Вооружённые силы Демократической Республики Афганистан
Поделись знанием:
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
| Вооружённые силы Демократической Республики Афганистан | |
|---|---|
 Эмблема Вооружённых сил ДРА. | |
| Основание | 1978 год |
| В нынешнем виде с | Афганская Национальная Армия, Национальный воздушный корпус Афганистана. |
| Роспуск | 1992 год |
| Командование | |
| Министр обороны | Мухаммед Аслам Ватанджар |
| Начальник штаба | Мухаммед Азиф Делавар |
| Промышленность | |
| Иностранные поставщики |  СССР
|
Вооружённые силы Демократической Республики Афганистан — название вооружённых сил Афганистана в период с 1978 года по 1992 год.
Содержание
Организационная структура
9 января 1980 года был принят закон о всеобщей воинской обязанности, который устанавливал призывной принцип комплектования армии (военнообязанными считались мужчины в возрасте от 20 до 40 лет). Впоследствии в закон были внесены изменения[1].
В состав вооруженных сил Демократической республики Афганистан входили:
- части и подразделения регулярной армии:
- сухопутные войска
- военно-воздушные силы и ПВО
- войска Министерства внутренних дел Афганистана (Царандой)
- отряды самообороны — отряды местных жителей, создание и комплектование личным составом которых производилось по территориальному признаку. В сравнении с подразделениями регулярной армии, были существенно хуже вооружены, особенно в начальный период войны. Первые сельские отряды самообороны были созданы в апреле-мае 1980 года в уезде Сурх-Руд жителями селений Хатырхель, Ибраимхель и Умархель[2]. Летом 1980 года началось создание других отрядов[3]. В декабре 1983 года началось объединение территориальных отрядов самообороны в систему гражданской обороны[4].
К 1985 году структура нерегулярных сил несколько изменилась, в них входили:
- группы самообороны - формировались на предприятиях[5].
- отряды защитников революции - формировались по территориальному принципу[5]. Первый в стране отряд был создан в августе 1981 года из 53 студентов Кабульского университета[6].
- отряды пограничной милиции ("малиши") - формировались по племенному принципу[5]
Как отмечал генерал С.М. Михайлов, к 1989 году с точки зрения военной подготовки личного состава, оснащённости техникой и вооружением, афганская армия находилась на достаточно высоком уровне боеспособности. "А чего не хватает, так это единства, в этом главная проблема. Вторая причина трудностей связана с очень слабой работой среди населения, за привлечение широких масс на сторону народной власти"[7].
Численность и комплектация
По сведениям газеты «Нью-Йорк таймс», в 1981 году общая численность Армии составляла около 85 тысяч военнослужащих[8]. В Национальной Армии было около 35000-40000 солдат, в основном, призывники, в военно-воздушных силах было примерно 7000 солдат.
Через военные комиссариаты призывались только 20 % личного состава, остальные 80 % набирались принудительным методом. Партийно-государственные органы практически отстранились от вопросов, связанных с призывом.[9]
В 1992 году после падения правительства ДРА Армия прекратила своё существование.
| Солдаты | Год |
|---|---|
| 90,000 | 1978[10] |
| 100,000 | 1979[11] |
| 25,000 | 1980[11] |
| 25-35,000 | 1981[10][12] |
| 25-40,000 | 1982[12] |
| 35-40,000 | 1983[12] |
| 35-40,000 | 1984[12] |
| 40,000 | 1985[13] |
| 141,500 | 1986[14] |
Дезертирство
Дезертирство из армии было распространённым явлением, причём имели место случаи перехода на сторону моджахедов крупных подразделений; например, в июле 1979 года в провинции Заболь дезертировал отряд горно-пехотного полка, насчитывавший 680 человек, а чуть позже в районе Зурмата моджахедам сдались две пехотные роты[15]. За один только 1980 год из армии дезертировали свыше 24 тысяч человек[16].
Первый командующий 40-й армией Борис Ткач вспоминал[17]:
Самым главным бичом было дезертирство, причём с оружием. Неделю полк сколачивали, обучали, вооружали, одевали, а перед боевым выходом — полполка нет. Или продали всё, что получили, или перешли на ту сторону.
