Волынская резня

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Волы́нская резня́ (польск. Rzeź wołyńska, в украинской историографии Волынская трагедия, укр. Волинська трагедія, польск. Tragedia Wołynia) — массовое уничтожение Украинской повстанческой армией-ОУН(б) этнического польского гражданского населения и, в меньших масштабах, гражданских лиц других национальностей, включая украинцев[1], на территории Волыни[2], до сентября 1939 года находившейся под управлением Польши, начатое в марте 1943 года и достигшее пика в июле того же года. Ответные действия польской стороны, начатые с конца лета 1943 года, привели к значительным жертвам среди украинского гражданского населения.





Истоки конфликта

Историки указывают следующие причины трагедии:[3]

  • Исторические события XVI—XVIII веков, наполненные крайне жестокими крестьянскими бунтами и казацкими восстаниями, которые гасились потоками крови и оставили после себя двусторонние обиды и чувство социальной несправедливости.
  • Опыт и выводы из проигранной украинцами войны с Польшей 1918—1919 годов, которые указывали на Польшу как на одну из основных преград при создании независимой Украины.
  • Неурегулированные общеполитические условия после Первой мировой войны, которые лишили украинцев возможности иметь собственную государственность.
  • Национальная политика межвоенной Польши на её восточных территориях, основанная на национализме и отстранении других национальностей от участия в государственной и общественной жизни (вопрос автономии и самоуправления, проблема земельной реформы, политика в сфере образования, нарушения гражданских прав и свобод, репрессии против украинцев), которая не ликвидировала прежние социальные конфликты, но, напротив, их обострила.
  • Террористическая и саботажная деятельность УВО, а затем и ОУН, на территории Польши в межвоенный период.
  • Антипольская деятельность ОУН во время Второй мировой войны, обусловленная в основном принятой идеологией интегрального национализма Дмитрия Донцова (которая в свою очередь опиралась на примеры нацизма) и формировала сознание украинского общества в духе вражды к полякам как таковым, которые были преградой для создания независимой Украины.
  • Подстрекательская роль обоих тоталитарных режимов (советского и немецкого) в усилении украино-польского конфликта.
  • Деморализующее влияние войны, которая принесла огромное моральное опустошение и отход от норм социального поведения, обусловив кровавый и преступный характер конфликта.
  • Бескомпромиссные позиции как польского правительства, так и руководства ОУН в территориальном вопросе.

Развитие и ход конфликта

Наиболее кровавый эпизод украинско-польского конфликта в середине 20 века, который многими историками (в первую очередь — польскими) выделяется из общей картины украино-польского вооруженного конфликта. Довольно часто польские историки трактуют данные события исключительно как антипольскую акцию УПА, а украинские акцентируют внимание на мотивах, приведших к проведению УПА этой акции, а также уделяют значительное внимание ответным действиям Армии Крайовой против гражданского украинского населения, в том числе на территории Польши[2].

Хотя случаи уничтожения украинцев и поляков зафиксированы с 1942 года[4]:55[5], масштабный характер эти действия приобрели весной 1943 года, когда Волынский краевой провод ОУН(б) принял решение об изгнании с Волыни местных поляков. Действия украинских вооружённых отрядов первоначально были направлены против охранявших леса и государственные поместья (легеншафты) поляков — служащих немецкой администрации. Затем, в отместку за уничтожение Армией Крайовой и польскими колонистами нескольких украинских сел (например 19 апреля 1943 года 103 жителей села Красный Сад) и действия поляков, готовивших «расстрельные списки» для уничтоженных в первой половине апреля 1943 года украинцев в сёлах Княже, Квасов, Охлопов и др.[6], они распространились также на проживающих в сельской местности поляков — сначала на прибывших в межвоенный период, а затем и живших там постоянно[2]. Своего пика события достигли 11 июля 1943 года, когда одновременно было атаковано более 150 польских населённых пунктов. В течение 1943 года на территории Волыни было создано до 100 польских баз самообороны, большая часть из которых была уничтожена отрядами УПА. Уцелели лишь крупные, имевшие хорошую материальную поддержку со стороны Армии Крайовой и пользовавшиеся помощью советских партизан[4]:87-89. С конца лета (особенно активно — с осени) они стали проводить «превентивные» нападения на базы УПА или с целью отомстить за действия отрядов УПА. Кроме того, проводились рейды на соседние украинские сёла для пополнения продовольственных запасов, при этом нередко случались убийства местных жителей, а несколько украинских сёл было сожжено частично или полностью.[4]:88-90,95

В уничтожении поляков принимала участие часть гражданского населения украинских сёл, а в уничтожении украинцев — укомплектованные поляками отряды вспомогательной полиции и жандармерии, подчинявшиеся немцам[7]:140-142.

