Вольф, Ханна

Ханна Вольф
Награды:

Ханна Вольф (нем. Hanna Wolf, урожд. Хашка (нем. Haschka); 4 февраля 1908, Гонёндз — 22 мая 1999, Берлин) — немецкий политик, член СЕПГ. Ректор Высшей партийной школы имени Карла Маркса в 1950—1983 годах.

Биография

Дочь раввина и учителя, Ханна Вольф также стала учительницей. Состояла в польском коммунистическом молодёжном объединении, в 1927—1932 годах училась в Берлинском университете. В 1930 году вступила в Коммунистическую партию Германии. В 1932 году эмигрировала в СССР, где в Москве работала в 1935—1937 годах в Международной ленинской школе Коминтерна и в 1943—1948 годах руководила Центральной школой военнопленных в Красногорске.

По возвращении в Германию работала в аппарате СЕПГ, в 1954—1958 годах состояла членом ЦК СЕПГ. 12 сентября 1950 года Ханна Вольф была назначена ректором Высшей партийной школы имени Карла Маркса. 18 октября 1989 года Ханна Вольф была единственным членом ЦК СЕПГ, проголосовавшим против предложения лишить Эриха Хонеккера всех государственных и партийных должностей. В феврале 1990 года Вольф была исключена из ПДС.

Похоронена на Панковском кладбище в Берлине.

Ссылки

• [bundesstiftung-aufarbeitung.de/wer-war-wer-in-der-ddr-%2363%3B-1424.html?ID=3869 Биография (нем.)]

Отрывок, характеризующий Вольф, Ханна

«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.