Ворошилов, Николай Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Николаевич Ворошилов
Дата рождения:

25 декабря 1839 (6 января 1840)(1840-01-06)

Место рождения:

Тверь, Российская империя

Дата смерти:

20 октября (1 ноября) 1873(1873-11-01) (33 года)

Место смерти:

Москва

Страна:

Российская империя Российская империя

Научная сфера:

правоведение

Место работы:

Демидовский юридический лицей

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Московский университет

Николай Николаевич Ворошилов (13 [25] декабря 1839, Тверь — 8 [20] октября 1873, Москва) — русский правовед.



Биография

Родился в семье разорившегося купца. В 1857 году окончил с золотой медалью Тверскую гимназию, в 1862 году — со степенью кандидата юридический факультет Московского университета; был оставлен на факультете для подготовки к профессорскому званию.

В январе 1866 года стал преподавать историю во 2-й московской гимназии. Осенью 1868 года сдал магистерские экзамены. С 1870 года назначен исправлять должность доцента по кафедре политической экономии и статистики в преобразованный тогда ярославский Демидовский юридический лицей. В январе 1872 года защитил в Московском университете диссертацию «Критический обзор учения о разделении властей» (Ярославль, 1871) и в апреле 1872 года занял вновь открытую кафедру всеобщей истории права со званием исправляющего должность экстраординарного профессора. В своей диссертации Ворошилов трактовал разделение властей как разграничение отдельных функций государственной власти, в своём главном источнике всегда единой и нераздельной.

Ворошилову также принадлежит ещё статья «О современном историческом изучении права», напечатанная в 3-й книге «Временника Демидовского лицея».

Страдал хроническим катаром лёгких и умер от сильного горлового кровотечения в Москве, на пути за границу для лечения. Похоронен в Москве.

Сочинения

  • Критический обзор учения о разделении властей. — Ярославль: Тип. Губ. земск. управы, 1871. — 451 с.
  • О современном историческом изучении права // Временник Демидовского юридического лицея. — Ярославль: Тип. Губ. правл., 1872. — Кн. 3. — С. 221—236.

Источник

  • Волков В. А., Куликова М. В., Логинов В. С. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Гуманитарные и общественные науки. — М.: Янус-К; Московские учебники и картолитография, 2006. — С. 54. — 300 с. — 2 000 экз. — ISBN 5—8037—0164—5.
  • Ворошилов, Николай Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [www.uniyar.ac.ru/index.php/Ворошилов_Николай_Николаевич Ворошилов Николай Николаевич]

Напишите отзыв о статье "Ворошилов, Николай Николаевич"

Отрывок, характеризующий Ворошилов, Николай Николаевич

– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.