Воображляндия, эпизод III

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эпизод «Южного парка»
Воображеньелэнд, эпизод III
Imaginationland Episode III
Картман, одетый папой римским
Сезон: Сезон 11
Эпизод: 1112 (#165)
Сценарист: Трей Паркер
Режиссёр: Трей Паркер
Вышел: 31 октября 2007

«Воображеньелэнд, эпизод III» (англ. Imaginationland Episode III) — эпизод 1112 (№ 165) сериала «South Park», премьера которого состоялась 31 октября 2007 года[1]. Серия является продолжением эпизода «Воображеньелэнд, эпизод II» и заключительной частью трилогии «Кайл сосёт яйца Картмана» (англ. Kyle Sucks Cartman's Balls).





Сюжет

Аслан произносит перед Баттерсом речь о том, что для Воображеньелэнда настали тяжёлые времена, и он должен применить свои способности для спасения мира; мы видим марширующую армию злых воображаемых героев и готовящихся к битве добрых. В это же время в реальном мире Эл Гор демонстрирует всем плёнку с Челмедведосвином и говорит, что собирается показать её всем.

Кайл просыпается в больничной палате; врачи говорят, что после травмы мозга он стал слышать воображаемые голоса. Действительно, Кайл слышит голос Стэна и пытается с ним поговорить. В палату входит Картман и начинает приготовления к «фотосессии» — на этот раз он переодевается папой римским и приводит профессионального фотографа. Кайл пытается узнать что-нибудь о происходящем в новостях; там военные официально раскрывают секрет существования Воображеньелэнда и портала в него и утверждают, что собираются запустить туда атомную бомбу. Против такого решения протестуют хиппи, однако в итоге Верховный суд постановляет, что технически воображаемые герои нереальны, и поэтому их можно взрывать.

Кайл ещё раз пытается ответить голосу Стэна, и тот его слышит. Кайл говорит, что Воображеньелэнд собираются взорвать, и Стэн в ужасе просит его предотвратить это. Кайл выбегает из палаты; Эрик пытается его остановить, но Кайл напоминает, что, в соответствии с постановлением суда, лепрекон был ненастоящим, а, значит, ему не надо сосать яйца Картмана. Тот клянётся, что до конца всей этой истории Кайл всё же пососёт его яйца.

Тем временем Баттерсу объясняют его задачу: поскольку он реален, то он может воображать вещи, которые появятся здесь. Его просят вообразить убитого чуть раньше Санту, но у Баттерса выходит создать только Стивена Стотча, своего отца, который всё время говорит Баттерсу, что тот наказан, или каких-то чудовищ, которые опять же получаются из отца. Добрые персонажи сдают свои позиции в сражении.

Картман прорывается в Пентагон, к порталу, и пытается убедить военных, что воображаемые вещи реальны. Те, начав с лепреконов, переходят к рассуждению о том, реальны ли религиозные герои, и, запутав самих себя, не решаются прервать запуск бомбы. Кайл тоже пытается проникнуть в Пентагон, но его туда не пускают, и он присоединяется к протестующим хиппи.

В Воображеньелэнде добрым персонажам всё тяжелее держать свои позиции. Однако Баттерсу в конце концов удаётся вообразить настоящего Санту, и тот вступает в битву. Сила Баттерса растёт — он создаёт лучников и зубную пасту против кариозных монстров. Бредущего по лесу Стэна хватают, и он встречается с Баттерсом. Тем временем Кайл сидит возле мемориала Линкольна, отчаявшись что-либо сделать; узнав, что Воображеньелэнд скоро будет взорван, знаменитые воображаемые герои, от Иисуса до Супермена, говорят с Кайлом, чтобы придать ему сил. Баттерс, достигнув огромной силы, летает в непробиваемом пузыре по полю битвы, создавая сильных персонажей и дополнительное оружие (например, шпинат для Попая и M60 для Иисуса).

Кайлу удаётся прорваться к военным. Он произносит проникновенную речь о том, что воображаемые герои повлияли на их жизни и на всё человечество во много раз сильнее, чем многие реальные люди, и поэтому у Пентагона нет никакого права их взрывать. Картман начинает аплодировать, к нему присоединяются все военные, и запуск ракеты отменяется. Эрик начинает намекать, что, согласно самому Кайлу, лепрекон был реален, и, значит, тот всё же должен пососать ему яйца; взбешённый Кайл заявляет, что, несмотря ни на какие договоры, он никогда не пососёт яйца Картману.

В комнату с порталом врывается Эл Гор. Узнав, что запуск бомбы отменён, он кричит, что Челмедведосвина надо уничтожить во что бы то ни стало, и включает портал. Туда засасывает всё находящееся в комнате; они падают на поле битвы, где добрые персонажи только что одержали победу. Однако вслед за ними туда падает атомная бомба, и происходит гигантский взрыв.

