Воскресение Христово (яйцо Фаберже)

«Воскресение Христово» Яйца Фаберже
Год изготовления	1894
Заказчик	Александр III
Первый владелец	Мария Фёдоровна
Текущий владелец
Владелец	Россия Россия, Москва, Фонд Виктора Вексельберга «Связь времён»
Год получения	2004
Дизайн и материалы
Мастер	Михаил Перхин
Материалы	золото, эмаль, горный хрусталь, алмазы, жемчуг
Высота	98 мм
Сюрприз
отсутствует

Воскресение Христово — ювелирное яйцо, одно из императорских пасхальных яиц, изготовленных фирмой Карла Фаберже для русской императорской семьи. Создано в период с 1884 по 1894 год по заказу императора Александра III и подарено его супруге, императрице Марии Фёдоровне. В настоящее время входит в состав коллекции фонда Виктора Вексельберга.

Краткая историческая справка

Текущий владелец свидетельствует, что изделие, схожее по описанию с яйцом «Воскресение Христово», фигурировало в ряде описных документов, в частности — в списке драгоценностей Марии Федоровны, составленной управляющим Аничковым дворцом генерал-майором Ереховичем, а также в описи конфискованных императорских драгоценностей от 1922 года (составлена при передаче из Оружейной палаты в Совнарком). Впоследствии яйцо было продано некоему «господину Дереку», а в 1934 году фигурировало в списке лотов аукциона Christie’s в Лондоне. Статус изделия остается неопределённым, так как оно не располагает инвентарным номером и не значится в финансовых документах императорского кабинета; тем не менее, специалисты усматривают основания относить его к «императорской серии».

Внешний вид

Согласно имеющимся описаниям и изображениям, яйцо изготовлено из горного хрусталя, окаймленного по вертикали алмазным бордюром. Внутри яйца расположена скульптурная группа, представляющая Христа и двух коленопреклоненных ангелов, стоящих по обе стороны от его гробницы. В оформлении группы использованы эмаль и алмазы. Подставка имеет вид четырёхчастной орнаментированной ножки, украшенной пятью жемчужинами. Стоящие на изделии клейма позволяют установить, что оно было изготовлено главным мастером фирмы Фаберже М. Е. Перхиным и что в его оформлении использовано 14-каратное золото.

Сюрприз

Данное яйцо не имеет сюрприза. Ряд исследователей и искусствоведов, принимая во внимание некоторые сопутствующие факты, считают возможным предполагать, что «Воскресение Христово» само по себе является сюрпризом, содержавшимся в яйце «Ренессанс». В частности, указывается на его точное соответствие внутренним размерам этого яйца, стилистическую схожесть с ним, а также на тот факт, что в счёте на «Ренессанс» был указан жемчуг, который в оформлении этого изделия не использовался.

Отрывок, характеризующий Воскресение Христово (яйцо Фаберже)

– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.