Воронежско-Касторненская операция (1943)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Воронежско-Касторненская операция
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата

24 января17 февраля 1943 года

Место

Черноземье, СССР

Итог

Победа СССР

Противники
СССР Германия
Венгрия
Командующие
Голиков, Филипп Иванович
Макс Андреевич Рейтер
Ганс фон Зальмут — до 3 февраля 1943 г.
Вальтер Вайс — с 3 февраля 1943 г.
Силы сторон
Воронежский фронт,
Брянский фронт
остатки 2-й армии
2-я немецкая армия

Всего: 125 тыс. чел.,
более 2100 орудий и миномётов,
65 танков[1]

Потери
неизвестно 17 тысяч человек убитыми, более 86[2] тысяч пленных по данным советской стороны
 
Великая Отечественная война

Вторжение в СССР Карелия Заполярье Ленинград Ростов Москва Горький Севастополь Барвенково-Лозовая Демянск Ржев Харьков Воронеж-Ворошиловград Сталинград Кавказ Великие Луки Острогожск-Россошь Воронеж-Касторное Курск Смоленск Донбасс Днепр Правобережная Украина Крым Белоруссия Львов-Сандомир Яссы-Кишинёв Восточные Карпаты Прибалтика Курляндия Бухарест-Арад Болгария Белград Дебрецен Гумбиннен-Гольдап Будапешт Апатин-Капошвар Польша Западные Карпаты Восточная Пруссия Нижняя Силезия Восточная Померания Моравска-Острава Верхняя Силезия Балатон Вена Берлин Прага

Воронежско-Касторненская операция (24 января — 2 февраля 1943) — фронтовая наступательная операция вооружённых сил СССР против войск Германии и Венгрии в ходе Великой Отечественной войны. Часть Воронежско - Харьковской стратегической наступательной операции.





Предыстория

Блестящие результаты Острогожско-Россошанской операции создали благоприятные условия для разгрома противника на участке Воронеж — Касторная. Здесь на фронте более 300 км сосредоточились основные силы 2-й немецкой армии в составе 12 дивизий. В результате Острогожско-Россошанской операции эти войска противника были зажаты советскими войсками с трёх сторон.

По замыслу Воронежско-Касторненская операция была классическим маневром на окружение. Точкой приложения сил был избран поселок и железнодорожный узел Касторное, в основании выступа. С севера на поселок должны были наступать 13-я Брянского фронта и 38-я армия Воронежского фронта, с юга 40-я армия Воронежского фронта. Соединение их в районе Касторного позволяло отсечь основные силы немецкой 2-й армии и уничтожить их в «котле». Одновременно 60-я армия должна была наступать на Воронеж строго с востока, охватив город с юга и севера и взяв войска противника в «клещи».

Операцию облегчал тот факт, что после Острогожско-Россошанской операции южный фланг немецкой 2-й армии был серьёзно ослаблен. Позиции на южном фасе выступа занимали подразделения, безуспешно наносившие контрудар во время Острогожско-Россошанской операции (группа «Зиберт», включавшая 68-ю и 57-ю пехотные дивизии).

Первый этап операции. Окружение частей 2-й немецкой армии

24 января 1943 года началось наступление на южном фланге (40-я армия, 4-й танковый корпус).

Наступление 40-й армии развивалось медленно. Метель (и, как следствие, плохая видимость) снизила эффективность артподготовки. Наступающие были вынуждены преодолевать глубокие снежные заносы. Тем не менее, 25 января сопротивление противника было сломлено, 4-й танковый корпус ворвался в Горшечное.

25 января 60-я армия перешла в наступление с востока, и полностью очистила от немцев Воронеж.

26 января началось наступление северного фланга советских войск — 13-й и 38-й армий. По сравнению с предыдущими днями сражения, погода улучшилась, что позволило поддержать наступление авиацией в лице 15-й воздушной армии. К исходу дня оборона немецких войск была прорвана.

К вечеру 26 января за спиной немецких войск к западу от Воронежа ещё оставался коридор шириной около 60 км. Запечатать намечающееся окружение могли танковые части. 27 января 4-й танковый корпус генерала Кравченко(усиливавший 40-ю армию) нанёс глубокий удар на север. Поскольку подача топлива корпусу была затруднена снежными заносами, снабжение частично осуществлялось самолетами У-2. Корпусу удалось к вечеру 27 числа выйти на южные окраины Касторного — «точки рандеву» наступающих армий. На следующий день к посёлку подошли передовые отряды 13-й и 38-й армий с севера и востока соответственно. Начался штурм посёлка. 29 января Касторное было взято. Таким образом, коммуникации восьми дивизий Вермахта и двух венгерских дивизий (в составе двух армейских корпусов — 7-го и 13-го) оказались перерезаны.

