Ворса

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ворса
Мифология: Коми
Толкование имени: леший
Пол: мужской
Местность: лес
Занятие: охрана леса
Дети: дочь
Характерные черты: гетероморфность
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Во́рса (воркуль — «лесной чёрт», вора-морт — «лесной человек», а также ворысь у коми-пермяков) — мифологический персонаж народов коми, леший.





Роль ворсы в мифологии коми

Коми-зыряне считали Ворсу нечистой силой без деления его поступков на добрые и злые[1].

У Коми-пермяков он был близок к образу могучего божества[1].

Ворса распространял свою власть на многие, не связанные с лесом, сферы бытовой жизни и обращались к нему во всех затруднительных случаях[1].

Четверг считался днём Ворсы. В этот день каждый мог в лесу сорвать шесть веток можжевельника: одну — для скота, две — для дома и три — для семьи. Ветки выполняли двоякую функцию в доме: как символическую — для здоровья, благополучия, приплода скота, так и практическую — вещества можжевельника оберегали дом от эпидемий и эпизоотий[1].

Также Ворсу призывали защитить путника в долгой дороге[1].

Внешний вид ворсы

Мнения о внешнем виде ворсы разнятся. Он обладал гетерогенными мифологическими образами.

  • Охотники видели его в виде великана с вывернутыми пятками, он был ростом примерно с сосну или выше и не носил одежды[2][3].
  • Его видели в образе великана-силача с мохнатыми ушами. Характерной особенностью ворсы было отсутствие бровей и ресниц[2], а также прозрачные кости в теле[3].
  • Также считалось, что он может приходить в образе вихря. Можно и увидеть ворсу через растопыренные пальцы рук, если посмотреть, наклонившись, на завывание ветра между ног[3].

Мифологические поступки ворсы

  • Ворса может помешать охотиться охотнику на своей территории и даже похитить его добычу. В этом случае можно избавится от ворсы, повернувшись к нему спиной и выстрелив в него, зажав ружьё между ног[4].
  • Ворса смягчал свой нрав при условии приношения охотником ему подарков. При этом следовало говорить: «Слушай меня, большой. Я тебе табак, ты мне — белок. Я тебе пироги с грибами, ты мне — зайцев и дичь»[3][1].
  • Ворса может помочь охотнику при условии, что охотник сделает для него что-нибудь полезное. Также его можно задобрить, рассказав на ночь сказку, чтобы следующим днём охота была удачной[1].
  • Считалось, что Ворса обязательно накажет охотника, не соблюдающего правило промысловой этики: подстреливающего в лесу больше, чем надо[1].
  • Ворса в состоянии приморозить сани к дороге. Он же может заманить путника в трущобу[2]. Проделкой Ворсы считалась потеря ориентировки в лесу. Чтобы выйти из леса заблудившемуся нужно было переложить стельки в обуви. Если это не помогало, дождаться личного разговора с Ворсой. При разговоре он обязательно спросит: «Кому ты веришь больше, Богу или Ворсе?»[3][1]. При правильном ответе путник всегда находил дорогу домой.
  • Ворса похищал и людей. Он забирал к себе детей, проклятых матерями[2], а также не выпускал из леса воров и убийц. При этом для провинившихся похищенных изменялось течение времени. За 5 лет из молодого юноши можно было сделаться седым стариком[1].
  • Иногда он похищал женщину и делал её своей женой. В одной быличке говорится, что он повстречал Марью и сказал:
«Много я тебе, Марья, добра сделал: глухарей растил, дичь гнал на твои тропы, а ты меня ещё ничем не угостила!»[1].

После этого, Марья не только угостила его едой, но и через несколько месяцев родила ему ребёнка[1].

  • Виновником пропажи скота в селении коми также считали ворсу. В этом случае они поручали колдуну писать прошение о возврате на кабалах, то есть берестяных грамотах в двух экземплярах. Один экземпляр коми сжигали в печи, а второй — оставляли в лесу. Колдун заполнял письмо сакральными символами, которые были знакомы только ему и ворсе[1].
  • Ворса любил лакомиться собаками[1]. В свою очередь, лай его собаки не вызывал эха в лесу[3]. Лучшие собаки по количеству пойманных зверей признавались бывшими собаками Ворсы[1].
  • Ворса находился в постоянной антиподной битве с Вакулем — «водяным»[3]. Особенно опасным для людей считался полдень, когда ворса и васа со своей свитой выходили из своих обителей для борьбы друг с другом. Источником распрей Вакуля с Ворсой коми считали факт попадания в водоёмы брёвен и коряг, за которые отвечал леший[3].
  • От бесконечной наглости одного лешего (ворсы) люди обратились к Пере. В ходе их противостояния хитростью, победителем вышел Пера, убив тирана[5].

Быт ворсы и его семья

Ворса жил в треугольной избе на болоте со своей семьёй[1]. У него были жена и дочь[2]. Считалось, что их лица не может увидеть ни один человек. Занимался он обычным крестьянским хозяйством. Звери лесные были его скотом, а птицы — курами[2].

В сказочном фольклоре коми в отдельных быличках дочь Ена Йома превратилась в злую лесную ведьму, поселилась в болоте и стала женой Ворсы[6].

Его жена-красавица и сама владела чёрной магией — могла снимать с себя скальп и искать вшей в волосах. Приняла смерть от богатыря Перы[7].

См. также

Напишите отзыв о статье "Ворса"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [www.sati.archaeology.nsc.ru/mifolog/myth/148.htm Энциклопедия уральских мифологий. Мифология коми]
  2. 1 2 3 4 5 6 7 Петрухин В. Я. Мифы финно-угров.-М.:Астрель: АСТ:Транзиткнига,2005. — 222—224 c.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.diary.ru/~AksaAt/p42490368.htm Мифы народов коми]
  4. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_myphology/2053/ВОРСА Академик. Энциклопедия мифологии.]
  5. [skazki-ot.narod.ru/komi.htm Перя-богатырь]
  6. Петрухин В. Я. Мифы финно-угров/В. Я. Петрухин. — М.:2005, с.202
  7. Петрухин В. Я. Мифы финно-угров/В. Я. Петрухин. — М.:2005, с.214

Литература

  • Петрухин В. Я. Мифы финно-угров.-М.:Астрель: АСТ:Транзиткнига,2005. — 214, 222, 223 с. ISBN 5-17-019005-0 (ООО «Издательство АСТ»), ISBN 5-271-06472-7 (ООО «Издательство Астрель»), ISBN 5-9578-1667-1 (ООО «Издательство Транзиткнига»)

Ссылки

  • [skazki-ot.narod.ru/komi.htm Коми народная сказка.]
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_myphology/2053/ВОРСА Энциклопедия мифологии.]
  • [www.diary.ru/~AksaAt/p42490368.htm Мифы коми.]
  • [www.sati.archaeology.nsc.ru/mifolog/myth/148.htm Энциклопедия уральских мифологий. Мифология коми.]

Отрывок, характеризующий Ворса

– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.