.04.1816
Гижицкий Варфоломей Каэтанович действительный статский советник
13.04.1816—1824
Бутовт-Андржейкович Михаил Фадеевич действительный статский советник
30.10.1824—1828
Аверин Павел Иванович действительный статский советник
18.04.1828—06.04.1831
Римский-Корсаков Андрей Петрович статский советник (действительный статский советник)
17.04.1831—1835
Жуковский Николай Васильевич действительный статский советник
19.04.1835—21.03.1837
Звегинцов Александр Ильич действительный статский советник
27.03.1837—03.09.1837
Маслов генерал-майор
03.09.1837—1839
Лашкарёв Григорий Сергеевич генерал-майор
06.02.1839—1844
Каменский Иван Васильевич генерал-майор
06.11.1844—1848
Васильчиков Илларион Илларионович князь, генерал-майор
09.04.1848—1851
Кривцов Иван Фёдорович инженер, генерал-майор, и. д.
04.05.1851—1852
Синельников Николай Петрович генерал-майор
08.12.1852—08.09.1855
Клушин Павел Николаевич действительный статский советник
30.12.1855—1856
Друцкой-Соколинский Михаил Васильевич князь, действительный статский советник
09.10.1856—1863
Чертков Михаил Иванович Свита Его Величества, генерал-майор
14.01.1864—07.05.1866
Эйлер Николай Павлович Свита Его Величества, генерал-майор
17.05.1866—02.12.1866
Галлер Иван Владимирович генерал-майор
02.12.1866—08.07.1871
Грессер Пётр Аполлонович действительный статский советник
08.07.1871—28.04.1878
Подгоричани-Петрович Юрий Николаевич граф, в звании камергера, действительный статский советник
05.05.1878—22.09.1881
Томара Лев Павлович камергер, действительный статский советник
22.11.1881—30.05.1885
Валь Виктор Вильгельмович Свита Его Величества, генерал-майор
05.06.1885—25.02.1889
Янковский Евгений Осипович генерал-майор
25.02.1889—28.07.1892
Суходольский Сергей Петрович действительный статский советник
15.10.1892—11.07.1896
Трепов Фёдор Фёдорович генерал-майор
11.07.1896—17.04.1898
Дунин-Барковский Иосиф Яковлевич действительный статский советник
25.04.1898—10.05.1904
Каталей Пётр Иванович действительный статский советник
10.05.1904—26.07.1905
Штакельберг Флор Александрович барон, действительный статский советник
26.07.1905—21.09.1909
Кутайсов Александр Павлович граф, действительный статский советник
21.09.1909—27.02.1912
Мельников Михаил Алексеевич статский советник
27.02.1912—1915
Гололобов Яков Георгиевич коллежский советник
1915
Скаржинский Пётр Васильевич статский советник (действительный статский советник)
1915—1917

Губернские предводители дворянства

Ф. И. О. Титул, чин, звание Время замещения должности
Миончинский Каэтан Адамович граф, генерал-лейтенант
05.1799—10.1802
Ворцель Станислав-Григорий Станиславович граф, тайный советник
10.1802—05.08.1808
Гостынский Алонзий Францевич
05.08.1808—1811
Ганский Вацлав Иванович граф
31.07.1811—1814
Гижицкий Варфоломей Каэтанович генерал-майор
31.08.1814—1815
Холоневский Иван Игнатьевич граф
01.07.1815—1816
Гижицкий Варфоломей Каэтанович генерал-майор
18.01.1816—11.04.1816
Илинский Генрих Августович граф, камер-юнкер
11.04.1816—1818
Сангушко Евстафий Иеронимович князь, генерал-майор
17.07.1818—1820
Ледуковский Викентий Осипович граф
09.08.1820—1823
Мошинский Пётр Игнатьевич граф
07.1823—1826
Чацкий Михаил Доминикович граф, подпоручик
29.07.1826—1829
Ленкевич Грациан Станиславович камергер
31.07.1829—1838
Илинский Януш Августович граф, камергер, статский советник
12.06.1838—1841
Любомирский Константин Ксавериевич князь, генерал-майор
04.08.1841—15.09.1841
Омецинский Яков Антонович статский советник
1841—1844
Бобр-Бистревский Фёдор Каэтанович статский советник
28.08.1844—03.12.1850
Ледуковский Ромуальд Лукич граф
03.12.1850—09.03.1852
Свейковский Владимир Адамович в звании камер-юнкера, коллежский асессор
26.04.1852—22.06.1856
Микулич Карл Фаддеевич коллежский асессор
22.06.1856—1863
Зеленский Владислав Осипович коллежский асессор, и. д.
1863—1866
Имеретинский Николай Константинович князь, генерал-майор
09.11.1866—12.1869
Вакансия
1870—1872
Карамышев Модест Модестович гвардии подпоручик
01.03.1872—1877
Вакансия
1877—1880
Кудашев Николай Сергеевич князь, в должности шталмейстера
04.01.1880—1881
Вакансия
1881—1882
Уваров Сергей Аполлонович действительный статский советник, в должности гофмейстера
08.05.1882—22.01.1900
Нирод Фёдор Максимилианович граф, коллежский асессор
27.03.1901—31.12.1901
Волконский Владимир Викторович князь, отставной гвардии подпоручик
23.03.1902—17.08.1907
Демидов Павел Александрович коллежский советник
17.08.1907—1914
Лелявский Борис Николаевич надворный советник
1914—1915
Папа-Афанасопуло Илья Афанасьевич статский советник
1915—1917