В абсолютно пустом белом пространстве появляется Баттерс. Он грустно бредёт, затем останавливается и напрягает своё воображение. Баттерс воображает, чтобы всё вернулось к состоянию до террористической атаки, и Воображеньелэнд восстанавливается — все убитые оживают, Барьер снова отделяет злых персонажей от добрых, военные и трое мальчиков тоже здесь. Картман говорит, что он многое понял и полностью согласен с Кайлом — воображаемые вещи реальны. После этого он начинает воображать и создаёт рядом самого себя в костюме короля и второго Кайла, после чего воображаемый Кайл начинает с упоением сосать воображаемому Картману яйца. Счастливый Эрик говорит, что его клятва исполнена; Кайл говорит, что он не сосёт ему яйца — это всего лишь воображение, но ему возражают его же словами о том, что воображаемые вещи реальны. Все согласны с Картманом и смеются над злящимся Кайлом. Затем Санта говорит, что пора вернуть всех по домам.

Баттерс просыпается в своей кровати; отец и мать говорят ему, что пора вставать. Он думает, что это был всего лишь сон, и начинает пересказывать историю о Воображляндии родителям. Те говорят, что это было на самом деле — они прочитали об этом в газете, после чего наказывают Баттерса: ведь вместо этого он должен был помочь им убраться в подвале. Баттерс хитро говорит, что он не наказан, и начинает это воображать; Стивен говорит: «Это работает только в твоей Воображляндии, ты наказан», и уходит. Баттерс ложится на кровать со словами: «Aw, shit».

Реакция

Продолжая рейтинговые успехи предыдущих эпизодов, третья часть «Воображеньелэнда» была посмотрена более чем 4 миллионами зрителей (2,8 миллиона при первом показе), что сделали её самой смотримой программой на Comedy Central за год. Серию смотрело больше всего людей среди мужчин в группах от 18 до 24 лет и от 18 до 34 лет на всём телевидении; эпизод был программой № 1 на всём кабельном телевидении для возрастного диапазона с 18 до 49 лет. Это самый высокий рейтинг у «Южного парка» со времени эпизода второго сезона «Мамаша Картмана по-прежнему грязная шлюха»[2].

Посвящённый телевидению блог TV Squad дал на эпизод положительную рецензию, где отмечено, что трилогия является сильнейшей сюжетной линией в этом сезоне; в рецензии сказано, что было бы забавнее закончить эпизод Баттерсом в пустом пространстве, а со следующей недели показать всё вернувшимся на круги своя без объяснений, как это произошло[3]. Ресурс IGN поставил эпизоду оценку 8,5 из 10; в рецензии сказано, что «эпизоды вроде этого показывают, насколько умны и умелы Паркер и Стоун — не просто аниматоры и комики, но рассказчики»[4]. Сайт 411 Mania поставил серии оценку 9 из 10 (великолепно)[5]. Также серия получила рейтинг 9,4 по результатам голосования посетителей TV.Com[6].

Эпизод стал частью общего бурного успеха трилогии: в сумме она получила колоссальный рейтинг 7,5 для мужчин 18-24 лет (впервые со времён второго сезона). Вместе с остальными эпизодами трилогии он был выпущен на специальном DVD в марте 2008 года[2] как единый фильм Imaginationland: The Movie в режиссёрской версии с бонусными материалами и комментариями[7][8].

Пародии

  • Начало эпизода, когда Аслан рассказывает, что происходит в Воображеньелэнде, основано на сцене из фильма «Властелин колец: Две крепости». В оригинальной сцене король Теоден произносит печальную речь, во время которой показываются фрагменты действия: заточка меча (здесь этим занят Попай), маленький мальчик, на которого надевают шлем (здесь его надевают на Снорфа), марширующая армия урук-хаев (здесь маршируют злые воображаемые персонажи). Растрёпанная причёска Иисуса является отсылкой к причёске Арагорна; он набрасывается на врагов с мечом очень похоже на то, как это делал Арагорн. Санта прыгает со стены с секирой так же, как Гимли в битве при Хельмовой Пади в фильме Питера Джексона.
  • Эл Гор носит медаль Нобелевского лауреата[5]; это связано с тем, что он действительно получил Нобелевскую премию мира в 2007 году за борьбу с глобальным потеплением (которая и высмеивается в сериале как «борьба с Челмедведосвином»).
  • Сцена с зубными монстрами (ближайшим их аналогом в русскоязычной рекламе являются «кариозные монстры») и пастой «Crest» является отсылкой к одному из рекламных роликов этой пасты[9].
  • Баттерс, летая в пузыре по полю битвы и используя свою силу, напоминает покемона Меу (Мью 151), который аналогичным образом во время битв летает в шаре и использует свои психические возможности.
  • Для подкрепления своих сил Попаю нужен шпинат. Это одна из его отличительных особенностей в посвящённых ему мультфильмах.
  • Люк Скайуокер напоминает Кайлу о том, как он уничтожил Звезду смерти. Эти события происходили в фильме «Звёздные войны. Эпизод IV. Новая надежда».
  • Концовка, когда Баттерс появляется среди абсолютно пустого белого пространства после уничтожения воображаемого мира, очень похожа на концовку телесериала «Евангелион», когда главный герой Синдзи оказывается в очень похожем положении. Баттерс возвращает Воображеньелэнд в довоенное состояние, как бы «перезагружая» его, а Синдзи также силой воображения создаёт параллельную реальность.
  • Также концовка похожа на фильм «Бесконечная история», когда после разрушения «Фантазии», главный герой, Бастиан, вновь придумывает весь мир и его жителей.
  • Когда Гэндальф рассказывает Баттерсу о его силе творца, его голова окружена радугой. Возможно это является отсылкой к тому, что актёр, сыгравший Гэндальфа, сэр Иэн Маккеллен, гомосексуалист.