В ходе боевых действий отрядов Армии Крайовой против отрядов УПА также пострадала значительная часть украинского населения[7]:154-158. Отдельные отряды Армии Крайовой, вопреки приказам своего командования о недопустимости участия в «пацификационных» акциях против украинских сёл, переходили к «слепым» акциям возмездия[7]:161,165-167.

В ходе проведённого в Польше исследования «Карта» было установлено, что в результате действий УПА-ОУН(Б) и СБ ОУН(б), в которых принимала участие часть местного украинского населения и порой отряды украинских националистов других течений, число погибших на Волыни поляков составило не менее 36'543 — 36'750 человек, у которых были установлены имена и места гибели. Кроме того, тем же исследованием было насчитано от 13'500 до более чем 23'000 поляков, обстоятельства гибели которых не выяснены[8][9][10]:48,279.

В целом историки солидарны в том, что жертвами резни только на Волыни стало не менее 30-40 тысяч поляков, вероятностные оценки некоторых специалистов увеличивают эти цифры до 50-60 тысяч, а с учётом других территорий число жертв среди польского населения достигло 75-100 тысяч[11][12][13], в ходе дискуссии о числе жертв с польской стороны давались оценки от 30 до 80 тысяч[14][15][16][17][18].

На Украине подобные подсчёты не проводились, число погибших с украинской стороны оценивается в несколько тысяч человек, при этом одни историки пишут о количестве погибших украинцев только на Волыни от 2 до 3 тысяч[12][13], другие о том, что в 1943—1944 годах непосредственно от действий подчиняющихся Армии Крайовой польских вооружённых формирований погибло не менее 2 тысяч гражданских украинцев[10]:279.

В Юго-Восточной Польше украинцы жили среди поляков, веками и на тот момент их было до 30% от всего населения. «Подвиги» бандеровских резунов на Украине аукнулись в Польше, местным украинцам. Весной 1944 г. польские националисты провели серию акций возмездия украинцам в Юго-Восточной Польше. Пострадали, как обычно, ни в чём не повинные мирные жители. По разным оценкам было убито от 15 до 20 тысяч украинцев. Самой крупной акцией было нападение отряда Армии Крайовой на село Сагрынь (Польша, Люблинское воеводство) 10 марта 1944 г. АКовцы убили около 800 украинцев, село сожгли. Вторым крупным эпизодом была резня в селе Верховина (Люблинское воеводство), 6 июня 1944 г. На село напали боевики NSZ («Народове Силы Збройны»), ультра-правой подпольной организации, конкурировавшей с АК: убито 194 украинца.

Последующие оценки

После окончания Второй мировой войны в СССР эти события не имели широкой огласки, лишь в Польской Народной Республике вышло несколько работ, посвящённых данной тематике. Вновь к событиям 1943—1945 годов историки и политики обратились после распада СССР. В 1992 году Украину посетила польская делегация, которой было позволено провести исследования на местах событий. Результатами её работы стало обнаружение более 600[19] мест массовых захоронений, проведённые эксгумации ряда из них подтвердили факты, изложенные в архивных документах. На Украине фундаментальные исследования данной темы начались в 1997 году в рамках Правительственной комиссии по проблеме ОУН-УПА[20]. В конце 1990-х годов была создана совместная комиссия польских и украинских историков для работы по освещению этих событий. Её работа показала наличие очевидных различий в трактовке событий польскими историками и рядом украинских историков — уроженцев мест событий.

К 60-летию событий в 2003 году президентами Украины и Польши было принято «Совместное заявление „О примирении в 60-ю годовщину трагических событий на Волыни“», в котором оба президента выражали глубокое сожаление по поводу имевших место трагических моментов совместного прошлого украинского и польского народов. Президенты отметили, что многовековая история отношений польского и украинского народов имеет много как светлых, так и трагических сторон. Президенты отдали дань памяти жертвам братоубийственных конфликтов, выразили соболезнование родным и близким погибших, признали необходимым совместный поиск исторической истины и осуществление публичного морального осуждения организаторов и исполнителей преступлений против польского и украинского народов, признали, что трагическая судьба постигла оба народа, однако особо пострадало польское население на Волыни, выразили надежду на то, что подобное в будущем не повторится[21].

