Вооружённые силы Панамы

Вооружённые силы Панамы
Страна	Панама Панама
Подчинение	Министерство общественной безопасности
Участие в	война за независимость испанских колоний в Америке (1810—1826) "тысячедневная война" (1899-1902) пограничный конфликт с Коста-Рикой (1921) подавление восстания индейцев (1925) вторжение США в Панаму (1989)

Вооружённые силы Панамы были созданы в 1903 году и расформированы в декабре 1989 года.

В настоящее время в подчинении Министерства общественной безопасности находятся:

• Национальная полиция (Policía Nacional de Panamá)
• Национальная воздушная и морская служба (Servicio Nacional Aeronaval):

• воздушная служба (Servicio Aéreo Nacional)
• морская служба (Servicio Marítimo Nacional)

• пограничная охрана (Servicio Nacional de Fronteras)

История

Первые вооружённые отряды на территории Панамы были созданы в ноябре 1821 года, во время войны за независимость испанских колоний, но после окончания войны они были расформированы или вошли в состав вооружённых сил Великой Колумбии.

В 1846 году под давлением со стороны США правительство Новой Гранады подписало договор "о мире, дружбе, торговле и мореплавании", в соответствии с которым США взяли на себя обязательства "гарантировать нейтралитет Панамского перешейка" и "способствовать сохранению суверенных прав правительства Новой Гранады над Панамским перешейком". В 1856 году, после окончания строительства железной дороги, солдаты США впервые высадились в Панаме. С этого времени, на протяжении почти 50 лет США сохраняли военное присутствие в Панаме (в виде присутствия в портах кораблей военно-морского флота) и несколько раз высаживали десанты.

Во время гражданской войны в Колумбии между либералами и консерваторами, США направили к берегам Панамы боевые корабли военно-морского флота "для защиты интересов и собственности США в зоне Панамского канала". 2 ноября 1903 года корабли США встали на рейде у города Панама, 3 ноября 1903 года здесь было провозглашено создание независимого от Колумбии государства Панама, а 6 ноября 1903 года государство Панама было признано США. На сторону сепаратистов перешли находившиеся в Панаме подразделения колумбийской армии.

18 ноября 1903 года между Панамой и США был подписан договор, в соответствии с которым США получили право "на вечные времена" размещать вооружённые силы на территории Панамы и "обеспечивать контроль" над Панамским каналом. В 1904 году право США размещать вооружённые силы на территории Панамы было закреплено в конституции Панамы.

В 1917 году, после того, как США вступили в Первую Мировую войну, Панама объявила войну Германии (однако непосредственного участия в боевых действиях вооружённые силы Панамы не принимали).

В 1918 году США оккупировали город Панама и город Колон "для наблюдения за порядком", в 1918-1920 гг. - оккупировали провинцию Чирика.

В 1921 году правительство Коста-Рики выдвинуло территориальные претензии к правительству Панамы и предприняло попытку занять спорные территории на Тихоокеанском побережье (предлогом являлось решение международного арбитража 1914 года). После вмешательства США, подразделения армии Коста-Рики были выведены с территории Панамы.

В феврале 1925 года на принадлежавших Панаме островах Сан-Блас началось восстание индейцев, в организации которого принял участие поверенные США в Панаме Ричард Марш. Индейские вожди составили манифест, в котором провозгласили о создании "Республики Туле" под протекторатом США. В марте 1925 года восстание индейцев было подавлено, парламент Панамы потребовал от США наказать Ричарда Марша, но США оставили это требование без ответа.

После начала Второй Мировой войны, в сентябре 1939 года по инициативе США в Панаме состоялось консультативное совещание министров иностранных дел стран Американского континента, которое приняло декларацию о нейтралитете стран западного полушария. В октябре 1939 года президент США Ф. Рузвельт подписал план «Rainbow-1», в соответствии с которым США начали наращивание своих сил в Панаме.

После японского нападения на Пёрл-Харбор, в начале декабря 1941 года Панама объявила войну Германии и Японии, однако непосредственного участия в боевых действиях во Второй Мировой войне не принимала.

В 1942 году была создана национальная милиция.

18 мая 1942 года США и Панама подписали договор, в соответствии с которым правительство Панамы "на время войны" предоставило США в аренду земельные участки общей площадью 15 тыс. гектаров для строительства 134 военных баз и военных объектов, с условием, что эти земли будут возвращены не позднее чем через год после окончания войны. После окончания Второй Мировой войны США не стали возвращать полученные в аренду земли, а 10 декабря 1947 года между США и Панамой было подписано "соглашение Филоса - Хайнса", в соответствии с которым США получали право оккупировать всю территорию страны и устанавливать контроль над дорогами.

Подписание соглашения вызвало массовые протестные выступления, и 22 декабря 1947 года "соглашение Филоса - Хайнса" было расторгнуто. Переданные США в 1942 году земельные участки были возвращены Панаме только после серии массовых протестных выступлений населения в 1947-1949 гг..

