Вольтурно (пароход 1906 года)
«Вольтурно» (SS Volturno) — британский пароход, в октябре 1913 года затонувший в Северной Атлантике после пожара на борту. На момент катастрофы этот океанский лайнер был зафрахтован компанией Uranium Lines для перевозки в США эмигрантов. После сигнала SOS на помощь пришли 11 других кораблей, которые спасли 521 человека. 136 человек, в основном женщины и дети, погибли во время первой неудачной попытки спустить на воду спасательные шлюпки.
Корабль был построен компанией Fairfield в Говане в ноябре 1906 года для неаполитанской компании Navigazione Italo-Americano, но впоследствии неоднократно менял владельцев.
Содержание
Пожар и гибель
Около 6 часов утра 9 октября 1913 года в середине Северной Атлантики, в самый разгар шторма, на «Вольтурно», имеющем на борту преимущественно эмигрантов, направлявшихся в Нью-Йорк, начался пожар. Экипаж судна около двух часов пытался бороться с пожаром, но, осознавая силу огня и ограниченные возможности для борьбы с ним в разбушевавшемся море, капитан судна Фрэнсис Инч (англ. Francis Inch) велел судовому радисту послать в эфир сигнал SOS.
Одиннадцать судов направились на помощь, приняв сигналы бедствия и координаты «Вольтурно». Все они прибыли к месту происшествия в этот же (9 октября) и на следующий день[1]. Тем временем, часть спасательных шлюпок парохода «Вольтурно» с женщинами и детьми была спущена на воду с трагическими результатами: шлюпки или перевернулись, или были разбиты волнами о корпус корабля, не оставив в живых ни одного человека[1].
Первым к месту происшествия прибыл пароход «Кармания» (RMS Carmania). Его капитан Джеймс Клейтон Барр (англ. James Clayton Barr) принял на себя руководство спасательной операцией[2]. Он предложил девяти судам сформировать колонну и окружить терпящее бедствие судно. В течение ночей 10 и 11 октября «Кармания» направляла один из своих прожекторов на «Вольтурно», а другим освещало кольцо прибывших судов, чтобы помочь им избежать столкновения[1]. Но несмотря на предпринятые усилия два судна: лайнер «Крунлэнд» (SS Kroonland) компании Red Star Line и пароход «Турень» (La Touraine), принадлежащий Compagnie Générale Transatlantique, — почти столкнулись, сблизившись, по словам очевидца, на расстояние менее 5 м[3].
Суда, прибывшие для спасения, направили свои спасательный шлюпки, чтобы попытаться снять пассажиров с повреждённого «Вольтурно». Но плохая погода, огромные волны и нежелавшие пассажиров прыгать в холодную воду затрудняли спасательную операцию. На борту парохода экипаж и несколько мужчин из пассажиров, будучи не в состоянии потушить пожар, тем не менее не давали огню распространяться в сторону кормовых грузовых трюмов, над которыми собрались остальные люди. Однако незадолго до рассвета сильный взрыв потряс судно (вероятно, взорвался котёл в машинном отделении). С этого момента спасатели решили, что «Вольтурно», ранее не находившийся в непосредственной опасности затопления, может пойти ко дну в любое время.
Рано утром 11 октября танкер «Наррагансетт» (SS Narragansett), одно из одиннадцати судов прибывших для спасения, запустил свои насосы и распылил по поверхности океана смазочное масло, чтобы успокоить поверхность моря в районе бедствия[1]. Использование масла и улучшение погоды позволили направить на помощь «Вольтурно» намного больше спасательных шлюпок.
К 9 утра 11 октября 1913 года все спасательные шлюпки возвратились на свои корабли, которые продолжили следовать в пункты назначения[1] Десятью судами из одиннадцати было спасено 521 пассажир и член экипажа. Смерть унесла 136 жизней — преимущественно женщин и детей с первых спущенных на воду спасательных шлюпок[1].
Ночью 17 октября 1913 года датский танкер «Шарлоз» (Charlois), не знавший о событиях предыдущей недели, обнаружил всё ещё дымившийся пароход «Вольтурно». «Шарлоз» приспустил шлюпку, держа её наготове, и пытался привлечь внимание пострадавших на борту обгоревшего судна. С приходом дня капитан Шмидт (нем. Schmidt), разобравшись в ситуации и понимая, что брошенный «Вольтурно» опасен для проходящий судов, приказал открыть на «Вольтурно» кингстоны. По мере того, как забортная вода поступала внутрь, корабль медленно скрывался под волнами[4].
Корабли, участвовавшие в спасательной операции
В спасении пассажиров и экипажа «Вольтурно» участвовали следующие корабли[5]:
- «Кармания», возглавил операцию, спас 1 человека
- «Царь», спас 102 человека
- «Девониан» (SS Devonian), спас 59 человек
- «Гроссер Курфюрст» (Grosser Kurfürst), спас 105 человек[6]
- «Крунлэнд» SS Kroonland, спас 90 человек
- «Турень» (La Touraine), спас 40 человек
- «Миннеаполис» (SS Minneapolis), спас 30 человек
- «Наррагансетт» (SS Narragansett), спас 29 человек
- «Раппаханнок» (SS Rappahannock), спас 19 человек
- «Зейдлиц» (Seydlitz), спас 46 человек
- «Эйжн» (SS Asian), принял сигнал SOS, но непосредственно в спасении не участвовал
Напишите отзыв о статье "Вольтурно (пароход 1906 года)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 135 perish when ship burns at sea, The Washington Post (12 October 1913), стр. 1.
- ↑ [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=980CE0DD133FE633A25755C1A9669D946296D6CF Capt. Barr Cites Log On Volturno. Says Carmania's Part in Rescue Work Was Misrepresented in English Reports.], New York Times (October 27, 1913). Проверено 26 февраля 2010. «The Cunard liner Carmania arrived yesterday from Liverpool with forty-three survivors from the Volturno, including twenty-two women and children who had been rescued by the Leyland steamship Devonian and landed at Liverpool.».
- ↑ [query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=9405E6DB133FE633A2575AC1A9669D946296D6CF Ships near a crash in aiding Volturno] (pdf), The New York Times (19 October 1913), стр. 8. Проверено 21 июня 2008.
- ↑ Spurgeon, pp. 66-68.
- ↑ Spurgeon, pp. 57-58.
- ↑ [query.nytimes.com/gst/abstract.html?res=980CE0DD133FE633A25755C1A9669D946296D6CF Capt. Spangenberg of German Liner Praises Work of His Officers and Men.], New York Times (October 16, 1913). Проверено 26 февраля 2010. «Capt. Spangenberg of the Grosser Kurfurst and his officers told yesterday of the rescue of passengers from the Volturno.».
Литература
- Spurgeon Arthur. The burning of the "Volturno". — London: Cassell and Company, 1913.
- Скрягин Л. Н. Последний SOS «Вольтурно». — Москва: Мысль, 1989. — 274 с. — ISBN 5-244-00446-8.
Ссылки
- Baker, Andrew. [fireontheocean.com/ Fire on the Ocean] (2011). Проверено 21 августа 2011. [www.webcitation.org/67iVMVYnX Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Вольтурно (пароход 1906 года)
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