Несмотря на полярные взгляды, к 60-летию событий в 2003 году было принято общее заявление, отметившее факт массового уничтожения поляков и то, что в украинско-польском противостоянии они были стороной, которая преимущественно защищалась.[22] Несмотря на этот вывод, депутатам Верховной Рады Украины с большим трудом[23] удалось принять совместное польско-украинское парламентское заявление по данному событию, текст которого содержит общие фразы, а ответственность за уничтожение поляков возлагается на непоименованные «вооруженные формирования украинцев»[24].

15 июля 2009 года Сейм Польши в своём постановлении (принятым единодушной аккламацией без процедуры голосования) констатировал, что ОУН и УПА осуществили «антипольскую акцию — массовые убийства, имевшие характер этнической чистки и обладавшие признаками геноцида», кроме того, в резолюции Сейм «чтит память бойцов Армии крайовой, Самообороны Восточных Земель и Крестьянских батальонов, которые поднялись на драматическую борьбу по защите польского гражданского населения, а также с болью вспоминает о жертвах среди украинского гражданского населения»[25][26].

15 июля 2013 года Сейм Польши принял специальную резолюцию, посвящённую 70-летию «Волынского Преступления» (такое название использовано в резолюции), где отмечается что преступления, совершённые ОУН и УПА, имели «организованный и массовый масштаб», что придало им «характер этнической чистки с признаками геноцида». Также в резолюции Сейма называется цифра погибших поляков в 1942—1945 гг. на территории Волыни и Восточной Галиции — около 100 тысяч человек. Также в резолюции Сейм заявил о том, что он «чтит память граждан II Речи Посполитой Польской зверски убитых украинскими националистами. Сейм Польской Республики выражает наивысшее признание солдатам Армии Крайовой, Самообороны Восточных Земель и Крестьянских Батальонов, которые вступили в героическую борьбу в защиту поляков». В сравнении с резолюцией от 15 июля 2009 года в резолюции 2013 года иначе сформулирован тезис о жертвах среди украинцев: «Сейм Польской Республики выражает свою благодарность украинцам, которые рискуя, а порой и отдавая свою жизнь, защищали польских собратьев от чудовищной смерти от рук Организации Украинских Националистов и отрядов Украинской Повстанческой Армии». Резолюция была принята 263 голосами при 33 против и 146 воздержавшихся. На результаты голосования повлияло то, что ряд оппозиционных партий настаивал на значительно более жёстком варианте резолюции, в котором события квалифицировались как «геноцид», а также 11 июля (день в 1943 году, в который украинскими силами были атакованы 99 населённых пунктов на Волыни, населённых поляками) предлагалось объявить «Днём памяти жертв Волынского Преступления», однако в итоговом варианте резолюции все эти предложения были отвергнуты. Итоговый вариант резолюции на заседании Сейма отстаивал министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский[27].

7 июля 2016 года верхняя палата польского парламента Сенат приняла постановление «по вопросу увековечения памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами в отношении граждан II Речи Посполитой в 1939—1945 годах», где утверждается, что «на июль 2016 года приходится 73 годовщина апогея волны злодеяний, которые на Восточных кресах II Речи Посполитой совершили Организация украинских националистов (ОУН) и Украинская повстанческая армия (УПА), а также подразделение СС „Galizien“ и украинские коллаборационистские подразделения. В результате геноцида в 1939—1945 годах были убиты свыше ста тысяч граждан II Речи Посполитой. Точное их количество по сей день неизвестно, а многие из них до настоящего времени не были достойно погребены и их память не была почтена. В резнях помимо поляков гибли также евреи, армяне, чехи, представители других национальных меньшинств, а также украинцы, которые пытались помочь жертвам. Этот трагический опыт должен быть возвращён исторической памяти современных поколений. Сенат Республики Польша чтит память граждан II Речи Посполитой зверски убитых украинскими националистами. Сенат Республики Польша выражает самое высокое признание самооборонам Кресов, солдатам Армии Крайовой, Крестьянских батальонов и других организаций боровшихся за независимость, встававших на героическую борьбу в защиту жертв. Сенат Республики Польша выражает уважение и благодарность тем украинцам, которые рискуя своей жизнью спасали поляков. Сенат Республики Польши обращается к Президенту Республики Польша с просьбой наградить всех, кто этого достоин, государственными наградами. Жертвы преступлений, совершённых в 1940-е годы украинскими националистами, до настоящего времени не были надлежащим образом увековечены, а массовые убийства не были названы — в соответствии с исторической правдой — геноцидом. Сенат Республики Польши постулирует, чтобы Сейм Республики Польши объявил день 11 июля Национальным днём памяти жертв геноцида, совершённого украинскими националистами в отношении граждан II Речи Посполитой.»[28]. 22 июля 2016 года Сейм Польши проголосовал за резолюцию об установлении 11 июля «Национальным днём памяти жертв совершённого украинскими националистами геноцида граждан II Речи Посполитой Польской», в резолюции Сейм повторил оценки этих событий, ранее данные Сенатом, при этом Сейм высказал убеждённость в том, что «только полная правда об истории является наилучшим путем к единению и взаимному прощению»[29][30]

