Уголовный жаргон
| Уголовный жаргон | |
| Страны: |
Россия и страны постсоветского пространства |
|---|---|
| Общее число говорящих: |
несколько сотен тысяч |
| Классификация | |
| Категория: | |
|
Контактный язык на основе русского языка и заимствованиями из украинского и идиша. | |
| Письменность: |
часто бесписьменный, (кириллица) |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Уголо́вный, блатно́й или воровско́й жарго́н (правильнее это явление называть «арго») — социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, профессиональных преступников и/или заключённых исправительных учреждений. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально идентифицировать участников преступного сообщества как обособленную часть социума, противопоставляющую себя законопослушному обществу. Использование терминов и выражений также имеет цель затруднить понимание смысла беседы или общения между деклассированными элементами со стороны непосвящённых. Воровской жаргон, как правило, отражает внутреннюю иерархию преступного мира, закрепляя наиболее обидные и оскорбительные слова, клички и т. д. за теми, кто находится на самой низкой ступени иерархии, а самые «уважительные» слова и выражения — за теми, кто имеет наибольшую власть и влияние.
Уголовная среда ещё в XIX веке (а, возможно, и ранее) переняла арго, первоначально использовавшееся бродячими торговцами офенями (отсюда и происходит слово «феня»). Российский воровской жаргон включает также слова из идиш, украинского и других языков.
В 1930—1950-е в СССР были репрессированы и оказались в местах лишения свободы многие учёные, писатели, поэты (например, Осип Мандельштам, Дмитрий Лихачёв, Александр Солженицын, Варлам Шаламов), в 1960—1980-е — правозащитники (например, Анатолий Марченко, Юрий Орлов). Они описали тюремный быт и используемую там речь. Отчасти по этой причине, а также потому, что через советские места лишения свободы прошла достаточно немалая часть населения страны[1], многие слова воровского жаргона стали известны и перешли в разговорный и даже литературный русский язык. В начале 2016 г. Минюст РФ ввел новые правила содержания в следственных изоляторах (СИЗО), запрещающие подследственным в том числе уголовный («блатной») жаргон[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Уголовный жаргон"
Примечания
- ↑ Александр Малахов. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=591794&print=true «Под тенью фени»] // Журнал «Коммерсантъ-Деньги» № 28 от 18.07.2005, стр. 81.
- ↑ [rg.ru/2016/01/14/sizo.html Сядут культурно] // Российская Газета
Ссылки
- Корявцев П. М. [web.archive.org/web/20110811140451/antisys.narod.ru/bf.html Отдельные вопросы этимологии блатной фени]. С-Пб.: 2006.
- Грачёв М., Гуров А. И., Рябинин В. [web.archive.org/web/20061008225137/plutser.ru/slovari_argo_20v/slovar_argo_grachev_gurov_rjabinin Словарь уголовного жаргона.] 1991 г.
- Николаева Т. М. [www.philology.ru/linguistics2/nikolaeva-04.htm Бодуэн де Куртенэ — редактор словаря В. Ф. Трахтенберга «Блатная музыка» («Жаргон тюрьмы»)]
- [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/ARGO.html#1008582-L-106 «Арго»] // «Кругосвет»
- Александр Малахов. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=591794&print=true «Под тенью фени»] // Журнал «Коммерсантъ-Деньги» № 28 от 18.07.2005, стр. 81
- Margarita Nadel-Czerwinska. [web.archive.org/web/20030228013423/www.nicomant.fils.us.edu.pl/mnt/1999-1/4fenja.html «Русская „феня“ как активный словарь манипуляций и подавления личности (маргинальное сознание и вербализация статусных отношений)»]
- [www.ruthenia.ru/apr/textes/polivan/poliv7.htm Стук по блату] // Поливанов Е. Д. За марксистское языкознание. М.: Федерация, 1931. С. 152—160.
- Влас Михайлович Дорошевич. «Сахалин (Каторга)». «Язык каторги» // Новодворский В., Дорошевич В. Коронка в пиках до валета. Каторга. — СПб.: Санта, 1994. — 20 000 экз. — ISBN 5-87243-010-8 (Викитека)
- [www.russki-mat.net/argot/Blat.php Словари блатного жаргона, 1859—1927 гг.]
Отрывок, характеризующий Уголовный жаргон
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
