Вооружённые силы Румынии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Forţele Armate Române
Вооружённые силы Румынии

Герб вооружённых сил Румынии
Страна

Румыния Румыния

Подчинение

Министерство обороны Румынии

Численность

73 350[1]

Участие в

Русско-турецкая война 1877—1878
Вторая Балканская война
Первая мировая война (с 27.08.1916)
оккупация Бессарабии (1918)[2]
война против Венгерской Советской Республики (1919)
Вторая мировая война
война в Афганистане (2002-2014)
война в Ираке (2003-2009)

Вооружённые силы Румынии (рум. Forţele Armate Române) — совокупность войск Республики Румыния предназначенная для защиты свободы, независимости и территориальной целостности государства. Состоят из сухопутных войск, военно-морских и военно-воздушных сил.





История

Формирование армии началось одновременно с объединением Дунайских княжеств в единое государство.

В 1860 году было начато создание военно-морского флота.

В 1883 году Румыния заключила военный союз с Германской империей и Австро-Венгрией, имевший направленность против Российской империи. Этот договор оставался основой внешнеполитического курса страны на протяжении следующих 30 лет (только после окончания Второй Балканской войны начался отход Румынии от германо-австро-венгерского блока)[3].

В 1913 году в составе вооружённых сил был создан авиаотряд.

1914—1918

После начала Первой мировой войны правительство Румынии объявило о «вооружённом нейтралитете», однако военно-политическое руководство страны колебалось между присоединением к странам Антанты и присоединением к Центральным державам[3].

13 июня 1916 года правительство Румынии использовало войска для подавления антивоенного выступления населения: в городе Галац пехотная рота расстреляла 5-тысячную антивоенную демонстрацию (10 человек были убиты и 30 ранены)[3].

После успешного Брусиловского прорыва 14 (27) августа 1916 года правительство вступило в войну на стороне стран Антанты[3] и уже в августе 1916 года румынская армия предприняла наступление на Венгрию (вскоре приостановленное). Позднее, совершив перегруппировку сил, немецкие и австро-венгерские войска перешли в контрнаступление, заняв значительные территории Румынии. В декабре 1916 года был создан Румынский фронт. При помощи русских войск, дальнейшее продвижение Центральных держав было остановлено в декабре 1916 — январе 1917 года на рубеже реки Сирет.

26 ноября (9 декабря) 1917 года Румыния подписала перемирие с Центральными державами, а 24 апреля (7 мая) 1918 года заключила сепаратный мирный договор[3].

После начала гражданской войны в России румынские войска участвовали в иностранной военной интервенции на стороне стран Антанты[4].

В конце 1917 года румынские войска начали разоружать военнослужащих и захватывать имущество Румынского фронта русской армии, а также иных невоенных и общественных организаций России (в том числе, железных дорог и Российского Красного Креста)[4].

В декабре 1917 года румынские войска были введены на территорию Бессарабии, они начали разгонять местные Советы, расстреливали перешедших на сторону Советской власти военнослужащих и комиссаров. 15 декабря 1917 года Советская Россия направила правительству Румынии ноту протеста в связи с деятельностью румынских войск на территории Бессарабии[4]

1918—1938

В январе 1918 года румынские войска оккупировали Бессарабию[2][5][4][6].

5-9 марта 1918 было заключено соглашение между РСФСР и Румынией о очищении Румынией Бессарабии, в соответствии с которым правительство Румынии принимало на себя обязательства в двухмесячный срок вывести войска с территории Бессарабии (однако в дальнейшем, Румыния в одностороннем порядке отказалась от выполнения этого соглашения)[2].

В марте 1918 года на территории Бессарабии были созданы военно-полевые суды, в состав которых входили офицеры румынской армии. Военно-полевые суды использовались для осуществления террора в отношении противников румынской оккупации Бессарабии (только в 1920 году их начали заменять на военные трибуналы)[4]. Также румынские войска принимали участие в реквизициях продовольствия, скота и иной сельхозпродукции у населения Бессарабии[4].

7 декабря 1918 года румынские войска пересекли границу с Австро-Венгрией южнее города Брашов и заняли его. В тот же день они достигли реки Муреш и заняли города Клуж-Напока и Турда. В результате, к началу 1919 года Трансильвания и Буковина были заняты румынскими войсками и в дальнейшем — аннексированы Румынией (после окончания Первой мировой войны Антанта признала присоединение Бессарабии к Румынии)[5].