См. также

Напишите отзыв о статье "Волынская резня"

Примечания

  1. [www.ji.lviv.ua/n28texts/motyka1.htm Ґжеґож Мотика, Антипольська акція ОУН-УПА], Український Альманах 2003. — Варшава, 2003
  2. 1 2 3 [www.history.org.ua/?termin=Volynska_trahediia Ільюшин І.І. Волинська трагедія 1943 // Енциклопедія історії України: Т. 1: А-В / редкол.: В. А. Смолій (голова) та ін. НАН України. Інститут історії України.- К.: в-во «Наукова думка», 2003. — 688 с.: ISBN 966-00-0734-5]
  3. [warhistory.ukrlife.org/3_4_03_2.htm СПІЛЬНИЙ ВИСНОВОК УКРАЇНСЬКИХ ТА ПОЛЬСЬКИХ ІСТОРИКІВ ЗА ПІДСУМКАМИ ІХ-Х МІЖНАРОДНИХ НАУКОВИХ СЕМІНАРІВ (Варшава, 5-11 листопада 2001 р.) //Воєнна історія, № 3-4 за 2003 год]
  4. 1 2 3 Ільюшин І.І. ОУН-УПА і українське питання в роки Другої світової війни: в світлі польських документів. — К.: Інститут історії України НАН України, 2000
  5. [www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/Idvu/2008_18/27.pdf Мищак Іван. Сучасна українська та польська історіографії про волинську трагедію 1943 року // Історіографічні дослідження в Україні. Вип. 18. — К.: Ін-т історії України НАН України, 2008. — 488 с.]
  6. [www.pravda.lutsk.ua/ukr/news/51857/ Андрій Криштальський Польсько-німецький терор у 1943—1944 роках на теренах Горохівщини // Сайт «Волинська правда», 19.06.2013]
  7. 1 2 3 Ільюшин І.І. Протистояння УПА і АК (Армії Крайової) в роки Другої Світової війни на тлі діяльності польського підпілля в Західній Україні / відп. ред. С. В. Кульчицький. — К.: Інститут історії України НАН України, 2001. — 289 с.
  8. Siemaszko W., Siemaszko E. Ludobójstwo dokonane przez nacjonalistów ukraińskich na ludności polskiej Wołynia 1939—1945. T.1—2. — Warszawa, 2000 S.1038
  9. [www.history.org.ua/LiberUA/Book/Upa/16.pdf Організація українських націоналістів і Українська повстанська армія], Інститут історії НАН України.2004р, стр.273
  10. 1 2 Ільюшин І.І. Українська Повстанська Армія і Армія Крайова: Протистояння в Західній Україні (1939—1945 рр.) — К.: Києво-Могилянська академія, 2009. — 399 с.
  11. Grzegorz Motyka, Ukraińska partyzantka 1942—1960 — str. 410
  12. 1 2 [www.ji-magazine.lviv.ua/dyskusija/volyn/krytyka7-8-2003.htm#1 Ґжеґож Мотика Волинь 1943 року]
  13. 1 2 [wyborcza.pl/1,86758,5240814,Zapomnijcie_o_Giedroyciu__Polacy__Ukraincy__IPN.html Grzegorz Motyka. Zapomnijcie o Giedroyciu: Polacy, Ukraińcy, IPN — Gazeta Wyborcza, 24 maja 2008]
  14. Ryszard Torzecki, Polacy i Ukraińcy… — s. 267
  15. Aleksander Korman, Rozmiary i metody eksterminacji kresowej ludności polskiej przez terrorystów OUN-UPA w latach 1939—1947 — «Na Rubieży» 1995, nr 3 (13), s. 3
