Воробьёв, Дмитрий Демьянович
| Воробьёв Дмитрий Демьянович | |||||||||
 | |||||||||
| Дата рождения | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | |||||||||
| Место смерти | |||||||||
| Принадлежность | |||||||||
| Звание | |||||||||
| Сражения/войны |
Советско-финская война, | ||||||||
| Награды и премии |
Медали | ||||||||
Дмитрий Демьянович Воробьёв (1905—?) — советский военачальник, полковник (13 октября 1942).
Содержание
Биография
Родился 14 июня 1905 года в Смоленске.
До службы в армии работал на лесопильном заводе в Смоленске. 5 сентября 1925 года поступил курсантом в Смоленскую пехотную школу им. А. Ф. Мясникова, а после её расформирования в октябре 1926 года переведен в Рязанскую пехотную школу им. К. Е. Ворошилова. После окончания школы, в октябре 1928 года был направлен в 10-й Туркестанский стрелковый полк 4-й Туркестанской стрелковой дивизии, где служил в должностях командира пулеметного взвода, командира и политрука стрелковой и учебной рот, временно исполнял должность помощника начальника штаба полка. С февраля по июнь 1932 года Воробьёв прошел переподготовку на курсах «Выстрел». В марте 1935 года был переведен начальником полковой школы в 47-й стрелковый полк 16-й стрелковой дивизии им. В. И. Киквидзе. С апреля 1936 года командовал батальоном в 32-м стрелковом полку 11-й стрелковой дивизии. С ноября 1937 по сентябрь 1938 года снова обучался на курсах «Выстрел», после чего был назначен начальником учебной части курсов младших лейтенантов. С апреля 1939 года Дмитрий Воробьев исполнял должность начальника штаба 273-го горнострелкового полка 104-й горнострелковой дивизии. В составе 14-й армии участвовал в Советско-финляндской войне 1939-1940 годов. В октябре 1940 года майор Д. Д. Воробьев был назначен командиром 468-го стрелкового полка 111-й стрелковой дивизии Архангельского военного округа.
Великая Отечественная война
Участник Великой Отечественной войны с самого начала. С 1 июля 111-я стрелковая дивизия в составе 41-го стрелкового корпуса была включена в 11-ю армию и заняла оборону от город Остров до стыка границ Латвии и Эстонии. Затем её части с боями отходили от Пскова к Лужской оборонительной полосе. В сентябре части дивизии вели боевые действия в условиях окружения, в начале октября прорвались из окружения и до середины ноября находились в резерве, доукомплектовываясь личным составом и техникой. Затем дивизия вошла в состав 52-й армии Волховского фронта. С января 1942 года подполковник Д. Д. Воробьев исполнял должность заместителя командира этой же дивизии и в составе 2-й ударной (с 20 января) и 59-й (с 19 февраля) армий участвовал в Любанской наступательной операции. С 24 апреля подполковник Воробьев стал командиром 44-й стрелковой дивизии, которая воевала в составе 4-й армии Волховской группы войск Ленинградского фронта. В ноябре 1942 года он был направлен на учебу в Высшую военную академию им. К. Е. Ворошилова, по окончании которой в марте 1943 года назначается командиром 4-й стрелковой дивизии, формировавшейся в осковском военном округе. 3 июня она вошла в 11-ю армию и с 12 июня в составе войск Западного, а с 30 июля — Брянского фронтов участвовала в Курской битве, Орловской и Брянской наступательных операциях. С 24 октября 1943 года дивизия вошла в состав 11-й армии Белорусского фронта и участвовала в Гомельско-Речицкой наступательной операции. В начале ноября за халатное отношение к службе и низкую дисциплину в дивизии, Д. Д. Воробьев был от должности отстранен и отдан под суд.
Приговором Военного трибунала Белорусского фронта от 24 декабря 1943 года Дмитрий Демьянович Воробьёв был приговорен по статье 193-17а УК к пяти годам тюремного заключения условно с испытательным сроком на один год.[1] 13 января 1944 года он был назначен заместителем командира 172-й стрелковой дивизии, входившей в состав 65-й армии, а 22 января перевёлся на такую же должность в 354-ю стрелковую Калинковичскую дивизию. 26 ноября 1944 года полковник Д. Д. Воробьев был переведен на должность заместителя командира 162-й стрелковой дивизии, которая 31 декабря была включена в 70-ю армию 2-го Белорусского фронта и в её составе воевала до конца войны.
После войны
После окончания войны, с 23 июня по 2 августа 1945 года Воробьев находился на лечении в госпитале, затем состоял в распоряжении Главного управления кадров НКО. В феврале 1946 года был назначен заместителем начальника Куйбышевских КУОС в городе Балашов Саратовской области. С сентября 1946 года проходил службу на этих же курсах начальником тактического цикла, а с января 1947 года — начальником общевойскового цикла.
5 марта 1954 года полковник Воробьев был уволен в запас. Сведений о дальнейшей судьбе не имеется.
Награды
- Награждён орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Кутузова 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды, а также медалями.
Источник
- Комдивы, том 3. Москва, «Кучково поле», 2014.
Напишите отзыв о статье "Воробьёв, Дмитрий Демьянович"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=-j_WTdOoX5sC&pg=PA738&lpg=PA738&dq=%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B1%D1%8C%D0%B5%D0%B2+%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9+%D0%B4%D0%B5%D0%BC%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&source=bl&ots=NKKu9SffV7&sig=c7NnFBqNKGy9C6i-ELKAav9lETc&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwj3rYeigq7KAhUKnHIKHQeuCacQ6AEIJjAC#v=onepage&q=%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B1%D1%8C%D0%B5%D0%B2%20%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9%20%D0%B4%D0%B5%D0%BC%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87&f=false Воробьёв Дмитрий Демьянович]
Ссылки
- [pamyat-naroda.ru/commander/1590/ Воробьев Дмитрий Демьянович]
Отрывок, характеризующий Воробьёв, Дмитрий Демьянович
– Ну, еще одну карточку.– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