В январе 1919 года румынские войска подавили Хотинское восстание в Северной Бессарабии[4][6][7].

27 мая 1919 года румынские войска подавили Бендерское восстание[4][6].

В ноябре 1919 года было подавлено восстание 113-го Буковинского полка[6].

В январе 1920 года румынские войска воспрепятствовали переходу на территорию Румынии отступавших войск ВСЮР генерала Н. Н. Шиллинга - при их приближении к румынской границе румынские войска открыли винтовочно-пулемётный огонь, в результате которого белогвардейцы понесли значительные потери[8]. Сумевшие переправиться на территорию Румынии были интернированы в концлагерях (позднее, некоторое количество белоэмигрантов было зачислено в резервные части румынской армии и поставлено на довольствие)[9].

15-18 сентября 1924 года румынские войска подавили Татарбунарское восстание[6].

Всего в 1918 - 1924 гг. в Северной Буковине и Бессарабии имели место свыше 150 вооружённых выступлений, в подавлении которых участвовали румынские войска и полиция[6].

После начала в 1929 году мирового экономического кризиса экономическое положение Румынии осложнилось. Летом 1929 года после закрытия угольной шахты "Вулкан" в центре угольного района Жиу были уволены 3 тыс. шахтёров. Увольнение стало причиной забастовки шахтёров в посёлке Лупени с требованием повышения заработной платы и введения 8-часового рабочего дня, которая продолжалась с 5 до 7 августа 1929 года и была расстреляна румынскими войсками[10]. В начале 1930-х правительство Румынии увеличило военные расходы, численность армии была увеличена почти в два раза и превысила 300 тыс., гражданская авиация была передана в ведение военных властей[11].

1939—1945

В 1930-е годы началось сближение Румынии с Третьим Рейхом. В октябре 1940 года с разрешения правительства Румынии началось размещение немецких войск на территории Румынии[12].

Летом 1940 года в ходе возвращения Бессарабии и Северной Буковины в состав СССР румынские войска спешно отступили из Буковины и Бессарабии, оставляя вооружение и военное имущество. Советскими войсками было собрано и складировано 258 артиллерийских орудий, 40 миномётов, 1071 ручной пулемёт, 346 станковых пулемётов, 52 704 винтовок, 4480 пистолетов, 54309 ручных гранат, а также 73320 артиллерийских снарядов, 16907 миномётных мин и 15 млн. винтовочных патронов[13].

15-16 августа 1940 года И. Антонеску и К. Типпельскирх согласовали и утвердили план размещения немецких частей в Румынии. В октябре 1940 в Бухарест прибыла немецкая военная миссия, которую возглавлял генерал Ганзен, основной задачей которой была переподготовка румынской армии по немецкому образцу. По приказу начальника румынского генерального штаба Иоанициу немецким офицерам был предоставлен доступ во все румынские части. Миссия разработала план переподготовки офицерского состава румынской армии и план призыва 12 возрастов военнообязанных Румынии (с тем, чтобы к 1 июля 1941 года все военнообязанные были подготовлены в соответствии с уставами немецкой армии)[14]. Вслед за этим на территорию Румынии были введены немецкие "инструкторские" части, все расходы по содержанию которых взяло на себя правительство Румынии. В ноябре 1940 года Антонеску согласился на участие в войне в союзе с Германией в обмен на снабжение румынской армии немецким вооружением. 23 ноября 1940 года Румыния присоединилась к Тройственному пакту, в январе 1941 года началось стратегическое развёртывание румынской армии[15].