  16. Tadeusz A. Olszański, Historia Ukrainy XX w., Warszawa 1993, s. 191
  17. Józef Turowski, Pożoga. Walki 27 Wołyńskiej Dywizji AK — Warszawa 1990, s. 48
  18. W. Romanowski, ZWZ-AK na Wołyniu 1939—1944 — Lublin 1993, s. 104
  19. Організація українських націоналістів і Українська повстанська армія, Інститут історії НАН України.2004р
  20. [web.archive.org/web/20120330111406/www.memory.gov.ua/data/upload/publication/main/ua/948/11.pdf Українсько-польське протистояння // Організація українських націоналістів і Українська повстанська армія: Фаховий висновок робочої групи істориків при Урядовій комісії з вивчення діяльності ОУН і УПА / НАН України; Інститут історії України. — К.: Наук. думка, 2005. — 53 с.]
  21. [warhistory.ukrlife.org/3_4_03_2.htm Заявление президентов]
  22. Україна-Польща: важкі питання. Т. 9. Матеріали IX і Х міжнародних наукових семінарів «Українсько-польські відносини під час Другої світової війни». Варшава, 6-10 листопада 2001 р. / Наук. ред. М. М. Кучерепа. — Луцьк: ВМА «Терен», 2004.
  23. [www.rada.gov.ua/zakon/skl4/3session/STENOGR/DOC/75.DOC Стенограмма пленарного заседания]
  24. Українська правда: [www.pravda.com.ua/news/2003/7/10/29271.htm Кучма умовив більшість підтримати заяву по Волинській трагедії]
  25. [orka.sejm.gov.pl/opinie6.nsf/nazwa/2183_u/$file/2183_u.pdf «Постановление Сейма Республики Польша от 15 июля 2009 года в отношении трагической судьбы поляков на Восточных Землях»](польск.)
  26. Корреспондент.net: [korrespondent.net/ukraine/politics/910412 Свобода требует от Польши «прекратить антиукраинскую истерию»]
  27. [orka.sejm.gov.pl/kronika.nsf/0/9BC13C41115CB8FDC1257BC10029F70D/%24File/kronika042_7.pdf Kronika sejmowa. NR 42 (767) VII kadencja 15 lipca 2012 r.]
  28. [www.senat.gov.pl/download/gfx/senat/pl/senatuchwaly/2793/plik/236uch.pdf UCHWAŁA SENATU RZECZYPOSPOLITEJ POLSKIEJ z dnia 7 lipca 2016 r. w sprawie oddania hołdu ofiarom ludobójstwa dokonanego przez nacjonalistów ukraińskich na obywatelach II Rzeczypospolitej w latach 1939—1945]
  29. [www.sejm.gov.pl/sejm8.nsf/komunikat.xsp?documentId=2D76E3019FA691C3C1257FF800303676 Uchwała Sejmu w sprawie oddania hołdu ofiarom ludobójstwa dokonanego przez nacjonalistów ukraińskich na obywatelach II RP w latach 1943—1945]
  30. [orka.sejm.gov.pl/opinie8.nsf/nazwa/625_u/$file/625_u.pdf Uchwała Sejmu Rzeczypospolitej Polskiej z dnia 22 lipca 2016 r. w sprawie oddania hołdu ofiarom ludobójstwa dokonanego przez nacjonalistów ukraińskich na obywatelach II Rzeczypospolitej Polskiej w latach 1943–1945.]  (польск.)