Вооружение
Подразделения регулярной армии были вооружены оружием и боевой техникой советского производства:
- стрелковое вооружение: основным типом оружия были автоматы АКМ[18], хотя в начале 1980-х годов на вооружении отдельных частей еще сохранялись пистолет-пулемёты ППШ[19]
| Оружие | Тип | Страна |
|---|---|---|
| Пистолет Макарова | пистолеты | СССР
|
| Пистолет ТТ | ||
| АКМ | автоматы | |
| АК-74 | ||
| РПК | Пулемёт | |
| ПК | ||
| ДШК | крупнокалиберный пулемёт | |
| РПГ-7 | Гранатомёт | |
| СПГ-9 | Станковый гранатомёт | |
| ГП-25 | Подствольный гранатомёт | |
| 82-мм миномёт | Миномёт | |
| Скорпион | Пистолет-пулемёт |  Чехословакия
|
На вооружении территориальных отрядов самообороны находилось в основном лёгкое стрелковое оружие (в том числе, устаревших образцов и трофейное).
- так, батальон племенной милиции под командованием Усман-бека из кишлака Какис-нау, обеспечивавший охрану дороги Сарок - Калас-нау в провинции Герат, по состоянию на февраль 1986 года имел 300 бойцов, половина из которых была вооружена автоматами Калашникова, а остальные - пистолет-пулемётами ППШ и винтовками различных систем, имел три радиостанции Р-104, 11 шт. радиостанций Р-105, один джип и четыре грузовика[20].
Основные боевые танки
| Оружие | Тип | Страна |
|---|---|---|
| Т-34-85 | Средний танк | Советский Союз
|
| Т-54 | ||
| Т-55 | ||
| Т-62 |
Бронемашины пехоты
| Оружие | Тип | Страна |
|---|---|---|
| БТР-152 | Бронетранспортёр | Советский Союз
|
| БТР-60 | ||
| БТР-70 | ||
| БРДМ-2 | Бронированная разведывательная-дозорная машина | |
| БМП-1 | Боевая машина пехоты | |
| БМП-2 |
ПВО / Артиллерия
| Оружие | Тип | Страна |
|---|---|---|
| 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 обр. 1937 года | Гаубица | Советский Союз
|
| 122-мм гаубица М-30 обр. 1938 года | ||
| 152-мм гаубица Д-1 обр. 1943 года | ||
| 122-мм гаубица Д-30 | ||
| БМ-14 | РСЗО | |
| БМ-21 Град | ||
| ЗПУ-4 | зенитно-пулемётная установка | |
| ЗУ-23-2 | зенитно-артиллерийская установка |
Печатные издания
Официальным изданием Министерства обороны ДРА с 27.04.1980 г. являлась газета "Хакикате сарбаз" ("Солдатская правда"), выходившая тиражом 15 тыс. экз.[21].
Массовые убийства военнослужащих ВС ДРА душманами после падения республики
В 2005 году министр внутренних дел Афганистана Юсуф Станизай выступил с заявлением, что в провинции Пактия было найдено захоронение, в котором находились тела 530 убитых военнослужащих армии ДРА. Несколько позднее в том же районе было найдено еще одно захоронение, в котором находились свыше 1000 тел убитых солдат и офицеров ДРА. Как сообщил губернатор провинции Пактия, судя по остаткам военной формы, убитые являлись военнослужащими 9-й армейской бригады армии ДРА, и по всей видимости, они были убиты "бойцами из отрядов полевых командиров" после того, как бригада была расформирована[22].
Напишите отзыв о статье "Вооружённые силы Демократической Республики Афганистан"
Примечания
- ↑ В.В. Басов, Г.А. Поляков. Афганистан: трудные судьбы революции. М., "Знание", 1988. стр.42
- ↑ Т.А. Гайдар. Под афганским небом: записки военного корреспондента. М., "Советская Россия", 1981. стр.36-37
- ↑ В.Ф. Изгаршев. По долгу интернационалистов (из афганского дневника военного журналиста). М., Воениздат, 1981. стр.25
- ↑ Защищая революцию // "Красная звезда", № 296 (18283) от 27 декабря 1983. стр.3
- ↑ 1 2 3 В.В. Басов, Г.А. Поляков. Афганистан: трудные судьбы революции. М., "Знание", 1988. стр.45
- ↑ К.Ф. Рашидов. Афганистан: пора становления: репортаж с места событий. М., "Известия", 1983. стр.50-51
- ↑ Нинель Стрельникова. Возвращение из Афганистана. М., "Молодая гвардия", 1990. стр.57
- ↑ [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?sec=health&res=9F05E6D71E39F932A25752C1A967948260 Afghan Military Aid Said to Study In Soviet]. The New York Times (November 11 1981). Проверено 24 марта 2009. [www.webcitation.org/66YELHw2M Архивировано из первоисточника 30 марта 2012].