Зимой 1940/1941 года подразделения румынской армии осуществили провокацию на линии советско-румынской границы. 31 декабря 1940 на участке пограничной заставы пять румынских солдат перешли по льду реку Прут и начали вырубать кусты на советском берегу реки, за их действиями с немецкого берега вела наблюдение группа немецких офицеров. Командир пограничной заставы лейтенант В. М. Тужлов принял решение воспрепятствовать пересечению государственной границы и ночью оборудовал скрытый наблюдательный пункт. 1 января 1941 года пять румынских солдат вновь пересекли реку и начали вырубать кустарник. Советские пограничники открыли по нарушителям огонь, в результате два румынских солдата были убиты, а остальные бежали. В этот же момент по советским пограничникам открыли огонь с румынского берега реки Прут. На следующий день румынское командование придвинуло к линии границы пехотный полк, советское командование развернуло на восточном берегу реки артиллерию, однако после того, как представителям румынской стороны были предъявлены трупы двух солдат румынской армии, оставшиеся на советской территории, инцидент был урегулирован[16].

К началу Великой Отечественной войны к советско-румынской границе были стянуты 11-я немецкая армия и части 17-й немецкой армии, а также 3-я и 4-я румынские армии. 22 июня 1941 года румынские войска атаковали СССР совместно с немецкими войсками.

Помимо участия в боевых действиях на Восточном фронте, Румыния направила воинские части для несения охранно-полицейской службы и борьбы с партизанами на оккупированной территории СССР. В борьбе с советскими партизанами на оккупированной территории СССР участвовали три румынские дивизии (5-я, 6-я и 12-я), а также части 3-го румынского горнострелкового корпуса[17]

25 ноября 1941 года Румыния присоединилась к «Антикоминтерновскому пакту». После поражения Германии в Сталинградской битве, в ходе которой были разгромлены румынские войска, отношения между немецкими и румынским военно-политическим руководством ухудшились[18]

Весной 1944 года советские войска вышли к довоенной границе с Румынией, при этом, имело место ухудшение отношений между Румынией, Венгрией и Германией. 20 августа 1944 года началась Ясско-Кишинёвская операция.

23 августа 1944 года в результате Августовского восстания в Бухаресте был снят с должности и арестован Ион Антонеску, а король Михай I объявил о смене государственной политики, выходе Румынии из войны и формировании нового правительства.

  • в целом, с начала войны в 1941 году до перехода на сторону стран Антигитлеровской коалиции в 1944 году, только на Восточном фронте потери румынской армии составили 245 388 военнослужащих убитыми, умершими от ран и болезней и пропавшими без вести, а также 229 682 пленными[19]

Немецкие и венгерские войска немедленно начали боевые действия против Румынии и разоружение румынских воинских частей. Румынские войска начали боевые действия против немецких и венгерских частей. В целом, потери румынских войск в боевых действиях против немецких и венгерских войск в период после 23 августа 1944 года составили 129 316 человек (в том числе, 37 208 человек погибшими, умершими от ран и пропавшими без вести, 92 108 человек ранеными и заболевшими).[20]

В то же время, румынские военнослужащие продолжали участвовать в боевых действиях на стороне немецких войск. Осенью 1944 года в Австрии из военнослужащих 4-й румынской пехотной дивизии было начато формирование румынской дивизии СС. К началу 1945 года было сформировано два полка — 103-й полк истребителей танков (1-й румынский) и один гренадерский полк (2-й румынский). В марте 1945 года оба полка были направлены в Померанию и вошли в состав группы армий «Висла». В общей сложности, в подразделениях и войсках СС служило 5 тыс. румын[21] и 60 тыс. проживавших на территории Румынии немцев-«фольксдойче»[22]. Помимо войск и подразделений СС, румыны служили в составе разведывательно-диверсионных формирований абвера (созданный в январе 1945 года при абвергруппе-204 отряд «Вультурул» и др.[23])

1945—1990

После перехода Румынии на сторону антигитлеровской коалиции СССР оказал помощь в обеспечении вооружением румынских воинских формирований. Всего в период до 1 июля 1945 года было передано 24 шт. 122-мм гаубиц обр. 1938 г., 40 шт. дивизионных 76-мм орудий, 24 шт. полковых 76-мм орудий, 96 шт. противотанковых 45-мм орудий, 42 шт. 120-мм миномётов, 166 шт. батальонных 82-мм миномётов, 112 шт. 50-мм миномётов, 397 шт. противотанковых ружей, 18 шт. крупнокалиберных пулемётов, 222 шт. станковых пулемётов, 998 шт. ручных пулемётов ДП, 4935 шт. пистолетов-пулемётов, 10554 шт. винтовок и карабинов, 2346 шт. револьверов и пистолетов, 417 шт. 26-мм сигнальных пистолетов, 911 биноклей, 105 буссолей, 46 стереотруб и боеприпасы[24].