Литература

  • Władysław Siemaszko[en], Ewa Siemaszko[en]. Ludobójstwo dokonane przez nacjonalistoẃ ukraińskich na ludności polskiej Wołynia, 1939-1945. — Warszawa: Wydawnictwo von Borowiecky, 2000. — 1433 с. — ISBN 83-87689-34-3. (польск.)
  • Tadeusz Piotrowski[en]. [books.google.ru/books?id=Mfy2IZcbmHgC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Genocide and rescue in Wolyń: recollections of the Ukrainian Nationalist ethnic cleansing campaign against the Poles during World War II] / edited by Tadeusz Piotrowski. — Jefferson[en]: McFarland & Company, 2000. — 321 с. — ISBN 0-7864-0773-5. (англ.)
  • [militera.lib.ru/research/lostxeno/index.html Забытый геноцид: «Волынская резня» 1943–1944 годов: Сборник документов и исследований] / составитель А. Р. Дюков. — Сборник. — М.: Алексей Яковлев, 2008. — 144 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-903588-09-1.
  • [www.cdvr.org.ua/sites/default/files/vydannya/zbirnyk-tom1-site.pdf Польсько-українські стосунки в 1942—1947 роках у документах ОУН та УПА: у 2 т. — Т. 1: Війна під час війни. 1942—1945. / Відп. ред. та упоряд. В. М. В’ятрович. Львівський національний університет імені Івана Франка; Центр досліджень визвольного руху. — Львів: Центр досліджень визвольного руху, 2011. — 792 с.]
  • [www.cdvr.org.ua/sites/default/files/vydannya/zbirnyk-tom2-site.pdf Польсько-українські стосунки в 1942—1947 роках у документах ОУН та УПА: у 2 т. — Т. 2: Війна під час війни. 1945—1947 / Відп. ред. та упоряд. В. М. В’ятрович. Львівський національний університет імені Івана Франка; Центр досліджень визвольного руху. — Львів: Центр досліджень визвольного руху, 2011. — 576 с.]
  • Козлов А.В. Вся правда об Украинской повстанческой армии (УПА). М.: «Вече», 2014.
  • Козлов А.В. Волынская резня: украинско-польское вооруженное противостояние в 1943-1944 гг. // «Военно-исторический журнал». 2012. №12.

Фильмы

Ссылки

 
Антипольские восстания на территории Украины
Киевское 1018 годаМухиБрацлавско-ВинницкоеКосинскогоНаливайкоЖмайлоФедоровичаСулимыПавлюкаОстрянина и ГуниХмельницкогоБарабаша и ПушкаряБогунаСтавищаПалиягайдамаков 1734 годагайдамаков 1750 годаКолиивщинаВолынская резня
  • [www.zbrodniawolynska.pl «Сайт памяти Волынской трагедии»]  (польск.)  (укр.)  (англ.) — Институт национальной памяти
  • [warhistory.ukrlife.org/3_4_03_2.htm «Воєнна історія» #3_4 за 2003 рік Документи з відзначення 60-ї річниці трагічних подій]
  • [www.ji.lviv.ua/n28texts/motyka2.htm Ґжеґож Мотика Польська реакція на дії УПА: масштаб і перебіг каральних акцій]
  • [www.ji-magazine.lviv.ua/dyskusija/volyn/krytyka7-8-2003.htm#1 Ґжеґож Мотика Волинь 1943 року]
  • [esnuir.eenu.edu.ua/handle/123456789/1480 Матеріали Всеукраїнської наукової конференції «Волинська трагедія: через історію до порозуміння», м. Луцьк, 19-20 червня 2013 р.]
  • [www.historians.in.ua/docs/monografiyi/38-pojednanie_przez_trudna_pamiec_wolyn_1943_calosc.pdf Pojednanie przez trudną pamięć. Wołyń 1943 / Поєднання через важку пам’ять. Волинь 1943 / Reconciliation through Difficult Remembrance. Volhynia 1943]
  • [warhistory.ukrlife.org/3_4_03_2.htm СПІЛЬНИЙ ВИСНОВОК УКРАЇНСЬКИХ ТА ПОЛЬСЬКИХ ІСТОРИКІВ ЗА ПІДСУМКАМИ IX—X МІЖНАРОДНИХ НАУКОВИХ СЕМІНАРІВ (Варшава, 5-11 листопада 2001 р.)]
  • Репа Я. [www.bbc.co.uk/ukrainian/ukraine_in_russian/2013/07/130703_ru_s_volhynia_volyn_wolyn_repa.shtml «Волынская резня» омрачает отношения Украины и Польши]. Би-би-си Украина (3 июля 2013). Проверено 4 июля 2013. [www.webcitation.org/6HufphiqW Архивировано из первоисточника 6 июля 2013].
  • PAWEŁ SMOLEŃSKI. [wyborcza.pl/politykaekstra/1,133136,14158389,Mialo_byc_cicho_i_spokojnie.html Miało być cicho i spokojnie] (польск.). Gazeta Wyborcza (24.06.2013). Проверено 20 июня 2015.
  • Snyder T. [pscourses.ucsd.edu/ps200b/Snyder%20The%20Causes%20of%20Ukrainian-Polish%20Ethnic%20Cleansing%201943.pdf The Causes of Ukrainian-Polish Ethnic Cleansing 1943] (англ.) // Past & Present. — Oxford University Press, 2003. — May (vol. 179, no. 1). — P. 197-234. — DOI:10.1093/past/179.1.197.
  • Волынская резня: тематические медиафайлы на Викискладе

Отрывок, характеризующий Волынская резня

– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.