Воронов, Александр Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Александр Петрович Воронов (1894, Гавриловское, Галичский уезд, Костромская губерния (ныне: Галичский район, Костромская область) — 27 октября (10 ноября) 1917, Москва) — младший унтер-офицер команды двинцев.

Родился в селе Гавриловском Галичского уезда Костромской губернии.

Окончил три класса церковно-приходской школы.

С 13-ти лет начал работать на стройках Петербурга. Затем поступил на завод.

В январе был призван в армию и направлен на фронт.

Активно участвовал в Февральской революции, избирался членом полкового комитета 303-го Сенненского полка.

Весной 1917 года вступил в РСДРП(б).

Был хорошим агитатором.

Погиб в первом бою на Красной площади в борьбе за Советскую власть.

Похоронен у Кремлёвской стены.

Напишите отзыв о статье "Воронов, Александр Петрович"



Литература

  • Абрамов Алексей. У Кремлёвской стены. — М., Политиздат, 1988. — ISBN 5-250-00071-1

Отрывок, характеризующий Воронов, Александр Петрович

– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.