В период с мая 1955 г. до 1991 года Социалистическая Республика Румыния являлась членом Организации Варшавского договора. В этот период на вооружение румынской армии поступали вооружение и техника советского производства.

После 1990 года

С начала 1994 года Румыния активно участвовала в программе НАТО «Партнёрство ради мира» (Partnership for Peace), а 29 марта 2004 года — вступила в блок НАТО.

В ходе воздушной кампании НАТО против Югославии в 1999 году Румыния предоставила в распоряжение НАТО территорию и воздушное пространство.

После начала летом 1999 года операции НАТО по стабилизации обстановки в Косово и Метохии, Румыния направила военнослужащих в состав контингента KFOR.

Румыния принимала участие в войне в Афганистане с июля 2002 года[25], в 2009 году румынский контингент ISAF был увеличен с 962 до более чем 1500 военнослужащих[26]. По состоянию на начало сентября 2013 года численность румынского контингента ISAF составляла 1600 военнослужащих[25]. На протяжении войны основная часть румынского контингента ISAF находилась в провинции Забул. В июне 2014 года Румыния начала выводить военный контингент из Афганистана[27]. Потери румынского контингента в Афганистане составили не менее 21 военнослужащих погибшими (по другим данным — не менее 26 погибшими и умершими от ран) и не менее 131 ранеными.

15 ноября 2002 года Венгрия, Румыния, Словакия и Украина создали многонациональный инженерный батальон «Тиса» четырёхротного состава (от Румынии в состав батальона вошла одна инженерная рота)[28].

Румыния принимала участие в войне в Ираке с 2003 года до 20 августа 2009 года[29]. Потери румынского контингента в Ираке составили 3 военнослужащих погибшими и не менее 11 ранеными.

Современное состояние

В 2006 году отменена всеобщая воинская обязанность, состоялся переход к контрактной армии[30][31].

Организационная структура

Сухопутные войска

Военно-морские силы

Военно-воздушные силы

Напишите отзыв о статье "Вооружённые силы Румынии"

