Вольщан, Александр

Александр Вольщан
Aleksander Wolszczan
Место рождения:	Щецинек
Научная сфера:	астрономия
Альма-матер:	Университет Николая Коперника, Торунь
Известен как:	первооткрыватель внесолненчной планетной системы и пульсарных планет

Александр Вольщан (польск. Aleksander Wolszczan, 29 апреля 1946, Щецинек) — польский астроном.

Биография

Начал свою научную карьеру в Польше, где в Университете Николая Коперника в Торуне получил в 1969 степень магистра, а в 1975 — степень доктора философии. В 1982 году он переезжает в США, где работает в Корнелльском и Принстонском университетах. Позднее он получает должность профессора Пенсильванского университета в Калифорнии. Одновременно он продолжал работать и профессором университета в Торуни. Является членом Польской академии наук.

В 1990 году проводя астрономические наблюдения в обсерватории Аресибо, он обнаружил пульсар PSR 1257+12. Анализ полученных данных показал, что вокруг пульсара обращаются 2 планеты массой в 3,4 и 2,8 земных (PSR B1257+12 c и PSR B1257 +12 b). Эти данные были подтверждены на другом радиотелескопе канадским астрономом Дейлом Фрейлом. Таким образом было доказано существование внесолнечной планетной системы.

Учёные опубликовали данные своих исследований в 1992 и 1994 годах соответственно, в настоящее время эти результаты полностью признаны научным сообществом.

Осенью 2008 года Вольщан признался в сотрудничестве с коммунистическими службами госбезопасности в 1973—1988 годах и покинул Университет Николая Коперника.

Награды

• 1996 — Премия Беатрис Тинслей американского астрономического общества.

Ссылки

• [www.space.com/scienceastronomy/aas_earthsize_020329.html Earth-Sized Planets Confirmed] (англ.)(недоступная ссылка — история). Проверено 4 февраля 2009. [web.archive.org/20080512082800/www.space.com/scienceastronomy/aas_earthsize_020329.html Архивировано из первоисточника 12 мая 2008].

Отрывок, характеризующий Вольщан, Александр

– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых: