Воронина, Зинаида Борисовна

Зинаида Воронина
Личная информация
Полное имя	Зинаида Борисовна Воронина
Гражданство	СССР СССР
Клуб	«Динамо» (Московская область)
Дата рождения	10 декабря 1947(1947-12-10)
Место рождения	г. Йошкар-Ола, Марийская АССР, СССР
Дата смерти	17 марта 2001(2001-03-17) (53 года)
Место смерти	г. Балашиха, Московская область, СССР
Награды и медали Олимпийские игры Золото Мехико 1968 команда Серебро Мехико 1968 многоборье Бронза Мехико 1968 опорный прыжок Бронза Мехико 1968 брусья Чемпионаты мира Серебро Дортмунд 1966 команда Бронза Дортмунд 1966 вольные Золото Любляна 1970 команда Бронза Любляна 1970 многоборье Бронза Любляна 1970 брусья Бронза Любляна 1970 вольные Чемпионаты Европы Серебро Амстердам 1967 многоборье Бронза Амстердам 1967 бревно Бронза Амстердам 1967 вольные Правительственные награды

Зинаида Борисовна Воронина (Дружинина; 10 декабря 1947, г. Йошкар-Ола, Марийская АССР, СССР — 17 марта 2001, г. Балашиха, Московская область, СССР) — советская гимнастка, олимпийская чемпионка 1968, чемпионка мира, заслуженный мастер спорта СССР.

Биография

Родилась в Йошкар-Оле. Училась в школе № 1. Там её и заметила Антонина Михайловна Левшевич, ставшая первым тренером Зины по гимнастике. В 1965 году Зинаида переехала в Москву, где вошла в состав «Динамо». После этого с ней стал работать тренер Владимир Шелковников.

На Олимпиаде 1968 года в Мехико завоевала четыре медали, в том числе золото в командном первенстве.

Зинаида Воронина являлась супругой олимпийского чемпиона Михаила Воронина. От него в 1969 году родила сына Дмитрия. Спустя всего 2 года супруги развелись. С тех пор Воронину всё чаще замечали в пристрастии к алкоголю . Она совсем забросила тренировки. Двухлетний сын остался жить с отцом. С 1986 по 1992 год Воронина работала на Балашихинском литейно-механическом заводе земледелом. Жила на «13 линии», недалеко от Салтыковки.

Похоронена на Туруновском кладбище в Йошкар-Оле. Именем Зинаиды Ворониной названа Специализированная детско-юношеская гимнастическая школа олимпийского резерва города Йошкар-Ола.

Спортивные достижения

Олимпийские игры

Год	Абсолютное	Командное	Опорный прыжок	Брусья	Бревно	Вольные упражнения
1968	2	1	3	3	15	4

Выступления на чемпионатах мира и Европы и первенствах СССР:

Год	Первенство	Абсолютное	Командное	Опорный прыжок	Брусья	Бревно	Вольные упражнения
1966	Чемпионат мира	10	2				3
	Чемпионат СССР	5		3	5		2
	Кубок СССР	3
1967	Чемпионат Европы	2		6	4	3	3
	Чемпионат СССР			3		3	3
1968	Чемпионат СССР	2		1	2	5	1
	Кубок СССР	1
1970	Чемпионат мира	3	1		3		3
	Чемпионат СССР	2		2	3	3	3
	Кубок СССР	2

Награды

• Звание заслуженный мастер спорта СССР (1968).
• Орден «Знак Почета»

Ссылки

• Воронина Зинаида Борисовна — статья из Большой олимпийской энциклопедии (М., 2006)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/vo/zinaida-voronina-1.html Зинаида Воронина] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [www.peoples.ru/sport/gymnastics/zinaida_voronina/history.html Зинаида Воронина. Без страховки (газета «Трибуна», 2001 год)]

Отрывок, характеризующий Воронина, Зинаида Борисовна

– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.