Воронов, Георгий Анатольевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Георгий Анатольевич Воронов
Научная сфера:

экология, биогеография

Место работы:

Пермский государственный университет

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Московский государственный университет

Награды и премии:

Заслуженный эколог России

Гео́ргий Анато́льевич Во́ронов (род. 1935, Москва) — российский эколог, биогеограф, доктор географических наук доктор биологических наук, профессор, основатель и заведующий (19772008) кафедры биогеоценологии и охраны природы Пермского университета. Заслуженный эколог России, почётный работник высшего профессионального образования РФ, заслуженный профессор Пермского университета.

Георгий Анатольевич Воронов — пермский учёный, педагог, общественный деятель, известный многим профессиональным географам, биологам, экологам, природопользователям, специалистам заповедного дела, охраны природы, охоты и охотничьего хозяйства, высшего и среднего образования, юристам, историкам, политикам, чиновникам Перми и Пермского края, Урала, России и далеко за её пределами.





Биография

Георгий Анатольевич Воронов родился 18 октября 1935 года в Москве.

Принадлежит к династии пермских ученых и просветителей Генкелей. Его мать — известный пермский филолог М. А. Генкель; дед А. Г. Генкель, дядя П. А. Генкель, и отец А. Г. Воронов — известные биологи.

Георгий Анатольевич практически все детство и юность провел в Перми, учился в неполной (семилетней) средней школе № 32 г. Молотова (Перми), где директор школы и классный руководитель заметили, что Георгий Анатольевич «обнаружил большой интерес к биологии», он, например, привозил из летних экспедиций, в которых он участвовал с отцом, собственные коллекции из тушек птиц, чучел животных и т. д., читал дополнительную литературу по зоологии, состоял в биологическом кружке, руководил научным бюллетенем класса, участвовал в организации живого уголка в школе. Затем он снова оказался в Москве, где и поступил в 1955 году в Московский государственный университет на географический факультет, который успешно закончил в 1960 году по кафедре биогеографии.

По словам Г. А. Воронова ему очень повезло в жизни на хороших учителей, под руководством которых он проходил обучение в МГУ, работал в научных экспедициях, проводил научные исследования. Это такие известные ученые географы, биологи, экологи, как профессора А. Н. Формозов, А. П. Кузякин, А. Г. Воронов, Н. А. Гладков, А. М. Чельцов-Бебутов, позднее Н. Ф. Реймерс.

Многие факты из биографии Георгия Анатольевича свидетельствуют о том, что он всегда был человеком неординарным, нестандартно мыслящим, решительно идущим к своей цели, умеющим быстро принимать решения, убеждать и привлекать к достижению этих целей не только своих сторонников, но и противников.

В 1960 г. после окончания МГУ Г. А. Воронов по распределению работает в Институте географии Сибири и Дальнего Востока СО АН СССР, где в 1961 г. поступает в аспирантуру. В 1964 г. переходит в лабораторию зоологии Сахалинского комплексного НИИ ДВО АН СССР. В 1965 г. защищает кандидатскую диссертацию. Все эти годы принимает активное участие в организации и проведении долговременных, стационарных научных исследований в различных труднодоступных районах Сибири и Дальнего Востока, по результатам которых был написан и опубликован целый ряд серьёзных работ, в том числе одна монография в соавторстве с Н. Ф. Реймерсом в 1963 г. «Насекомоядные и грызуны Верхней Лены».

В 1966 г окончательно перебирается в Пермь. До 1976 г. работает доцентом кафедры зоологии биолого-химического факультета в Пермском государственном педагогическом институте. За этот период успевает осуществить целый ряд проектов. Это и организация нескольких экспедиций со студентами, аспирантами ПГПИ в Сибирь, в верховья р. Лены. Это организация научных исследований в пределах Пермской области. Это подготовка, редактирование и выпуск двух серий научных сборников трудов — «Вопросы экологии и териологии» и «Биогеография и краеведение», где публиковались не только пермские ученые из ПГПИ, ПТУ, специалисты местных природоохранных и природопользовательских организаций, но и из Москвы, Свердловска, Иркутска и других городов.

В 1976 г. Воронов перешёл в Пермский госуниверситет на [www.psu.ru/faculties/geography географический факультет] на должность доцента [www.psu.ru/faculties/geography/5 кафедры физической географии].

В 1977 году организовал на этом факультете новую кафедру — [www.psu.ru/faculties/geography/1 биогеоценологии и охраны природы], которой бессменно заведовал до 2008 года.

Ученые степени и звания

Научная школа

В рамках работы [www.psu.ru/faculties/geography/1 кафедры биогеоценологии и охраны природы] под руководством Г. А. Воронова создана научная школа, которая является естественным продолжением учений Н. Ф. Реймерса и Ф. Р. Штильмарка. В работе научной школы сформированы следующие приоритетные научные направления:

  1. Продуктивность вида в пределах ареала;
  2. Исследование антропогенной динамики природных систем и их компонентов;
  3. Исследование и подготовка проектов организации особо охраняемых природных территорий;
  4. Исследование проблем экологического образования и воспитания.

