Вольф, Фридрих Август

Не следует путать с Вольф, Фридрих.

Фридрих Август Вольф
нем. Friedrich August Wolf
Фридрих Август Вольф
Дата рождения:	15 февраля 1759(1759-02-15)
Место рождения:	Хайнроде (ныне земля Саксония-Анхальт
Дата смерти:	8 августа 1824(1824-08-08) (65 лет)
Место смерти:	Марсель, Франция
Научная сфера:	филология
Известные ученики:	Иммануэль Беккер, Август Бёк

Фридрих Август Вольф (нем. Friedrich August Wolf; 15 февраля 1759 года — 8 августа 1824 года) — немецкий филолог-классик, исследователь античности, профессор в Галле, автор книги «Пролегомены к Гомеру» («Prolegomena ad Homerum», 1795), поставившей перед учёными актуальный на протяжении двух последующих столетий так называемый гомеровский вопрос.

Его основная мысль: поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея» произведения не одного автора, а множества рапсодов. К этому выводу Ф. А. Вольф пришел как путём анализа внутренней структуры поэм, так и изучая незадолго перед тем изданные схолии к «Илиаде». Учёный доказывал, что, судя по схолиям, у филологов эллинистического времени не было надежного текста Гомера. Кроме того, по мнению Вольфа, ряд античных источников свидетельствует о том, что первая запись разрозненных гомеровских поэм произошла в Афинах в VI веке.

«Пролегомены к Гомеру» принесли Вольфу общеевропейскую известность.

Другие труды Вольфа:

• «Briefe an Heyne»,
• «Beilage zu den neuesten Untersuchung uber Homer»,
• «Geschichte der romisch. Literatur»,
• «Vorles. uber die Altherthums-Wissenschaft».

Вольф был первым студентом, записавшимся в университет на «факультет филологии», при том что такого факультета тогда вообще не существовало. Именно он основал в 1787 году в Галле первый филологический семинар, должность профессора в тамошнем университете он получил благодаря поддержке Гейне. Указывают, что Вольфу принадлежит формулировка идеи о филологии, как всеобъемлющем знании об античной эпохе. См. также.

См. также

• Вольфианцы

Ссылки

• Вольф, Фридрих-Август // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Вольф, Фридрих Август

Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.