В 1946 году в зоне Панамского канала, на территории американской военной базы Форт-Амадор был создан «Латиноамериканский тренировочный центр» (англ. Latin American Training Center – U.S. Ground Forces). В дальнейшем, в 1949 году центр был расширен, перемещен на территорию американской военной базы Форт-Гулик, а в 1963 году получил новое название - "Школа Америк" (U.S. Army School of the Americas). Под руководством американских военных инструкторов, в "Школе Америк" проходили обучение военнослужащие панамской армии, а также военнослужащие других стран Латинской Америки.

В 1947 году в Рио-де Жанейро был подписан Межамериканский договор о взаимной помощи, к которому присоединилась Панама.

В декабре 1953 года национальная милиция была преобразована в Национальную гвардию (Guardia Nacional). По состоянию на 1953 год, общая численность Национальной гвардии составляла 2000 военнослужащих, на вооружении имелось стрелковое оружие иностранного производства. Кроме того, в соответствии с конституцией, предусматривалась возможность мобилизации мужчин в случае начала войны.

В 1960-е годы Панама вошла в состав Центральноамериканского совета обороны (CONDECA, Consejo de Defensa Centroamericana).

В период с 1963 до 1969 года США передали Панаме по программе военной помощи (Military Assistance Program) 917 шт. карабинов M1 и M2.

В октябре 1968 года подразделения Национальной гвардии участвовали в военном перевороте, в результате которого пост президента занял генерал Омар Торрихос.

В 1970 году Торрихос отказался продлить соглашение с США о аренде военной базы в Рио-Ато.

По состоянию на 1972 год, общая численность Национальной гвардии составляла 5 тыс. человек (с учётом иных военизированных формирований - до 6 тыс. человек), на вооружении которых имелось стрелковое оружие.

По состоянию на 1977 год, общая численность войск внутренней охраны и иных военизированных организаций составляла 11 тыс. человек, на вооружении которых имелось стрелковое оружие.

В сентябре 1983 года на основе подразделений Национальной гвардии были созданы Силы национальной обороны Панамы (Fuerzas de Defensa de la República de Panamá).

В 1984 году правительство Панамы настояло на закрытии расположенной в зоне Панамского канала "Школы Америк", которая была переведена на территорию США.

В марте 1988 года командующий панамской армией, генерал Мануэль Норьега отдал приказ о создании из добровольцев ополченческих батальонов "Дигнидад" (los Batallones de la Dignidad), которые предполагалось использовать в случае вторжения США или антиправительственного мятежа. Общее командование батальонами осуществлял Benjamín Colamarco Patiño. Для вооружения ополченцам было передано стрелковое оружие со складов Национальной гвардии и полиции. В общей сложности, до декабря 1989 года в батальоны вступило около 5 тыс. человек.

В декабре 1989 года, непосредственно перед началом вторжения США в Панаму, вооружённые силы Панамы насчитывали 12 тыс. военнослужащих:

• сухопутные силы — 11,5 тыс. военнослужащих (7 пехотных рот, 1 воздушно-десантная рота и несколько батальонов ополченцев), на вооружении которых имелись 28 бронемашин, стрелковое оружие и противотанковые средства;
• военно-воздушные силы — 200 военнослужащих, 23 самолёта и 20 вертолётов;
• военно-морские силы — 300 военнослужащих и 8 патрульных катеров.

В результате военной операции США вооружённые силы Панамы прекратили своё существование, после окончания боевых действий военнослужащие панамской армии были разоружены, а их оружие — складировано под охраной солдат США.

10 февраля 1990 года президент Панамы Гильермо Эндара объявил о расформировании вооружённых сил.

В октябре 1994 года законодательная ассамблея приняла закон о запрете создания вооружённых сил и создании «гражданских сил безопасности» (Fuerza Pública de la República de Panamá).

В апреле 2010 года было создано Министерство общественной безопасности (Ministerio de Seguridad Pública), которому были подчинены все вооружённые военизированные формирования.

Современное состояние

По состоянию на 2011 год, военный бюджет составлял 230 млн долларов США. Вооружённых сил не имелось, общая численность вооружённых военизированных формирований составляла 12 тыс. человек.

• Национальная полиция: 11 тыс. человек (один батальон президентской гвардии, один батальон и 8 рот военной полиции, 18 рот полиции и подразделение специального назначения)
• Авиационная служба: 400 чел., на вооружении имеется несколько лёгких и транспортных самолётов (пять CASA C-212M, шесть T-35D "Pillán", один BN-2B, один PA-34, один Cessna 172, один Cessna 152), а также вертолёты (один S-76C, тринадцать UH-1H, шесть Bell 212 и два Bell 205)
• Морская служба: 600 чел., 5 больших и 13 малых патрульных катеров, а также 9 вспомогательных кораблей и катеров

Дополнительная информация

• с 2000 года профессиональным праздником Национальной полиции Панамы является "День полиции" ("El Día del Policía").

Литература и источники

• К. С. Тарасов. США и Латинская Америка: военно-политическое и военно-экономическое сотрудничество. М., 1972

Ссылки

• [www.policia.gob.pa/ POLICIA NACIONAL DE PANAMÁ] - официальный сайт Национальной полиции Панамы
• [armstrade.sipri.org/armstrade/page/trade_register.php Stockholm International Peace Research Institute (сведения о поставках вооружения и военной техники)] (англ.)

Отрывок, характеризующий Вооружённые силы Панамы

– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.