Развитие наступления РККА. Прорыв остатков окружённых войск из «котла»

Окружение между Касторным и Воронежем крупных сил вермахта открыло перспективу освобождения значительной территории. Ставка сочла необходимым продвинуть войска двух фронтов на максимальную глубину прежде, чем противник сумеет выстроить устойчивый фронт взамен рухнувшего. По этой причине задействованные в операции войска разворачивались на запад для наступления на Старый Оскол, Курск и Харьков. Уничтожение окруженной группировки возлагалось на 38-ю армию, которая после завершения сражения должна была присоединиться к удару на Харьков. Уничтожение остатков разбитых немецких корпусов перестало быть приоритетной задачей.

Такое распределение сил привело к относительно успешному прорыву остатков 2-й армии из окружения. 29 января им удалось выбить советские части из Горшечного (населённый пункт к югу от Касторного). Дальнейший прорыв из «котла» немцы вели тремя отдельными группами. Группа Бекемана включала остатки 75-й, 340-й, 377-й немецких дивизий и обе венгерские дивизии — 6-ю и 9-ю, и насчитывала около 10 тысяч человек. Группа Зиберта состояла из остатков 57-й, 68-й и 323-й пехотных дивизий, около 8 тысяч солдат и офицеров. Группа Гольвитцера включала остатки 26-й и 88-й пехотных дивизий. Окружение постепенно смещалось на запад, в итоге 12—15 февраля потрепанные группы Гольвитцера и Зиберта вышли из окружения в районе Обояни. Группа Бекемана была отсечена и разгромлена. Таким образом из 125 тыс. человек из окружения смогли вырваться менее 25 тыс. Все складские запасы и тяжёлое вооружение было потеряно.

В этих боях большие потери понес командный состав окружённых частей. 27 января был тяжело ранен, и спустя четыре дня умер командир 82-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Альфред Бентш (Baentsch). Также в котле был убит командир 377-й пехотной дивизии генерал-майор Адольф Лехнер (Lechner). Также 2 февраля погиб командир 323-й пехотной дивизии оберст Андреас Небауер (Nebauer).

Пока длилось сражение с окруженными частями, 40-я и 60-я армии очистили от противника Белгород и Курск, а 16 февраля 38-я армия подошла к Обояни и к утру 18 февраля выбила оттуда остатки вырвавшихся из окружения частей.

Итоги операции

В результате операции была разгромлена крупная группировка Вермахта и освобождена большая часть Воронежской и Курской областей, в частности города Старый Оскол и Воронеж. Немецкий фронт на данном направлении рухнул, в нём образовалась 400-километровая брешь от Ливен до Купянска. Немецкие и венгерские войска потеряли только пленными 86 тыс. человек[2]. Кроме того, успешное окружение войск противника позволило сравнительно легко освободить Курск и Белгород. Войска Оси понесли крайне тяжёлые потери, лишились почти всей техники и большей части личного состава.

Курт Типпельскирх итог сражения оценивает следующим образом:

Потери 2-й немецкой армии были очень большими, на 2-ю венгерскую армию вообще больше не приходилось рассчитывать. Введённый в её полосе немецкий армейский корпус отошел с боями за реку Оскол. Остатки Альпийского корпуса и 24-го танкового корпуса также не могли больше вести боевые действия.

— Курт Типпельскирх. История Второй мировой войны.с 362 [3]

Напишите отзыв о статье "Воронежско-Касторненская операция (1943)"

Примечания

  1. Лубченков Ю. Н. 100 великих сражений Второй мировой. М.:Вече, 2008. С. 232
  2. 1 2 Шефов Н. А. «Битвы России». М.: АСТ, 2002, с. 108.
  3. Курт Типпельскирх. История Второй мировой войны. М: АСТ, 2001. — с. 362

Литература

  • David Glantz. From the Don to the Dnepr: Soviet Offensive Operations, December 1942-August 1943 (1991) ISBN 0-7146-3350-X.
  • Исаев А. В. Когда внезапности уже не было. М.: Яуза, Эксмо, 2006. — 480 с, ил. // ISBN 5—699—11949—3
  • Казаков М. И. Над картой былых сражений. М.: Воениздат, 1971.

Отрывок, характеризующий Воронежско-Касторненская операция (1943)

«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.