Воронов, Станислав Кириллович

Станислав Кириллович Воронов
Начальник Управления ФСБ по Чувашской Республике
1994 — 1999
Рождение:	20 августа 1957(1957-08-20) (66 лет) деревня Верхние Хоразаны, Аликовский район, Чувашская АССР, РСФСР, СССР
Отец:	Кирилл Васильевич Воронов
Образование:	Казанский университет
Профессия:	юрист
Деятельность:	художник
Военная служба
Годы службы:	1982-наст. вр.
Принадлежность:	СССР СССР Россия Россия
Род войск:	ФСБ
Звание:
Сражения:	Афганская война
Награды:

Станислав Кириллович Воронов (род. 20 августа 1957, деревня Верхние Хоразаны, Чувашская АССР) — генерал-лейтенант ФСБ РФ, художник, член Творческого Союза художников России, член Союза художников Подмосковья. Живёт и работает в Москве.

Биография

Станислав Воронов родился 20 августа 1957 года в деревне Верхние Хоразаны Аликовского района Чувашской Республики.

В 1979 году окончил юридический факультет Казанского университета. Работал помощником прокурора района, прокурором следственного отдела прокуратуры Чувашии.

С 1982 года в органах государственной безопасности. В течение 2 лет проходил службу в Афганистане.

В 1994—1999 годах — министр безопасности Чувашской Республики. В 1999—2001 годы — первый заместитель начальника Следственного управления ФСБ России.

В 2001 году окончил Высшие курсы подготовки руководящего состава при Академии ФСБ РФ. В 2002—2005 годы — первый секретарь посольства РФ в Республике Беларусь.

В 2005—2007 годы — заместитель Генерального директора по безопасности ОАО «Компания Сухой»; с декабря 2007 года — вице-президент по безопасности ОАО «ОАК».

Семья

Отец — Кирилл Васильевич Воронов (1914—2001) — учитель, краевед; участник Великой Отечественной войны; Заслуженный работник культуры Чувашской АССР (1984) и Российской Федерации (1997).

Женат, имеет двоих детей.

Политическая деятельность

Баллотировался на всенародных прямых выборах 2001 года на должность президента Чувашской Республики, по итогам голосования занял 3-е место, вслед за Н. Фёдоровым (1-е место) и Шурчановым (2-е место).

Художественная деятельность

Представитель импрессионизма. Член Творческого Союза Художников России, член Союза художников Подмосковья.

Основные направления творчества: жанровые композиции и пейзажи.
Участник российских и международных выставок. Обладатель Гран-при Международной ассамблеи искусств «Russian ArtWeek 2010».

Награждён золотой медалью Творческого Союза Художников России «За вклад в отечественную культуру». Картины художника находятся в частных и корпоративных коллекциях России, Украины, Беларуси, Германии, Франции, ОАЭ и других стран.

Награды

• Орден «За службу в ВС СССР» 3-й степени
• Боевые медали.
• Золотая медаль Творческого Союза Художников России «За вклад в отечественную культуру»
• Гран-при Международной ассамблеи искусств «Russian ArtWeek 2010».

Литература

• Аликовская энциклопедия / Редколлегия: Л. А. Ефимов, Е. Л. Ефимов, А. А. Ананьев, Г. К. Терентьев. — Чебоксары, 2009. ISBN 978-5-7670-1630-3
• Это ярмарки краски! // Русская галерея XXI век. — 2010. — № 4.

Ссылки

• Степанов В. Ф. [enc.cap.ru/?t=prsn&lnk=1238 Воронов Станислав Кириллович]. Чувашская энциклопедия. Проверено 1 декабря 2013.
• [artvoronov.ru/ Персональная галерея Станислава Воронова]

Отрывок, характеризующий Воронов, Станислав Кириллович

Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.