Ворошилов, Александр
Поделись знанием:
13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
| Александр Ворошилов | |
 Александр Ворошилов. Фотография из книги «Поэты литбригады» | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: | |
| Направление: | |
| Жанр: | |
| Дебют: |
поэма «Первая победа» |
| [lit.lib.ru/w/woroshilow_a/ Произведения на сайте Lib.ru] | |
Алекса́ндр Вороши́лов (1911—1932) — советский поэт, первостроитель Магнитки. Автор первых героических поэм о Магнитогорске.
Содержание
Биография
- 1911 — родился (дата и место рождения неизвестны). Был беспризорником, затем кузнецом на Сталинградском тракторном заводе.
- 1930, лето — по комсомольской путёвке вместе с сотней Сталинградских комсомольцев приехал на Магнитострой, где вошёл в литературное объединение «Буксир»
- 1931, 5 апреля — в день окончания строительства Первой плотины в журнале «Буксир» опубликована поэма Александра Ворошилова «Первая победа», посвящённая ударникам строительства первой магнитогорской плотины. Её героями являются реальные люди — бригадиры-передовики Майков и Ларин, а также члены их бригад.
- 1931 — поэма «Первая победа» вышла отдельной книгой в Магнитогорске с предисловием Н. Богданова, а затем опубликована в московских сборниках «Весна Магнитостроя» и «Рабочий призыв». Написана вторая поэма — «Песня о мировом рекорде», воспевающей трудовой подвиг строителей-бетонщиков из бригады Х. Галиуллина.
- 1932 — переохладившись на строительстве в 40-градусный мороз, заболел скоротечной чахоткой. Проходил курс лечения в г. Ялте, где, несмотря на все усилия врачей, скончался.
Литературная деятельность
Александр Ворошилов считал себя учеником В. Маяковского, мечтал стать «поэтом-трибуном», поэтом-агитатором. Как отмечала литературный критик Л. Гальцева, «его подкупало в поэзии Маяковского умение чутко реагировать на все события окружающей жизни, умение видеть героическое в злободневном и неустанно черпать силы в общении с народом… Он не признавал для своего творчества иных тем, кроме темы трудовых будней стройки, в которой ярко отразился дух сурового и героического времени».
Поэмы
- Первая победа (10 февраля — 28 марта 1931)
- Песнь о мировом рекорде (1932)
Книги
- 1931 — Первая победа (поэма). — Магнитогорск, «Магнитострой», 40 с. Предисловие Н. Богданова. Тираж: 5000 экз.
- 1932 — Песнь о мировом рекорде (поэма). — Магнитогорск.
Публикации
- Первая победа (поэма). — «Буксир» (Магнитогорск), 5 апреля 1931.
- Первая победа (поэма). — Весна Магнитостроя. — Москва, 1931.
- Первая победа (поэма). — Рабочий призыв. — Москва, 1931.
- Первая победа (поэма). — Вчера и сегодня (альманах). — Москва, 1931.
- Первая победа (отрывки из поэмы). Первое слово (стихотворение). — Поэты литбригады. — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1969, с. 106—115.
- Рождение героя (отрывки из поэмы «Первая победа»). — Поэты Урала (антология), Свердловск, 1976, т. 1.
Мемориал
Магнитогорская поэтесса Н. Кондратковская, знавшая Александра Ворошилова лично, написала о нём поэму «Трубач с Магнит-горы», завершив её фрагментом из воршиловской поэмы «Первая победа»:
- Завеса дымовая,
- Гудков пальба,
- Вторая Трудовая
- Военная Борьба!
В разгар перестройки, на волне переименований «сталинско-брежневских» названий улиц, в Магнитогорске выдвигалась идея увековечить в названии улицы Ворошилова не знаменитого командарма Климента Ворошилова, а первостроителя Магнитки Александра Ворошилова. Но это начинание так и не было воплощено в жизнь.
Напишите отзыв о статье "Ворошилов, Александр"
Литература
- Кондратковская Н. Человек из легенды. — «Магнитогорский металл», 1 мая 1978.
- Кондратковская Н. Трубач с Магнит-горы (поэма). — Сердце-озеро. Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1984.
- Поэты агитбригады (составитель Гальцева Л.). — Челябинск, 1969.
- Поэты Урала. Том 1. — Свердловск, 1976.
- Троицкая Н. Ворошилов Александр. — Магнитогорск (краткая энциклопедия). — Магнитогорск, Магнитогорский дом печати, 2002, с. 348.
- Урал литературный (краткий биобиблиографический словарь). — Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1988, с. 65.
Ссылки
|
Александр Ворошилов в Викитеке? |
|---|
- [lit.lib.ru/w/woroshilow_a/ Ворошилов, Александр] в библиотеке Максима Мошкова
- [samlib.ru/w/woroshilow_a/ Произведения Александра Ворошилова в журнале «Самиздат»]
- [lit.lib.ru/k/kondratkowskaja_n_g/170_trubachsmagnitgoryhtml.shtml Поэма Н. Кондратковской «Трубач с Магнит-горы» в библиотеке Мошкова]
 |
В этой биографической статье о человеке из России или страны СНГ не указано отчество. Вы можете помочь проекту, добавив отчество в текст статьи и переименовав её соответственно.
|
Отрывок, характеризующий Ворошилов, Александр
(подписал) Александр». ]13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
