Волынцев, Василий Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Василий Михайлович Волынцев
Дата рождения

21 октября 1921(1921-10-21)

Место рождения

село Белый Ключ, Вешкаймский район, Ульяновская область

Дата смерти

30 ноября 1943(1943-11-30) (22 года)

Принадлежность

СССР СССР

Род войск

войска связи

Годы службы

19411943

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Василий Михайлович Волынцев (21.10.1921— 30.11.1943) — младший сержант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1943).





Биография

Василий Волынцев родился 21 октября 1921 года в селе Белый Ключ (ныне — Вешкаймский район Ульяновской области) в семье крестьянина Волынцева Михаила Павловича. В семье было одиннадцать детей. Мать Волынцева Мария Ивановна имела «Медаль материнства» I степени [1]. В 1935 году вместе с семьёй переехал на станцию Буранная Агаповского района Челябинской области. Окончил неполную среднюю школу в посёлке Гумбейский, после чего работал на Южно-Уральской железной дороге, стал комсоргом[1]. В начале войны как работник железной дороги получил бронь, но 13 октября 1941 года Волынцев ушёл добровольцев в Рабоче-крестьянскую Красную Армию Агаповским районным военным комиссариатом. С 10 июля 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны. Принимал участие в боях на Юго-Западном, Донском и Степном фронтах. К сентябрю 1943 года гвардии младший сержант Василий Волынцев командовал отделением связи 130-го гвардейского артиллерийского полка 58-й гвардейской стрелковой дивизии 57-й армии Степного фронта. Отличился во время битвы за Днепр[2].

В сентябре 1943 года в ходе переправы через Днепр в районе села Сошиновка Верхнеднепровского района Днепропетровской области Украинской ССР Волынцев, находясь в передовой группе десантников, проложил кабель через реку, а затем обеспечивал бесперебойную связь с артиллерийскими подразделениями на восточном берегу. Рискуя жизнью, в ледяной воде исправил 15 повреждений кабеля. Действия Волынцева способствовали успешному закреплению пехотных подразделений на плацдарме на западном берегу Днепра[2].

Гибель

30 ноября 1943 года Волынцев погиб в бою. Похоронен в братской могиле в селе Луганка Петровского района Кировоградской области[2].

По данным письма Александра Смоленцева от 1985 года (однополчанина и друга) Василий погиб под Кривым рогом на высоте 158-6:

"Я беру катушку с кабелем, оставляю конец и побежал, и он со мной с другой катушкой. Я остаюсь соединять  беру у него конец второй катушки, и он побежал с другой, начался обстрел кургана с миномётов, я прилег, смотрю за Васей - добежал и прыгнул в ровик. Я сам себе говорю: «Слава Богу, Вася спрятался». И я пошёл, к нему не добежал метров 100, около него разорвалась мина, … Вася мой лежит, облит кровью, т.е. осколком мины ему пробило голову и разорвало правое плечо. Вечером мы его принесли в хутор и похоронили"[1].

А вот так подвиг связиста Волынцева уже описан в книге «Ульяновцы в боях за Родину»: «в перестрелке Волынцев был ранен, но не выпускал изо рта провод. А тот, кто продолжал предавать через Волынцева огонь, не знал, что связист истекает кровью. Когда к нему подбежали бойцы, он был уже мёртв»[1].

Награды

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 декабря 1943 года за «мужество, проявленное при форсировании Днепра» гвардии младший сержант Василий Волынцев посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Также был награждён орденом Ленина и медалью «За отвагу»[2].

Память

Именем героя названа улица и школа в селе Белый Ключ, пионерская дружина Буранной средней школы тоже носила имя Героя[1].

В честь Василия Волынцева названа улица посёлка Буранный. Имя Волынцева также носит железнодорожная дистанция пути от г. Магнитогорска до г. Карталы, где Василий трудился до войны[1].

На Украине, на месте гибели В.М. Волынцева, в селе Луганка в 1955 году установлен памятник[1].

В родном селе Волынцева установлен его бюст[1].

Ежегодно в Агаповском районе в феврале месяце проходят соревновании по волейболу на кубок Волынцева В.М[2].

В 2011 год в музее Буранной средней школы была установлена мемориальная доска в честь Василия Волынцева[1].

В 2013 году краеведческому музею Буранной средней школы присвоено имя Героя Советского Союза Волынцева В.М[1].

Напишите отзыв о статье "Волынцев, Василий Михайлович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 МОУ "Буранная средняя общеобразовательная школа имени В.М. Волынцева" [buranschool.my1.ru/index/nash_geroj_volyncev_v_m/0-95 Наш Герой - Волынцев Василий Михайлович - Герой Советского Союза].
  2. 1 2 3 4 5  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12631 Волынцев, Василий Михайлович]. Сайт «Герои Страны».

Литература

  • Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
  • Ушаков А. П. Во имя Родины — Юж.-Урал. кн. изд-во, 2004.

Отрывок, характеризующий Волынцев, Василий Михайлович

– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.