Жители Воображляндии

* Звёздочкой помечены персонажи комиксов.

Персонажи, появлявшиеся в предыдущих частях трилогии, не упоминаются.

Факты

  • К эпизоду был выложен проморолик[11] c эпизодом демонстрации Элом Гором плёнки про Челмедведосвина.
  • Когда Верховный суд США отменяет решение по делу «Картман против Брофловски», верховный судья Джон Робертс зачитывает это постановление; также рядом с ним можно заметить судей Кларенса Томаса и Сэмюэля Алито.
  • Когда Кайл пытается остановить собирающихся запустить бомбу военных, он апеллирует к тому, что воображаемые персонажи реальны, потому что они влияют на жизни людей. Это одна из основ теории правды в прагматизме.
  • Некоторые предполагают, что после возрождения Воображеньелэнда Баттерсом все герои, в том числе Стэн, Кайл и Картман, не ожили, а появились вновь такими, какими их изобразил Баттерс. Однако это опровергается тем, что Картман сумел вообразить своего двойника и двойника Кайла в финале серии; как ранее упоминается в эпизоде, воображаемые персонажи этого не могут.
  • Это единственная серия в сериале, где погибают все три главных героя; получается, Кенни — единственный из героев, не умерший в течение трилогии.

Shit

Это пятый эпизод в сериале, в котором не запикано слово «shit» (после серий «Пиписька Айка», «Большая общественная проблема», «Рождество в Канаде» и «Le Petit Tourette»); фразой Баттерса «Aw, shit» завершается эпизод и вся трилогия. Обычно в шоу запикиваются слова «shit», «cock», «cunt» и «fuck». (Кроме того, это первый раз с эпизода «Большая общественная проблема», когда мы слышим слово «shit» от Баттерса.)

Напишите отзыв о статье "Воображляндия, эпизод III"

Примечания

  1. [www.southparkstudios.com/guide/1112 South Park Studios]
  2. 1 2 [biz.yahoo.com/prnews/071105/nym151.html?.v=89 Пресс-релиз Comedy Central на Yahoo!]
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 Brad Trechak [www.tvsquad.com/2007/11/01/south-park-imaginationland-episode-iii/ South Park: Imaginationland Episode III]. TV Squad (1 ноября 2007). [www.webcitation.org/6CxdNLDAN Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  4. Travis Fickett [tv.ign.com/articles/832/832108p1.html South Park: «Imaginationland Part III» Review]. IGN (1 ноября 2007). [www.webcitation.org/6BwrmMNZU Архивировано из первоисточника 5 ноября 2012].
  5. 1 2 [www.411mania.com/movies/dvd_reviews/62652 Эпизод на 411Mania]
  6. [www.tv.com/south-park/imaginationland-episode-iii-tba/episode/1145117/summary.html Imaginationland: Episode III]. TV.Com. [www.webcitation.org/6CxdOULER Архивировано из первоисточника 16 декабря 2012].
  7. [shop.comedycentral.com/South-Park--Imaginationland-Shows_stcVVproductId30308644VVcatId426753VVviewprod.htm?campaign1=comedycentral:southpark:imaginationlanddvd:spstudiosNEWS Пресс-релиз Imaginationland: The Movie на Comedy Central] (англ.)
  8. [www.southparkstudios.com/community/forum/viewtopic.php?t=32883 Пресс-релиз Imaginationland: The Movie на South Park Studios] (англ.)
  9. [astrochimp.com/2006/08/07/we-make-holes-in-teeth/ Реклама пасты Crest]
  10. 1 2 [spscriptorium.com/Season11/E1112guests.htm The Guiest Stars of «Imaginationland Episode III» на SPScriptorium]
  11. [www.southparkstudios.com/downloads/preview/?id=7527 Проморолик на South Park Studios]

Ссылки

  • «Воображляндия, эпизод III» (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.southparkstudios.com/guide/1112 «Imaginationland Episode III» на South Park Studios]
  • [spscriptorium.com/Season11/E1112script.htm Сценарий серии «Imaginationland Episode III»]
  • [www.southparkstudios.com/episodes/imaginationland_movie/ «Imaginationland: The Movie»]

Отрывок, характеризующий Воображляндия, эпизод III

Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.