- ↑ Никитенко Е. Г. Афганистан: От войны 80-х до прогноза новых войн. —М.: Астрель; АСТ, 2004. — С. 134.
- ↑ 1 2 Eur, Europa Publications Staff and Europa Publications. [books.google.com/books?id=e5Az1lGCJwQC&pg=PA63&dq=Revolutionary+Council+PDPA&hl=no#PPA64,M1 The Far East and Australasia 2003]. Google Books. Проверено 24 марта 2009.
- ↑ 1 2 Anthony Arnold. [books.google.com/books?id=cd85ioPsz6cC&pg=PA101&dq=Revolutionary+Council+PDPA&hl=no#PPA108,M1 Afghanistan's two-party communism]. Google Books. Проверено 24 марта 2009.
- ↑ 1 2 3 4 J. Bruce Amstutz. [books.google.com/books?id=RUSNyMH1aFQC&pg=PA65&dq=Ghulam+Dastagir+Panjsheri&hl=no#PPA58,M1 The First Five Years of Soviet Occupation]. Google Books. Проверено 24 марта 2009.
- ↑ Ed 2002 43rd, Taylor & Francis Group. [books.google.com/books?id=XLvU9lroRuUC&pg=PA399&dq=Deputy+Prime+Minister+of+Afghanistan+in+1980&hl=no The Europa World Year Book 2003]. Google Books. Проверено 24 марта 2009.
- ↑ Никитенко Е. Г. Афганистан: От войны 80-х до прогноза новых войн. —М.: Астрель; АСТ, 2004. — С. 131.
- ↑ Геннадий Корж. Афганское досье. — Харьков: Фолио, 2002. — С. 13—14.
- ↑ [vadimvswar.narod.ru/ALL_OUT/TiVOut0809/AvSPN/AvSPN002.htm Виктор Марковский. Авиация спецназа]
- ↑ Геннадий Корж. Афганское досье. — Харьков: Фолио, 2002. — С. 54.
- ↑ [arsicsouth7.wordpress.com/2008/10/11/army-times-national-army-swaps-ak47s-for-m16s-pickups-for-humvees/ Army Times: National Army swaps AK47s for M16s, pickups for Humvees]. Afghan Regional Security Integration Command- South. Проверено 24 марта 2009. [www.webcitation.org/66YEMAI0e Архивировано из первоисточника 30 марта 2012].
- ↑ Г.П. Кашуба. Афганские встречи. М., изд-во ДОСААФ СССР, 1981. стр.73
- ↑ В.В. Твиров. Дневник переводчика // Афганистан болит в моей душе... Воспоминания, дневники советских воинов, выполнявших интернациональный долг в Афганистане / лит. запись П. Ткаченко. М., "Молодая гвардия", 1990. стр.233-234
- ↑ В.Ф. Изгаршев. По долгу интернационалистов (из афганского дневника военного журналиста). М., Воениздат, 1981. стр.29
- ↑ Происшествия // "Зарубежное военное обозрение", № 11 (704), 2005. стр.76
Ссылки
- [artofwar.ru/a/ablazow_walerij_iwanowich/text_a001.shtml Аблазов В.И. Школа афганских орлов (училище ВВС и ПВО ДРА)]
- [www.pravdao9rote.ru/afgan/afgan/21/ О врагах и союзниках. Про «духов» и «зеленых»] / сайт "Правда о 9-й роте"
- [army.lv/ru/afganistan/91/69 Война в Афганистане (общие сведения о войне)] / сайт Army.lv
Отрывок, характеризующий Вооружённые силы Демократической Республики Афганистан
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
