Воробьёв, Пётр Петрович

Пётр Петрович Воробьёв
Дата рождения	28 октября 1920(1920-10-28)
Место рождения	Чебоксары, Чувашская АССР, СССР
Дата смерти	28 октября 1941(1941-10-28) (21 год)
Место смерти	в районе деревни Калистово Волоколамского района Московской области, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1937—1941
Звание	старший лейтенант
Часть	4-я танковая бригада
Сражения/войны	Великая Отечественная война Битва за Москву
Награды и премии

Пётр Петро́вич Воробьёв (28 октября 1920 — 28 октября 1941) — советский офицер, участник Великой Отечественной войны. Мастер танкового боя, его личный счёт составил 14 танков и самоходных орудий, а также 3 бронетранспортёра противника.

Биография

Родился в 1920 году в городе Чебоксары. В 1937—1939 годах окончил Ульяновское танковое училище.

9 октября 1941 года лейтенант П. П. Воробьёв в одном бою на Брянском фронте записал на свой счёт 9 танков и 3 бронетранспортёра противника. В этот день в районе деревни Шеино Орловской области немецкие войска вышли на позиции 4-й танковой бригады (полковник М. Е. Катуков). Танки бригады занимали позиции в засадах. После неудачной попытки пробить оборону группы Д. Ф. Лавриненко, направление удара было перенесено левее засады Лавриненко, на участке, где занимала оборону рота танков БТ-7 лейтенанта К. М. Самохина. В течение полуторачасового боя сложилась критическая ситуация, был тяжело ранен командир 2-го батальона майор А. А. Рафтопулло. В этот момент в бой был отправлен резерв из трёх танков, в числе которых был танк лейтенанта П. П. Воробьёва (помимо танков старшего лейтенанта А. Ф. Бурды и старшего сержанта Фролова). Скрытно выйдя во фланг колонны бронетехники противника, выдвигавшейся к позициям К. М. Самохина, танкисты подошли на расстояние прямого выстрела. В результате, 11 танков противника было уничтожено, а остальные повернули назад.

В конце октрября 1941 года 4-я танковая бригада в составе Западного фронта обороняла рубеж к северу от шоссе Волоколамск—Москва, проходивший через села Моисеевка, Ченцы, Большое Никольское, Тетерино, разъезд Дубосеково, вместе с частями 316-й стрелковой дивизии (генерал-майор И. В. Панфилов) и кавалерийской группой (генерал-майор Л. М. Доватор). Заняв Волоколамск, немецкие войска готовили удар по правому флангу 316-й стрелковой дивизии и для этой цели сосредоточили свои силы в деревне Калистово, северо-восточнее Волоколамска. Генерал-майор И. В. Панфилов решил нанести удар по этому селу и попросил полковника М. Е. Катукова поддержать его танками.

28 октября 1941 года старший лейтенант, командир 2-го танкового батальона 4-й танковой бригады П. П. Воробьёв, сменивший выбывшего из строя по ранению майора А. А. Рафтопулло, получил боевую задачу от командира бригады полковника М. Е. Катукова по оказанию непосредственной поддержки пехоты при атаке на деревню Калистово (Волоколамский район Московской области). Группа из четырёх Т-34 ворвалась в Калистово и уничтожила несколько танков и орудий. Назад благополучно вернулись три машины, но машина командира получила повреждения и была обездвижена в деревне. Когда механик-водитель Добродеев устранил повреждения, уже стемнело. Поскольку работала только задняя передача, танк Воробьёва задним ходом попытался выйти к своим, но на окраине деревни крепко влез в болото. Танк окружили немецкие автоматчики. Члены экипажа смогли выбраться через нижний люк, а П. П. Воробьёв попытавшись вылезть через верхний, был прошит автоматной очередью.

Похоронен в деревне Калистово, перезахоронен в братской могиле в посёлке Ивановское Волоколамского района Московской области.

По оценке М. Е. Катукова, атака деревни Калистово, проведённая без достаточной подготовки, имела только местный успех. П. П. Воробьёва на посту командира танкового батальона заменил А. Ф. Бурда.

Всего за четыре месяца войны личный счёт П. П. Воробьёва составил 14 танков и самоходных орудий, а также 3 бронетранспортёра противника. За боевые подвиги П. П. Воробьёв Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 января 1942 года был награждён орденом Ленина.

Награды

• орден Ленина (11 января 1942, посмертно)

Память

Приказом 1-й гвардейской танковой бригады № 073 от 07.05.1943 г. гвардии старший лейтенант П. П. Воробьёв зачислен посмертно в списки личного состава 2-го танкового батальона.

В посёлке Ивановское Волоколамского района его именем названа улица, на ней в день 40-летия битвы под Москвой (30 декабря 1981 года) установлена мемориальная доска, изготовленная ветеранами бригады.

Семья

Жена — Лидия Ивановна Воробьёва (Русанова), сын — Юрий Петрович, по состоянию на 1985 год проживал в городе Киеве.

Литература

• Барятинский М. Б. Советские танковые асы. — М.: Эксмо, 2008. — С. 194. — (Танки в бою). — 5000 экз. — ISBN 978-5-699-25290-9.
• Книга памяти. Чувашская республика. Том 6. С. 325.
• Давыдов В. А., Ярошенко В. В. [ta-1g.narod.ru/mem/kn_pam/ogl.html Книга памяти первогвардейцев-танкистов 1941-1945 гг]. — Издание второе, исправленное. — Калуга, 2007.
• Шумилов В. Е. Во имя жизни // [samsv.narod.ru/Book/Shumilov/chap16.html Раздумье у рейхстага]. — Воронеж, 2000.

Ссылки

• [www.tankfront.ru/snipers/ussr/vorobiev_pp.html Воробьёв Петр Петрович] на сайте «Танковый фронт».
• [ta-1g.narod.ru/mem/kn_pam/kn-p8.html#ре Рейд на Калистово (1941)]

Отрывок, характеризующий Воробьёв, Пётр Петрович

– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.