Примечания

  1. The military balance 2010 стр 157
  2. 1 2 3 Бессарабия // Большая энциклопедия (в 62-х тт.). / редколл., гл. ред. С. А. Кондратов. том 6. М., ТЕРРА, 2006. стр.39
  3. 1 2 3 4 5 В. Н. Виноградов. Об участии Румынии в первой мировой войне // «Вопросы истории», № 8, 1982. стр.56-69
  4. 1 2 3 4 5 6 7 8 В. Н. Лунгу. Установление в Бессарабии оккупационного режима королевской Румынии // "Вопросы истории", № 10, 1982. стр.18-30
  5. 1 2 "Румыния, оказавшаяся столь бездарным союзником России в войне против Германии, Австро-Венгрии и даже Болгарии, в 1918 г. воспользовалась слабостью своей недавней союзницы и покровительницы с целью создания за её счет "Великой Румынии". В период гражданской войны она приняла участие в интервенции в Советскую Россию, оккупировав в январе 1918 г. Бессарабию и разыграв комедию о якобы её "добровольном" присоединении к Румынии"
    д. ист. н. Е. С. Сенявская. Союзники Германии в двух мировых войнах в сознании российской армии и общества // журнал "Вопросы истории", № 11, ноябрь 2006. стр.92-103
  6. 1 2 3 4 5 6 Украинская Советская Социалистическая Республика. Энциклопедический справочник. / редколл., предс. Ф. С. Бабичев. Киев, Главная редакция Украинской советской энциклопедии, 1987. стр.112-115, 121
  7. Хотинское восстание 1919 // Советская историческая энциклопедия / редколл., гл. ред. Е. М. Жуков. том 15. М., государственное научное издательство «Советская энциклопедия», 1973. стр.646-647
  8. Е. И. Тимонин. Исторические судьбы русской эмиграции (1920 - 1945-е гг.). Омск, изд-во СибАДИ, 2000. стр.41
  9. Е. И. Тимонин. Исторические судьбы русской эмиграции (1920 - 1945-е гг.). Омск, изд-во СибАДИ, 2000. стр.53
  10. Лупенский расстрел 1929 // Советский энциклопедический словарь. редколл., гл. ред. А. М. Прохоров. 4-е изд. М., "Советская энциклопедия", 1986.
  11. С. И. Самойлов. Подъем революционного рабочего движения в Румынии в годы мирового экономического кризиса 1929-1933 // "Вопросы истории", № 8, 1954. стр.33-47
  12. Энциклопедия Второй мировой войны. Сражения на южном направлении. май 1940 — июнь 1941. / пер. с англ. М. Р. Телесина и В. Д. Тарасова. М., ООО ТД «Издательство „Мир Книги“», 2007. стр.65
  13. История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941-1945 (в шести томах). / редколл., П.Н. Поспелов и др. том 1. М., Воениздат, 1960. стр.282
  14. А. А. Шевяков. Превращение гитлеровцами Румынии в плацдарм для нападения на СССР // журнал "Новая и новейшая история", № 4, 1962. стр.103-111
  15. Всемирная история (в 10 тт.) / редколл., гл. ред. В.В. Курасов. том 10. М., "Мысль", 1965. стр.85
  16. Пограничники. сб., сост. Г. Ананьев, М. Смирнов. М., "Молодая гвардия", 1974. стр.228-230
  17. П.К. Пономаренко. Всенародная борьба в тылу немецко-фашистских захватчиков 1941-1944. М., "Наука", 1986. стр.377
  18. Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., изд-во АПН «Новости», 1971. стр.425
  19. М. И. Семиряга. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., РОССПЭН, 2000. стр.858
  20. Россия и СССР в войнах ХХ века. Статистическое исследование. / под общей редакцией проф. Г. Ф. Кривошеева. М.:ОЛМА-ПРЕСС, 2001. стр.450
  21. М. И. Семиряга. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., РОССПЭН, 2000. стр.414-415
  22. Роман Пономаренко. «Советские немцы» и другие фольксдойче в войсках СС. М.: Яуза-пресс, 2014.
  23. Диверсанты Третьего рейха. / колл. авт., М., ЭКСМО, Яуза, 2003. стр.263-264
  24. Из ведомости Главного Артиллерийского Управления Красной Армии об отпущенном вооружении румынским воинским формированиям за период с октября 1943 по 1 июля 1945 г. // Освободительная миссия Советских Вооружённых Сил в Европе во второй мировой войне: документы и материалы. М., Воениздат, 1985. стр.96
  25. 1 2 Румыния // «Зарубежное военное обозрение», № 9 (798), сентябрь 2013. стр.91
  26. Tony Perry. [articles.latimes.com/2010/aug/19/world/la-fg-afghanistan-romania-20100819 Romania shows its support for the U.S.-led mission in Afghanistan] // «Los Angeles Times» от 19 августа 2010
  27. [www.rosbalt.ru/main/2014/06/29/1285900.html Премьер-министр Румынии попал под обстрел в Афганистане] // "Росбалт" от 29 июня 2014
  28. [www.regnum.ru/news/polit/735235.html Международный инженерный батальон на Украине посетила делегация военных Венгрии] // REGNUM от 8 ноября 2006
  29. [www.regnum.ru/news/1198076.html Румыния полностью вывела свои войска из Ирака] // REGNUM.RU от 21 августа 2009
  30. [topwar.ru/12097-10-stran-otkazavshihsya-ot-voinskogo-prizyva-za-poslednie-5-let.html 10 стран, отказавшихся от воинского призыва за последние 5 лет], Военное образование (07.03.2012).
  31. [milpress.ru/archives/138 Призыв в армию и сроки службы в странах мира]

Ссылки

  • [www.mapn.ro/ Официальная страница министерства национальной обороны Румынии]  (рум.)  (англ.)
  • [www.defense.ro/ Официальная страница главного штаба Румынии]  (рум.)  (англ.)
  • [web.archive.org/web/20060111150926/www.mapn.ro/download/grade.pdf Воинские звания в Вооружённых силах Румынии]  (рум.)
  • [www.mapn.ro/fotodb/Heraldica Румынская военная геральдика]  (рум.)  (англ.)

Отрывок, характеризующий Вооружённые силы Румынии

Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.