Вице-губернаторы

Ф. И. О. Титул, чин, звание Время замещения должности
Арсеньев Николай Иванович надворный советник
1796—27.01.1797
Грохольский Пётр Михайлович действительный статский советник
27.01.1797—1812
Хрущёв Александр Дмитриевич коллежский советник
1812—1816
Снарский Константин Станиславович коллежский советник
1816—1818
Платер Филипп Антонович граф, коллежский советник
1818—1824
Любомирский Фридрих Осипович князь, камергер
1824—1825
Врангель Людвиг Андреевич барон, статский советник
1825—1832
Афендик Иван Корнилиевич статский советник
1832—1837
Смирнов Владимир Саввич действительный статский советник
24.02.1837—01.02.1838
Фундуклей Иван Иванович коллежский советник
01.02.1838—21.08.1839
Пашковский Евгений Александрович полковник
21.08.1839—10.01.1841
Корф Егор Иванович барон, отставной полковник
10.01.1841—19.05.1842
Нечай Василий Семёнович коллежский советник
19.05.1842—24.01.1843
Бибиков Николай Петрович полковник
14.04.1843—06.07.1844
Гайворонский Николай Елисеевич надворный советник (коллежский советник)
06.07.1844—12.03.1847
Львов Дмитрий Сергеевич статский советник, в звании камер-юнкера
12.03.1847—28.02.1850
Политковский Всеволод Гаврилович надворный советник
28.02.1850—14.10.1853
Келлер Эдуард Фёдорович граф, в звании камер-юнкера, надворный советник
14.10.1853—08.02.1858
Брауншвейг Рудольф Иванович статский советник
19.02.1858—03.04.1860
Гессе Николай Павлович в звании камер-юнкера, надворный советник
03.04.1860—18.06.1866
Плачковский Иван Иванович коллежский советник
18.06.1866—29.01.1869
Бильбасов Пётр Алексеевич коллежский советник
29.01.1869—12.04.1874
Василевский Алексей Петрович статский советник, в звании камер-юнкера
12.06.1874—19.04.1882
Глинка Василий Матвеевич действительный статский советник
24.09.1882—05.06.1885
Зехтен Николай Андреевич действительный статский советник
13.06.1885—09.10.1891
Фёдоров Дмитрий Сергеевич в звании камер-юнкера, коллежский советник
09.10.1891—24.02.1894
Каталей Пётр Иванович статский советник, и. д. (утверждён 22.04.1894), в звании камергера
31.03.1894—10.05.1904
Ган Пётр Алексеевич надворный советник
24.05.1904—04.06.1905
Репойто-Дубято Иван Иванович действительный статский советник
04.06.1905—31.01.1911
Мельников Михаил Алексеевич коллежский советник
31.01.1911—27.02.1912
Шереметев Сергей Владимирович подполковник
14.04.1912—1915
Брофельд Евгений Мортимерович статский советник
1915—1917

См. также

Напишите отзыв о статье "Волынская губерния"

Примечания

  1. [runivers.ru/lib/detail.php?ID=151214 Полное Собрание Законов Российской Империи. Собрание третье]. — СПб., 1905. — Т. XXIII. Отделение I. — 334-353 с. № 22757
  2. [runivers.ru/lib/detail.php?ID=151214 Полное Собрание Законов Российской Империи. Собрание третье]. — СПб., 1914. — Т. XXXI. Отделение I. — 170-175 с. № 34903
  3. [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=229 Приложение. Справочник статистических показателей]

Литература

  • [chigirin.narod.ru/book2.html Адрес-календарь Волынской губернии на 1892 год. Житомир, 1891]
  • [chigirin.narod.ru/book15.html Волынский народный календарь на 1892 год. Житомир, 1891]
  • [chigirin.narod.ru/book16.html Волынский народный календарь на 1907 год. Житомир, 1906]
  • Селиванов А. Ф. Волынская губерния // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [chigirin.narod.ru/book.html#spiski_dv Список дворян Волынской губернии. Житомир, 1906]

Ссылки

  • ЭСБЕ:Волынская губерния
  • [interesniy.zhitomir.ua/ Блог истории Житомира — Волынской губернии]
  • [oldbooks.ax3.net/BookLibrary/08000-Volyinskaya-gub.html Библиотека Царское Село, книги по истории Волынской губернии (Памятные книжки), PDF]
  • [new.runivers.ru/maps/podratlas/18 Карта Волынской губернии из «Атласа» А. А. Ильина 1876 года] (просмотр на движке Google на сайте runivers.ru)
  • [boxpis.ru/gk-g/v3_3vall_google.php?u=wig_vol&l=28.665904&b=50.257631&m=12&dl=00&db=00&nm=osm&nm2=ER3v&sw=2&em_ks=0&kml_n=1&kml_f=boxpis.ru/kml/t_u.kml&lang=ru Губерния на трёхвёрстной военно-топографической карте Европейской России.] (автоматизированный просмотр с современными картами и космическими снимками)


Отрывок, характеризующий Волынская губерния

Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.