Вольцоген, Людвиг фон

Людвиг Юстутс Филипп Адольф Вильгельм фон Вольцоген
нем. Ludwig Freiherr von Wolzogen
Дата рождения	4 февраля 1774(1774-02-04)
Место рождения	Майнинген
Дата смерти	4 июня 1845(1845-06-04) (71 год)
Место смерти	Берлин
Принадлежность	Российская империя Российская империя, Пруссия Пруссия
Годы службы	1807—1815
Звание	генерал-майор (Российская империя), генерал пехоты (королевство Пруссия)
Награды и премии	ордена Св.Анны 1-й ст., Владимира 3-й ст.; прусский Иоанна ИерусалимскогоК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан); золотая шпага «за храбрость»

Барон Людвиг фон Вольцоген (нем. Ludwig Freiherr von Wolzogen, 1774—1845) — немецкий военачальник, офицер Вюртембергской армии, генерал-майор российской армии, генерал от инфантерии Прусской армии.

Биография

Из саксонских дворян. В 1792 году поступил лейтенантом на вюртембергскую службу, в 1794 году перешёл в прусскую армию и участвовал в войне с Польшей. В 1804 году снова вернулся в вюртембергскую армию с чином майора.

Из подполковников вюртембергской армии 23 сентября 1807 года принят в русскую службу майором по квартирмейстерской части. Будучи высокообразованным офицером, обратил на себя внимание императора Александра I, назначившего его своим флигель-адъютантом 11 января 1811 года, 15 сентября того же года был произведен в подполковники. М. Б. Барклай-де-Толли также поручал Вольцогену ответственные задания. Вольцоген составил свой план ведения военных действий с Наполеоном.

В 1812 году состоял в Свите Е. И. В. по квартирмейстерской части и в то же время исполнял обязанности квартирмейстера при штабе 1-й Западной армии. В полковники произведён 12 июня 1812 года. На известном совете в Дрисском лагере одним из первых выступил против размещения армии в этом лагере с целью дать сражение французам. После отъезда Александра I из 1-й Западной армии остался в должности дежурного штаб-офицера при Барклае. Участвовал в сражениях под Витебском и Смоленском. За отличие в Бородинском сражении, во время которого он был контужен, награждён орденом Святой Анны 2-й степени с алмазами. После отъезда из армии Барклая он оставался при Л. Л. Беннигсене и находился в сражении при Тарутине, за что получил золотую шпагу «За храбрость».

В 1813 году сражался под Бауценом, Дрезденом и Лейпцигом и 8 октября того же года был пожалован в генерал-майоры. В 1814 году за отличие под Ла-Ротьером был награждён орденом Святой Анны 1-й степени.

В 1815 году вернулся на прусскую службу и преподавал военные науки будущему германскому императору Вильгельму I.

В 1836 году вышел в отставку с чином генерала инфантерии прусской армии.

Ссылки

• Вольцоген, Людвиг-Юстус-Филипп-Адольф-Вильгельм // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Вольцоген, фон, Людвиг-Юлий-Адольф-Фридрих, барон // Воинская честь — Гимнастика военная. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1912. — С. 34. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 7).</span>
• [www.museum.ru/1812/Persons/slovar/sl_v28.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 344-345.

Отрывок, характеризующий Вольцоген, Людвиг фон

Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.