Вольский, Владимир Казимирович

Владимир Казимирович Вольский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Комитета Членов Учредительного Собрания
июнь — сентябрь 1918 года
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Должность упразднена
Вероисповедание:	Православие, русская церковь
Рождение:	11 июня 1877(1877-06-11) Тамбов, Российская империя
Смерть:	4 октября 1937(1937-10-04) (60 лет) КССР
Партия:	РСДРП (1899—1903) ПСР (1903—1921)

Во́льский, Влади́мир Казими́рович (23 (11) июня 1877, Тамбов — 4 октября 1937) — политический деятель конца XIX — начала XX века, один из видных эсеров.

Биография

Из дворян, сын землевладельца, чиновника. Отец Казимир Казимирович Вольский (3 сентября 1843 , — 1913) — присяжный поверенный в Тамбовском окружном суде. Мать — Елизавета Леопольдовна (ур. Вильке) (26 апреля 1858 — ?). Брат Михаил Казимирович (21 февраля 1876, Тамбов — не ранее 1955), сестра Юлия Казимировна (1894—1980) в замужестве — Олексевич. Жена — дочь статского советника Мария Павловна Красникова.

Окончил Тамбовскую гимназию (1894), учился на физико-математическом факультете Московского университета, был исключён. Поднадзорный с 1897, социал-демократ, с 1903 — в партии социалистов-революционеров (ПСР). В 1902 был выслан в Вятку, эмигрировал.

В 1904 тайно вернулся в Россию, был уполномоченным ЦК ПСР на Кавказе. В 1905 был арестован в Тамбове и выслан в Вятскую губернию. В 1908 был осуждён на 3 года крепости и выслан в Вологодскую губернию.

С 1911 г. жил в Москве, работал в «Народном Банке» и занимался созданием под прикрытием «Народного банка» боевых групп эсеров. Во время первой мировой войны высылался в Кашин и Кострому.

В 1917 г. — председатель Тверской губернской земской управы, один из руководителей Тверского Совета рабочих и солдатских депутатов, председатель губкома ПСР. Депутат Учредительного собрания, участник заседания 5 января 1918. Был объявлен контрреволюционером, подлежащим немедленному аресту. Ушел в подполье и ЦК ПСР командировал его в Поволжье и на Урал для организации восстания против большевиков.

После создания в Самаре Комуча стал его председателем (июнь — сентябрь 1918). Участвовал в Уфимском государственном совещании в сентябре 1918 г., в сентябре — ноябре 1918 г. — председатель Съезда членов Всероссийского Учредительного Собрания. После переворота 18 ноября 1918 г. выпустил обращение «Ко всем народам России», в нем объявил об избрании из среды КОМУЧа Комитета, ответственного перед Съездом членов Всероссийского Учредительного Собрания, в который вошел и Вольский. Вольский поручил этому комитету ликвидировать заговор. Был арестован в Екатеринбурге по личному желанию солдатами и офицерами 25-го горнострелкового имени адмирала Колчака полка, бежал с помощью чехословаков, ушел в антиколчаковское подполье.

После того, как Красная армия овладела Уфой в июне 1919 г. оставшаяся в городе группа членов ЦК партии эсеров (Вольский, К. С. Буревой, Н. И. Ракитников и другие) — так называемая Уфимская делегация — начала переговоры с Уфимским ревкомом о совместных действиях против Колчака. ЦК ПСР отрицательно отнесся к идее переговоров и квалифицировал действия уфимской делегации как предательство по отношению к партии. Тем не менее, уфимская делегация не отказалась от своей позиции и образовала группу «Народ» (по названию издававшейся ею газеты). Члены группы «Народ» настаивали на полном отказе от вооруженной борьбы с большевиками, ссылаясь на опыт Комуча, который, по их мнению, показал, что такая борьба «неизбежно послужит торжеству реакции».

В конце октября ЦК ПСР постановил распустить группу «Народ», а её лидерам было сделано последнее предупреждение с угрозой исключения из партии. Однако группа отказалась выполнить решение о своем роспуске и заявила, что выходит из партии, оставляя за собой право апеллировать к ближайшему партийному съезду. Она приняла название Меньшинство партии социалистов-революционеров (МПСР). В выступлениях Вольского и Буревого на VII и VIII Всероссийских Съездах Советов в декабре 1919-го и декабре 1920 г. говорилось о необходимости привлечения к советской власти всей демократии, пересмотра функций ЧК, пересмотра положений Конституции РСФСР (ввод положений о всеобщем избирательном праве, праве слова для трудящихся, праве свободы печати, собраний, гарантий от внесудебных расправ для трудящихся, предоставления свободы действий тем социальным и политическим партиям, которые не ведут борьбу против Советской власти).

Во время Кронштадтского восстания в марте 1921 г. по инициативе члена Центрального бюро МПСР М. А. Гинзбурга был создан «Политцентр» как, якобы, будущее правительство, в который вошли два члена ЦБ МПСР, в том числе Вольский. Другие члены ЦБ предложили исключить Вольского из МПСР и провести партийное следствие по делу «Политцентра».

В марте 1922 г., ГПУ раскрыло «Политцентр», изъяв в ходе обысков и арестов в том числе материал партийного следствия. Вольский был выслан в Пертоминский лагерь, в 1923 — на Соловки, затем в Семипалатинск.

Вновь был арестован в феврале 1937 г. 22 сентября 1937 года Сталиным, Молотовым и Ждановым подписан «Список лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верхсуда Союза ССР» (Казахская С. С. Р.), в котором Вольскому присвоена 1-я категория (расстрел). Расстрелян по приговору выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР за принадлежность к «антисоветской террористической организации». Реабилитирован в 1991 году.

Сочинения

• Доклад В. К. Вольского на Морозовской фабрике в мае 1917 года. — Тверь, 1917. — 20 с.
• Вольский В. К. Программа и тактика Партии социалистов-революционеров. — Тверь, 1917. — 80 с.

Литература

• Алдашов, А. Н. Владимир Казимирович Вольский: штрихи к портрету / А. Н. Алдашов // История края и судьбы людей: тезисы докладов и сообщений второй научно-краеведческой конференции. — Уфа, 1994. — С. 142—145.
• Протасов Л. Г. Люди Учредительного собрания: портрет в интерьере эпохи. — М., 2008. — С.274.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_we/volski_vk.php Биография на сайте Хронос]

Отрывок, характеризующий Вольский, Владимир Казимирович

– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.