Ворота в хоккее с шайбой
Хоккейные ворота - ворота, используемые при игре в хоккей; состоят из двух вертикальных стоек (штанг), находящихся на линии ворот на равном расстоянии от бортов и соединённых вверху горизонтальной перекладиной.
Расстояние между стойками — 1,83 м (6 футов), а расстояние от нижнего края перекладины до поверхности льда — 1,22 м (4 фута). Диаметр перекладины и обеих стоек не более 5 см (2 дюйма).
К воротам прикрепляется сетка, которая должна быть надежно закреплена и расположена так, чтобы не мешать вратарю.
Стойки и перекладина ворот должны быть изготовлены из металла или других утверждённых материалов и должны быть красного цвета.
Ворота должны быть передвижными для предотвращения травмирования игроков; также упрощается подготовка льда перед матчами и периодами.
Содержание
История хоккейных ворот
Хотя сам хоккей появился в конце XIX века, сетка на воротах появилась только в 1900 году. Из-за отсутствия сеток происходили постоянные споры насчёт взятия ворот, так как отсутствовал отскок. Сначала сеть была рыболовной. Затем на каркас стали вешать металлическую сеть. Однако при отскоке шайба травмировала вратаря. Потом стала использоваться верёвочная сеть. В 1945 году за воротами впервые были установлены два фонаря (красный и зелёный). Красный означал взятие ворот, а зелёный говорил о том, что шайба не пересекла линию ворот. В наши дни в матчах используется звуковой сигнал, который обозначает взятие ворот.
Площадь ворот
Из центра линии ворот наносится полуокружность радиусом 1,8 м до пересечения с линией ворот. Площадь вместе с полученными граничными линиями называется площадью ворот. Цвет контура площади красный, а цвет площади голубой. Длина площади ворот вдоль линии ворот составляет 3,6 м.
Обычно площадь ворот называют "пятачком". В отличие от других видов спорта, вратарь в хоккее с шайбой может играть и за пределами "пятачка". В случае, если против игрока выходящего один на один с вратарем совершается нарушение правил, то назначается буллит.
Судейство
В современных хоккейных матчах, за воротами сидят двое гол-судей. Их задачей является наблюдение за взятием ворот. Хотя часто главные судьи матча обращаются к видео-гол-судье для определения спорного момента.
Деление ворот на зоны
Хоккейные ворота, как и футбольные, условно делятся на квадраты. Левая и правая половина ворот делятся на 9 квадратов: три ряда по три квадрата. Каждому квадрату присваивается номер от 1 до 9. Счёт начинается с нижнего ряда, так что над первым квадратом располагается четвёртый, над четвёртым — седьмой, и т. д.
| 9 | 8 | 7 | 7 | 8 | 9 |
| 6 | 5 | 4 | 4 | 5 | 6 |
| 3 | 2 | 1 | 1 | 2 | 3 |
Деление ворот на квадраты делается в тренировочных целях: полевым игрокам дается задание попасть в точно определённую зону (например, «четвёрка» — это самый центр ворот, «тройка» и «девятка» — углы ворот). «Девятка» — это правый или левый верхний угол футбольных ворот.
В обычных ситуациях центральные зоны вообще никак не нумеруются (спортивные комментаторы обычно используют выражения «бросить низом или верхом по центру ворот, бросить под перекладину»), а боковым зонам принято давать названия «тройки», «шестёрки» и «девятки» и при этом тут же уточнять, о правой или левой стороне ворот идёт речь.
Два нижних угла ворот называются «тройками», два верхних — у пересечения боковых штанг и перекладины — «девятками».
В разговорном языке выражение «попасть в „девятку“» употребляется только в случае попадания в ворота около места пересечения штанги и перекладины. Выражение «попасть в паутину» означает попадание не просто в «девятку», а впритирку к месту пересечения штанги и перекладины (куда уже настолько давно не попадали, что даже завелась паутина).
Интересные факты
- 15 февраля 2014 года в матче в рамках Олимпийских Игр 2014 года между сборными России и США произошёл курьёзный случай. Шайба, за 4 минуты до конца матча заброшенная Фёдором Тютиным, не была засчитана. Оказалось, что ворота до гола были сдвинуты. Видеокамера, установленная в воротах, показала, что ворота сдвинул вратарь американцев Джонатан Куик. Но Куика, использовавшего такой приём в НХЛ и ранее, не удалили. В этом матче американцы победили российских хоккеистов со счётом 3:2 только после серии послематчевых буллитов.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ворота в хоккее с шайбой"
Отрывок, характеризующий Ворота в хоккее с шайбой
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
