Вольф, Виталий Александрович

Виталий Александрович Вольф
Дата рождения	17 июля 1972(1972-07-17)
Место рождения	пос. Малиновский, Завьяловский район, Алтайский край, РСФСР, СССР
Дата смерти	27 марта 1993(1993-03-27) (20 лет)
Место смерти	Нижние Эшеры, Сухумский район, Абхазия
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	Воздушно-десантные войска
Годы службы	1990—1993
Звание	гвардии старший сержант
Сражения/войны	Грузино-абхазский конфликт
Награды и премии

Виталий Александрович Вольф (17 июля 1972 — 27 марта 1993) — российский военнослужащий, командир отделения связи 3-го парашютно-десантного батальона 345-го гвардейского Краснознамённого ордена Суворова 3-й степени отдельного парашютно-десантного полка Воздушно-десантных войск России, в составе российских миротворческих сил в Абхазии, гвардии старший сержант. Герой Российской Федерации (1993), Герой Абхазии (2013).

Биография

Родился в семье служащих. Немец по национальности. Окончил среднюю школу № 14 города Яровое Славгородского района Алтайского края. В армию призван осенью 1990 года, служил в ВДВ. Вначале служил в учебном центре в Литве, затем в городе Гянджа (Азербайджан). С августа 1992 года в составе 345-го полка принимал участие в миротворческой миссии в зоне грузино-абхазского конфликта. В том же году остался на сверхсрочную службу.

Вечером 27 марта 1993 года гвардии старший сержант Виталий Вольф обеспечивал связь 7-й парашютно-десантной роты, выполнявшей боевую задачу по охране сейсмологической лаборатории в населённом пункте Нижние Эшеры. В 22 часа 30 минут лаборатория подверглась артиллерийско-миномётному обстрелу со стороны экстремистов, в результате чего взрывом повредило линию связи. Тем самым, возникла реальная угроза жизни десантников, находившихся на объекте.

Виталий сумел восстановить связь с оперативной группой Воздушно-десантных войск в городе Гудаута, несмотря на полученное осколочное ранение в голову. Вызванные по восстановленной связи вертолёты нанесли удар по позициям экстремистов, откуда вёлся обстрел лаборатории. Виталий скончался, не приходя в сознание.

Похоронен в городе Яровое Алтайского края.

Память

Указом Президента Российской Федерации № 1087 от 26 июля 1993 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга, гвардии старшему сержанту сверхсрочной службы Вольфу Виталию Александровичу присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно).

Распоряжением главы администрации города Яровое от 10 ноября 1993 года № 133 улица Байкальская переименована в улицу Виталия Вольфа. Решением комитета по образованию города Яровое от 20 ноября 2002 года на здании Яровской средней школы № 14, где учился будущий Герой России В.А. Вольф, установлена мемориальная доска.

Указом Президента Абхазии присвоено звание Героя Абхазии.

31 января 2014 года в Управлении Министерства юстиции РФ по Алтайскому краю был зарегистрирован Некоммерческий благотворительный фонд имени Героя России и Героя Абхазии Вольфа Виталия Александровича.

Весной 2014 года был воссоздан военно-патриотический клуб «Долг», в котором когда-то постигал азы начальной военной подготовки Виталий Вольф. Сам Вольф посмертно внесён в реестр курсантов клуба под номером 1.

2 августа 2014 года в Яровом в центре города был открыт обелиск Виталию Вольфу.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7791 Вольф, Виталий Александрович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Вольф, Виталий Александрович

– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.