Основные труды

  1. Насекомоядные и грызуны Верхней Лены. Иркутское книжное издательство, 1963. 92 с. (соавтор — Н. Ф. Реймерс)
  2. Животный мир Прикамья. Пермь, Пермское книжное издательство, 1989. 193 с. (соавторы — А. И. Шураков, Ю. Н. Каменский)
  3. География Коми-Пермяцкого автономного округа. Учебное пособие. «Пермская книга», 1992. 144 с. (соавторы — С. Б. Девяткова, Р. Г. Кузьминова, С. А. Бузмаков и др.)
  4. География мелких млекопитающих южной тайги Приуралья, Средней Сибири и Дальнего Востока (антропогенная динамика фауны и населения). Издательство Пермского университета, Пермь, 1993. 222 с.
  5. Амфибии и рептилии Пермской области (предварительный кадастр). Издательство Пермского университета, Пермь, 1994. 158 с. (соавтор — Р. А. Юшков)
  6. Состояние окружающей среды и здоровья населения г. Перми в 1996 г. Справочно-информационные материалы. (соавторы — В. А. Акимов, Э. А. Аликин, С. А. Вековшинина и др.)
  7. Особо охраняемые природные территории Пермской области. Реестр. «Книжный мир», Пермь, 2002. 464 с. (соавторы — В. А. Акимов, Т. В. Александрова и др.)
  8. Животные Прикамья. Позвоночные. Книга II. Учебное пособие. Пермь, «Книжный мир», 2001. 186 с. (соавторы — А. И. Шепель, Е. А. Зиновьев и др.)
  9. Воронов Г. А. Животные города Перми. Позвоночные: монография. Пермь: Форвард-С, 2010. 296 с.

Ступени профессиональной карьеры

Членство в ученых советах, других государственных и общественных ассоциациях

  • [www.sevin.ru/menues1/index_rus.html?../agreements/alimov_c.html Научный совет по изучению, охране и рациональному использованию животного мира РАН] (Москва);
  • Учебно-методическое объединение университетов России по высшему экологическому образованию;
  • Учебно-методическое объединение университетов России по высшему географическому образованию;
  • Комиссия по охране природы УрО РАН;
  • Научно-технический совет [www.prirodaperm.ru/ Муниципального управления экологии и природопользования г. Перми];
  • Научно-технический совет [www.permecology.ru/ Управления по охране окружающей среды] [priroda.permkrai.ru/ Министерства природных ресурсов Пермского края];
  • Председатель Пермского отделения [www.sevin.ru/menues1/index_rus.html?../agreements/bolshakov_com.html Всероссийского териологического общества РАН];
  • Совет Федерации охотников и рыболовов Пермского края;
  • Президиум Пермского отделения [www.voop.su/ Всероссийского общества охраны природы];
  • Председатель Пермского отделения Экологического парламента бассейна р. Волги и Северного Каспия;
  • Сопредседатель Экологического парламента бассейна р. Волги и Северного Каспия;
  • Руководитель [www.ecosfera-ood.ru/regions/reg33.php Пермского регионального отделения] [www.ecosfera-ood.ru/ Общероссийского общественного движения «Экосфера»];* Градостроительный совет г. Перми;
  • Совет географического факультета ПГУ;
  • Экологический совет ПГУ;
  • Консультативный совет при [prirodnadzor.perm.ru/ Управлении Росприроднадзора по Пермскому краю];
  • Диссертационный совет по защите докторских и кандидатских диссертаций по специальности «Экология» при ПГУ;
  • Диссертационный совет по защите докторских и кандидатских диссертаций по специальности «География» при ПГУ.

Академические награды

Напишите отзыв о статье "Воронов, Георгий Анатольевич"

Примечания

Ссылки

  • Г. А. Воронов. Слово о природном наследии. Избранные труды / Сост. В. А. Акимов. Пермь: издатель Богатырев П. Г., 2005. — 448 с.
  • [www.psu.ru/?mode=profs&id=304 Профессора Пермского государственного университета: (1916—2001)] / гл. ред.: В. В. Маланин. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. 279 с.: ил.
  • [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803763688&viewMode=B_1803401803&link=1 Пермский край. Энциклопедия. Воронов Георгий Анатольевич]
  • [www.glava.perm.ru/sovet/gradsovet/ Градостроительный Совет при Главе города Перми]
  • [www.pbperm.ru/2009-04-14-20-28-08/346-2010-03-10-06-39-22 О КОНСУЛЬТАТИВНОМ СОВЕТЕ ПРИ УПРАВЛЕНИИ РОСПРИРОДНАДЗОРА ПО ПЕРМСКОМУ КРАЮ (ПБ № 9 2009)]
  • [www.ecosfera-ood.ru/regions/reg33.php Пермское региональное отделение Общероссийского общественного движения «Экосфера»]


Предшественник:
нет
Зав. кафедрой кафедры биогеоценологии и охраны природы ПГУ
1977–2008
Преемник:
Бузмаков, Сергей Алексеевич

Отрывок, характеризующий Воронов, Георгий Анатольевич

– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.